Запрещенные слова. Том первый (СИ) - Субботина Айя
— Вова, мы ж договаривались не спешить. — Я не хочу его обижать, а тем более не хочу корчить недотрогу, но здесь нас могут увидеть буквально в любую секунду.
— Я не собираюсь тебя целовать, Майя, если ты об этом. — Но подтягивает ближе. — Просто пытаюсь уговорить подарить мне еще полчаса своего времени. Виктория Фомина и Игорь Крачковский — по пятнадцать минут на каждого, чтобы эти важные люди не чувствовали себя обделенным ничьим вниманием.
Крачковский, насколько я знаю, крупный инвестор, он довольно молод как для своих капиталов и я, честно говоря, пару раз ловила на себе его слишком изучающий взгляд. Поэтому да — попытки подойти и лично поблагодарить за то, что отчасти тоже принимал участие в моем карьерном продвижении, я не предприняла.
А Виктория Фомина… Вспоминаю сразу и ее, и как она смотрела на Дубровского. Вот уж кто точно не особо шифровал свой интерес. Даже не удивительно, что она до сих пор там — наверняка ищет способ…
Я торможу себя на полуслове.
Вспоминаю брошенные Славой слова. Как он вырвал откуда-то из себя и швырнул в меня «Обычно, мне просто предлагают деньги». Фомина, похоже, тоже считает его частью своих новых дивидендов, раз пялится на Дубровского как на хлебушек.
— Я не могу, Вова, — пытаюсь отодвинуться, но он держит крепче, чем моя моя вежливость. — Меня от всего этого уже, прости, тошнит. Я просто хороший менеджер, а не стратегия по захвату всеобщей любви.
— Майя, послушай, — он немного меняет тон. Тот, который ближе к тону уже не «Вовы, с которым у меня тайный роман», а к моему «категоричному генеральному директору». — Я понимаю, что тебе надоело, но есть протокол. Все ТОПы на месте. Я бы хотел тебя отпустить, но если я это сделаю — ты же понимаешь, что мне придется…
— Понимаю, — перебиваю на полуслове.
Ему придется устроить мне выволочку при всех на ближайшей «летучке». Показательную и громкую. Или могут пойти слухи. Или не могут?
Я делаю глубокий мысленный вдох, делая первую зарубку на виртуальной доске с надписью «служебный роман». Справедливости ради, я думала, что она появится раньше, но мы блестяще продержались целых пять недель. Вот до этой минуты.
— Тридцать минут, — Вова наклоняется к моему лицу ближе. — Готов хоть с секундомером стоять и…
Звук шагов за его спиной почему-то вторгается в мою реальность на пару секунд позже, чем я боковым зрением замечаю постороннее вторжение.
Которое тут же материализуется в рослую мужскую фигуру.
В черной рубашке. Джинсах. И красных «конверсах», на которые мой взгляд почему-то падает в первую очередь.
Дубровский. Он идет энергично и как будто даже не обращает на нас внимание. Хотя мы стоим почти что у него на пути. Я машинально думаю, как могла не заметить его «Патриот» на стоянке. Наверное, он просто где-то дальше, в глубине?
Мы с Резником рефлекторно отодвигаемся друг от друга.
Дубровский идет дальше.
Мимо. Ни намека хотя бы на взгляд в нашу сторону.
И вечер перестает быть томным, потому что на парковке появляется еще одно действующее лицо — Фомина.
Резник вытягивается в моменте, буквально за секунды преображается во «Владимира Резника: сухой, строги, важный».
Я хочу просто уйти, можно даже сразу под землю, лишь бы подальше.
— Вячеслав Павлович…! — Фомина идет следом так быстро, насколько позволяет ее слишком узкая юбка. Я вообще не представляю, как в таком можно комфортно переставлять ноги. Выглядит, конечно, очень эффектно, но ощущение такое, будто эту юбку на ней же прямо и зашили. — Я хотела предложить…
— Нахуй — там, — грубо, резко, с металлической хрипотцой в голосе. Небрежным кивком за спину.
Он до сих пор простужен.
Дубровский скрывается где-то на парковке.
Фомина останавливается напротив нас как вкопанная.
Смотрит на меня. На Резника.
— Виктория, позвольте мне как-то…
Он моментально переключает на нее фокус, пытаясь сладить резкость за другого.
