Татьяна Туринская - Безумное пари
Обзор книги Татьяна Туринская - Безумное пари
Туринская Татьяна
Безумное пари
Лена невольно скривилась:
— Ой, Сереж, ну зачем? Я не хочу.
Корниенко ухмыльнулся, сверкнув торжествующим взглядом:
— Нет, Ленка, ты ничего не понимаешь. Я должен!
— Что за вздор? С какой стати ты ему что-то должен?!
Она нахмурилась и отвернулась, дабы не обидеть ненароком любимого. И как он сам не понимает, что в такой день им не нужен никто посторонний. А тем более Майоров. Лучшего друга собственного жениха она терпела с трудом. Надо же, как глупо звучит это слово. А ведь теперь она действительно могла его назвать так, потому что даже в официальном бланке из районного загса значилось: "Жених — Корниенко Сергей Иванович, невеста — Оболенская Елена Георгиевна".
Майорова, друга Сергея, Лена на дух не выносила. Напыщенный болван, сверлящий собеседника ледяными глазками-буравчиками, словно бы разыскивающими в чужих недрах что-нибудь хоть сколько-то ценное, более-менее пригодное в хозяйстве. При воспоминании о первой встрече с ним Лену неизменно бросало в дрожь.
Они с Сергеем встречались уже несколько месяцев, и о существовании могущественного друга она была наслышана до тошноты. Почему-то Корниенко обожал к слову и не очень вставлять что-нибудь про Майорова. То и дело Лене доводилось слышать от него: "А вот как-то мы с Владом…", или: "Нет, Влад бы такое не одобрил", или: "Думаю, Влад бы меня понял". Еще до встречи с таинственным приятелем любимого Лена была настроена к нему не просто настороженно, а откровенно враждебно. При встрече же и вовсе содрогнулась.
Ей и раньше нравилось смотреть на Сергея словно бы со стороны, отмечать его светлые не по цвету, а по самой сути, глаза, проникающие прямо в душу. Ласковые, или скорее ласкающие. Теплые. Родные. Его можно было полюбить за один такой взгляд. Однако небеса одарили его щедро: в придачу к самым замечательным на свете глазам словно по заказу прилагались высокий рост, отличная фигура, мужественное лицо. В общем, полный боевой комплект. Сразу видно: ее Сережа — большая умница. Когда Всевышний раздавал щедрые дары, Корниенко спокойно дожидался своей порции, не отходя по неотложным нуждам ни на мгновение, а может, вообще стоял первым в очереди.
Майоров же, видать, спокойного ожидания не выносил, вот и довертелся. В принципе, Елена не смогла бы сказать, не покривив душою, что Влад получился некрасивым до безобразия, или, допустим, откровенно уродливым. Ничего подобного. Влад Майоров вышел вообще никаким. Ни высоким, ни маленьким — середнячок. Ни красивым, как Сергей, ни безобразным, как Квазимодо — середнячок. И добрым, как лучший друг, он тоже не был. Зато в отношении его характера Лена не могла бы назвать Влада середнячком: в ее воображении он представал сплошным, безграничным злом, опутавшим планету своими бесконечными липкими щупальцами.
Однако кое-чего ему досталось с лихвой. Как ни обидно было сознавать, но в плане материальной самостоятельности Майоров оказался куда успешнее Сергея. И это злило Лену едва ли не больше всего на свете. Не зависть к его финансовому благополучию — ни в коем случае, она не имела дурной привычки считать чужие деньги. А вот обида на высшую несправедливость ее не покидала: ну почему Сережа, такой умница во всех отношениях, никак не может пробиться в этом жестоком мире? Ведь и старается, и без конца придумывает что-то новое, памятуя о том, что под лежачий камень вода не течет. Да только итог один: при максимуме расходов минимум доходов. А в результате и вовсе один сплошной убыток.
Злой же, неприятный до дрожи Майоров умудрялся из любой передряги выходить победителем. Если верить Сергею, а не доверять его словам у Лены не имелось ни малейшего основания, Владу к его тридцати двум годам довелось испытать немало потрясений. То на его компанию несправедливо подавали иски в судебные инстанции, то предавали соратники по бизнесу, то дефолт приключался на его голову, то еще какая зараза с нерусским, труднопроизносимым и не совсем понятным далекому от деловых кругов человеку названием. Результатом же во всех ситуациях было одно: Майоров в очередной раз собственными руками цеплял на голову лавровый венок победителя.
Елена категорически отвергала от самой себя подозрения, что на ее отношение к Владу хоть в какой-то степени повлияли анекдоты про новых русских. Все эти малиновые пиджаки, золотые цепи, шестисотые Мерседесы в ее сознании оставались всего лишь атрибутами зачастую неумных шуток, имеющих к действительности минимальное отношение. Из всего вышеперечисленного у Майорова имелся разве что Мерседес, правда, триста пятидесятой модели. Причем гордился этим почему-то не сам Влад, а Сергей, непременно в любой компании находящий возможность вставить пару-тройку слов о лучшем друге, успешном бизнесмене и владельце крутого авто. Елене же было наплевать на марку Владовой машины, точно так же, как и на него самого: он не был ей интересен, невзирая на все его материальное благополучие.
Единственное, что она считала справедливым в многочисленных анекдотах про "хозяев жизни", так это общее для олигархов название: "Кошелек с ушками". И правда, почему они все, как один, низкорослые и с круглыми, выпирающими, словно бока до отказа набитого деньгами кошелька, брюшками? Как будто специально выведенная порода человека: хомо бизнесменикус обыкновенный, приспособленный исключительно для подсчета денежных знаков, своих и чужих. Больше этот подвид хомо сапиенса решительно ни на что не был годен.
Вот и Майоров представлялся ей точно таким же анекдотичным "кошельком с ушками". Правда, не такой уж низкорослый, как классический "портмонеобразный", и совсем не толстенький — Влада, скорее, можно было назвать крепким, но никак не полным. Но зато в дополнение ко всему остальному у него был взгляд, до жути, до тошноты пронзающий насквозь невидимыми смертоносными лучами: после каждой встречи с ним Лена чувствовала себя, словно герой-пожарный Чернобыля: опустошенная, словно бы вывернутая наизнанку, лишенная хоть каких-нибудь секретов. Взгляд Влада не был раздевающим — это было бы совсем просто, это она еще смогла бы перенести. Но он выворачивал душу, забирался в самые ее тайные уголки. Ей казалось, что после коротенького, ничего не значащего разговора Майоров знал о ней все. Именно это ее больше всего в нем пугало, злило, и вызывало полное отвращение.
И к этому человеку Сергей тащил Лену в самый прекрасный день в ее жизни. Они только что подали заявление в загс. Впереди — два месяца приятных хлопот, но это все начнется только завтра. А сегодня ей так хотелось отметить этот праздник души вдвоем, без посторонних. Спокойно посидеть где-нибудь в уютном кафе, укрывшись от любопытной толпы за отдаленным столиком на двоих. Никого не видеть и не слышать, наслаждаясь обществом друг друга. Молча смотреть в глаза самого любимого на свете человека, словно бы вливаясь в него через взгляд. Не прикасаясь друг к другу, стать одним целым и раствориться, потеряться в огромном бездушном мире. А вместо этого он предлагает отметить этот день в обществе Майорова.