Елена Лобанова - Фамильные ценности
При каждом взгляде на Инессу внутри Зои что-то сжималось и как будто леденело.
– Ну, проходи, садись! Мы как раз ужинать собираемся! – как ни в чём не бывало позвала Машка. И Зоя почему-то не могла отказаться и, не без труда пристроив сумку на край дивана, заваленного какими-то тряпками, послушно села к знакомому с детства столу.
Только теперь она разглядела царящее вокруг запустение. Обои стёрлись и кое-где отклеились. Вещи словно затеяли великое переселение: часть одежды вырвалась из полуотверстого шкафа и расположилась на диване и кресле, какие-то стаканы сгрудились на подоконнике, книги же завоевали практически всё пространство комнаты, включая швейную машинку и телевизор.
– Мы с мамой, ты же помнишь, великие книгочеи, – извиняющимся тоном пояснила Машка, когда Зоя машинально всмотрелась в одну из обложек. – О’Генри вот… Вчера заметили: у него, оказывается, столько фразеологизмов!
Она оживлённо сновала туда-сюда, расставляя тарелки, подводя мать к столу и помогая ей сесть.
– О-э! – Инесса кивала в сторону миски с салатом.
– Оливье положу, положу! Но сперва таблетку… оп! – Машка ловко забросила пилюлю в приоткрытый рот, подставила чашку с водой. – А ты, Зось, почему не берёшь? Ты ж у нас, я помню, была любительница оливье!
Зоя послушно взяла вилку, но тут же отложила. Как можно было есть в этом доме детской радости, вдруг ставшем домом скорби?!
– Я же только из-за стола. От мамы! – объяснила она, старательно улыбаясь.
– Ка-а Лу-у! – пронзительно вскрикнула Инесса.
– Спрашивает – как там Люба? – перевела Машка. – Мамочка, ты кушай, кушай! Осторожно, потихонечку…
– Нормально, спасибо…
Машка равномерно подносила ложку ко рту Инессы, слегка скошенному набок. Старуха жевала с трудом, но упорно и серьёзно. Машка поправила ей съехавшую набок салфетку на груди.
– Ма-а ма-ма! Ма-а! – вскрикнула старуха, тыча пальцем Машке в плечо.
– «Мама», говорит! Говорит: я теперь её мама, а она – дочка, – объяснила Машка. И шутливо погрозила «дочке»: – Кушай, Инна, хорошо! А то конфетку не дам!
И она засмеялась. И старуха улыбнулась углом рта.
«Как можно над ЭТИМ шутить? Сумасшедшие, обе сумасшедшие… И Машка…» – мелькнуло у Зои.
Машка ловко подавала и уносила тарелки, рассказывала анекдоты про мужа – непризнанного гения-математика, вынужденного работать в колледже, и про дочкиных ухажёров. Между делом она успевала то причесать мать, то подвернуть рукав сорочки.
О том, чтобы поговорить с ней по душам, не могло быть и речи.
– А где наша красивая заколка, Инночка? Гости пришли, а ты не при параде! – весело спохватывалась Машка.
И старушка опять криво улыбалась и смотрела почти виновато.
«Ещё минут пять, и можно уйти… Скажу – мама просила что-нибудь купить…»
Но Машка заставила-таки Зою выпить чаю с печеньем. И выпытала-таки некоторые подробности о её жизни. А также о жизни Пашки, и школы искусств, и Флуха с Жекой, и джаз-кафе. А любознательная Инесса на правах больного человека запросто спросила:
– А-мух и-и-хла?
И пришлось отчитаться, что нет, замуж не вышла. После чего сам собой потянулся рассказ о встрече с Дмитрием, а заодно и о ссоре с мамой. На этом месте у Зои полились слёзы, и Инесса принялась утешать её, гладя по голове непарализованной рукой.