Я продолжаю стоять на месте, стараясь не вслушиваться в их диалог.
Через минуту старенький джип Дубровского проезжает мимо. За тонированными стеклами его самого не видно, но мне почему-то кажется, что он все равно на нас не смотрит.
— Майя Валентиновна, вы же к нам присоединитесь? — Вопрос у Вовы как будто предполагающий отказ, но взгляд — нет.
Он такой же категоричный, как и юбка Фоминой — не предполагает ни одного неверного шага.
Я секунду жду.
Смотрю на часы.
Мысленно прикрываю глаза, делая глубокий вдох.
— Владимир Эдуардович, Виктория… — Улыбаюсь вежливо, потому что не собираюсь перед ней заискивать. А он… он поймет, я надеюсь. — Прошу меня простить, но если я сегодня не высплюсь — то рискую начать свой первый рабочий день в новой должности абсолютно помятым лицом и ватой вместо мозга. Приятного вам вечера.
Прохожу мимо, до выхода с парковки, на ходу достаю телефон и ищу ближайшее такси.
Все, лишь бы не чувствовать на себе тяжелый мужской взгляд.
Глава двадцать первая
Вся первая неделя в новой должности сливается в моей голове в один сплошной длинные-предлинный день.
Переезд в офис «элианов», потому что он в несколько раз больше нашего и основная часть новой структуры NEXOR Motors перебазируется туда. У меня красивый большой — раза в два больше предыдущего! — кабинет с собственной маленькой гардеробной и уголком для отдыха. Но это все не суть важно, потому что главное — вид. Он просто потрясающий — прямо на море. И даже грохот портовой структуры не мешает, а приятно ласкает мой явно извращенный слух. Амина, которая продолжает облагораживать наше с ней новое рабочее пространство, каждый день ворчит, что у нее этот гул скоро превратится в непрекращающуюся мигрень. Поэтому я иногда ей подмигиваю, давая понять, что она может потихоньку использовать наушники.
На первой «летучке» Резник меня, конечно, погладил против шерсти.
Очень старательно. Так что в какой-то момент мне захотелось встать и в лоб сказать: «Не обязательно размазывать меня прямо настолько, чтобы никто не заподозрил, что ты меня трахаешь!» Но я быстро пришла в себя. Хотя когда мы вышли из переговорной, на меня меня смотрели как на сакральную жертву, потому что никакой протокол, типовой для таких мероприятий, я точно не нарушила. Вечером он приехал с огромным букетом, попросил прощения, а я пообещала поработать над своей стрессоустойчивостью.
Сегодня пятница, вечер и когда я, наконец, заканчиваю «переезд» всех своих основных документов под логотип новой NEXOR и блаженно откидываюсь на спинку кресла (максимально эргономичного, просто как капсула космического корабля) и только теперь обращаю внимание, что на часах уже почти семь. Прикрываю глаза, потому что обещала себе не засиживаться так долго: у этого роскошного офиса есть один единственный минус — еще плюс полчаса на дорогу до дома.
Открываю переписку с Резником, потому что утром, когда он уезжал от меня, мы договорились вместе поужинать где-нибудь в ресторане за городом, подальше от возможных глаз. Сейчас это уже сомнительная по реализации идея, хотя…
Я быстро открываю поисковик, вбиваю запрос и через пару минут у меня есть перечень из трех подходящих маленьких отелей как раз в девятикилометровой черте за городом: СПА, хорошие приятные номера, все удобства. Вставляю в сообщение все три ссылки и пишу: «Мне нравится первый, но можем обсудить. Могу сделать бронь на выходные».
Пока жду ответ — переобуваюсь, подкрашиваю губы. Уже на пороге стопорюсь, чтобы вернуться за планшетом, который, как всегда, бросила в ящик стола, и в этот момент пикает телефон. Я инстинктивно открываю переписку с Резником, но там ничего нового — он даже сообщения мои не прочел, хотя обычно, если не занят чем-то срочным, читает почти сразу. Но сегодня у нас точно ничего такого нет.
Прохожу мимо поста охраны, почти даже набираюсь смелости спросить, на месте ли еще Владимир Эдуардович, но одергиваю себя, потому что даже такой простой вопрос кажется буквально признанием с поличным.