– Ну чего ревёшь? Всё ж у вас хорошо! Дима, говоришь? Димуля? – Машка наморщила лоб. – Не-а, не помню… А с мамой лучше помирись. Ну, скажи, что в ближайшее время свадьбу не планируешь… И чтоб она не нервничала, ты знаешь что? Организуй ей какой-нибудь сюрприз. У неё день рождения когда?
И она таинственно поманила Зою в другую комнату. Зоя послушно переступила через какие-то узлы. Машка скрипнула дверцей шкафа, зашуршала целлофаном.
– Это я Инессе готовлю! – торжественно объявила она, разворачивая свёрток. – У неё в феврале! Семьдесят один год…
Свёртком оказалась голубенькая футболка типа «унисекс для бедных», из тех, что осенью распродают на «толчке» по тридцать рублей штука.
На груди футболки были вышиты угловатые жёлтенькие цветочки, а посередине шла надпись красным мулине: «Always 17!!!»
Остановившиеся Зоины слёзы хлынули было по второму кругу. Но она изо всех сил вдохнула и задержала воздух, точно ныряльщик на предельной глубине. А отдышавшись, уверила:
– Машка, я поняла. Мама – это мама…
Глава 35
На сей раз она проснулась не от страха.
Её разбудило давящее чувство НЕСДЕЛАННОГО. Это чувство мешало дышать, и она ворочалась, цепляясь за остатки сна и наконец всё-таки вывалилась из него и хлопнулась в свою лодку, но тут ей показалось, что лодка начинает тонуть и уже наполовину погрузилась в воду, и дышать опять стало нечем, потому что холодная вязкая вода хлынула со всех сторон, заливая тело и голову.
И тут она окончательно проснулась и привычным рывком села в постели. И в сознании сразу воцарилась полная ясность. Правда, особого облегчения эта ясность не принесла.
Она срочно должна была решить проблему. Такую простенькую задачку: поступить как-нибудь так, чтобы ВСЕМ БЫЛО ХОРОШО!
В подобной ситуации, помнится, частенько оказывались герои русских народных сказок. Которых скрупулёзно предостерегала надпись на камне, гласившая: «Направо пойдёшь – коня потеряешь…» Такие заранее просчитанные варианты.
Отлично жилось героям сказок! Кто предупреждён – тот вооружён. А вот безо всяких камней и инструкций посложнее будет…
В джаз-кафе пойдёшь… Ну и где гарантия, что принесёшь удачу Флуху и Борюне с Витей? Осчастливишь посетителей? Не говоря уже о маме с дядей Гришей!
Обратно в музыкалку вернёшься – а обрадуются ли ИЛОНИНЫ дети? Не говоря о самой Илоне!
И что скажет Пашка?
Откажешься от встреч с Дмитрием…
Ну, тут, собственно говоря, и сказке конец.
И вовсе не потому, что ей так уж нужно ВСТРЕЧАТЬСЯ С МУЖЧИНОЙ! А уж ВЫХОДИТЬ ЗАМУЖ… да кому и с чего это пришло в голову? И с чего вообще мама с ней разговаривала таким прокурорским голосом?
Подумаешь, пару раз поговорили… И ничего в нём особенного нет. Самый обычный человек – не мачо, не олигарх, даже не красавец! С Олегом, во всяком случае, не сравнить. Рядовой сотрудник архива. Архивариус – смешно даже выговорить! Завёл себе выгодное интернет-хобби – вот и вся его ФИШКА, как выражается нынче молодёжь.
Но как же мама не может понять простую вещь: Дмитрий оказался спутником её детства! Не другом, а именно спутником – пусть незаметным, с отдалённой орбитой! Пусть они не выбирали друг друга в «колечко», не пили газировку с двойным сиропом на углу по дороге в хлебный и не строили вместе шалашей. Но всё же они росли в одно время, и одни и те же деревья шумели над ними летом и сбрасывали листву осенью, и подходя утром к окну, они видели напротив, через дорогу, один и тот же дом с высокой аркой и сплошными, через весь этаж, балконами. И всё это обрело с годами какой-то особенный смысл!
