Запрещенные слова. Том первый (СИ) - Субботина Айя
— Мне рыба тухлая приснилась, — говорит она, втягивая голову в плечи и трагически вздыхая. Берет стаканчик, пьет и потом, натягивая на лицо улыбку, добавляет: — Ты выглядишь на триста процентов.
— А я думаю, что тухлая рыба снится к хорошим новостям, — подмигиваю ей, и захожу в кабинет.
Прогоняю презентацию еще раз.
Изучаю приготовленную Аминой шпаргалку с лицами и ФИО всех основных важных лиц на предстоящем мероприятии. Допиваю свой кофе, заглядываю в телефон, не знаю даже зачем.
Это нервы, «подцепила» от Амины.
Конференция будет в одном из конференц-центров. Не очень люблю эти пафосные мероприятия, но иногда — как сегодня — повод просто обязывает выдать достаточный уровень пафоса и зрелищ. Я заглядывала в зал только краем глаза, но от журналистов просто не пробиться. Все самые крупные издания страны — здесь. Сейчас без семи два, до начала остались считанные минуты, но я уверена — первые фото и видео с сегодняшнего мероприятия будут уже к вечеру. Я еще раз поправляю прическу и ненавязчивый телесный блеск на губах. Надеваю на шею бейджик: «Майя Франковская — НR-директор «NEXOR Motors».
Нужно признать — я все-таки немножко нервничаю, хотя у меня есть определенный опыт публичных выступлений, и с разным количеством публики. Но сегодня дело даже не в этом.
Во-первых, это наше первое с Резником «публичное мероприятие», которое нужно будет пережить в статусе «у нас тайный роман». И мне заранее кажется, что все будут только то и делать, что подмечать каждый наш взгляд друг на друга. Умом понимаю, что это просто легкая паранойя, но мысль о том, что какие-то вещи со стороны могут быть слишком очевидными, заставляет подрагивать кончики пальцев.
А во-вторых…
Дубровский. Мы закрыли гештальт. Или не закрыли?
Я не знаю. Не могу понять, даже когда пытаюсь разбирать на части послевкусие нашего последнего разговора и моей отповеди. Хотя, не очень-то и стараюсь, потому что углубляться в это страшно, как плавать в каком-то старом озере у черта на рогах — не понятно, на что в итоге можно напороться голой ступней.
Телефон дрожит от сообщения. Резник пишет: «Ты готова?»
Пишу, что готова и даже прихватила свой лучший боевой настрой, хотя это не совсем правда. Я готова наполовину. Вторая половина внутри меня все еще спорит: «А точно ли ты справишься?» Я никогда не боялась новых вершин, всегда уверенно карабкалась на максимальную высоту, но это повышение — оно сразу через пару ступеней вверх. Радость для моей внутренней тщеславной стервы, головняк — для умницы-отличницы, которая даже одиннадцать балов за проект считает личным провалом.
Когда выхожу в коридор, свет здесь кажется холоднее, чем внутри. На пути — ассистенты, кто-то из команды маркетинга, инженеры. Замечаю нашего финдира и делаю жест, что улыбку на лице ему лучше бы подправить, а то выглядит как будто на заклание. Хотя, насколько я знаю, он тоже остается при своей должности.
Но когда прохожу мимо одной из свободных комнат — я даже не знаю, для чего они — нос цепляется за знакомый запах. Господи. Если бы не суетящиеся вокруг меня люди — точно зажала бы ноздри рукой.
Дверь приоткрыта. Я могу просто проскочить мимо.
И мне даже почти на девяносто девять процентов этого хочется. Но, как любит говорить Натка: «Ох уж этот бесячий один процент». Но я даю себе ровно три секунды. А вдруг мне просто показалось?
Но нет, конечно, ни черта мне не показалось.
Дубровский там. Облокачивается на высокий подоконник, что-то обсуждает с молодыми ребятами в толстовках с логотипами нового проектного отдела. Он сам в джинсах и черной рубашке, в красных, блин, «конверсах». На сегодняшнее мероприятие строгий дресс-код, но на инженеров и технарей он распространяется с оговорками.
Я считаю до трех, уверенная, что сразу после этого просто уйду и поставлю себе «плюсик» за выдержку. Но оставляю сама себя без награды, потому что считать перестаю после двух и уже просто заглядываю в эту маленькую щелочку как любопытный Пиноккио — в замочную скважину механических часов.
Сегодня Дубровский выглядит иначе. Строже как будто. Уверенно на двести процентов, потому что на своей территории. Хотя уверенность, кажется, последнее, чего бы я ему отсыпала. Между нами с десяток метров, но его спокойная деловая энергия считывается даже с такого расстояния.
Я ловлю себя на том, что взгляд начинает бегать по его татуированным ладоням и быстро отвожу взгляд. Нам еще работать вместе и видеться чаще, чем мне бы хотелось. То есть — мне бы хотелось не видеться вообще, но для этого пришлось бы принести в жертву карьеру. Именно сегодня, по странному стечению обстоятельств, сделавшую новый виток.
«Три, Майка, — слышу строгий тон своего внутреннего голоса, — уходи».
И я все-таки отворачиваюсь.
Зал заполняется быстро. Здесь все: представители ЛюксДрайв, ЭлианМоторс, партнеры, журналисты, инвесторы. Я замечаю лица, которые еще месяц назад смотрели на нас как на конкурентов. Сегодня они сидят рядом, делят столы, говорят о будущем.
На сцену поднимается председатель совета директоров. В зале приглушенный шум, потом — тишина.
— Уважаемые коллеги, — начинает он, — сегодня исторический день.
И дальше толкает длинную речь про объединение, про силу, про амбициозные цели. Про векторы, научный прогресс.
Я украдкой поглядываю на затылок сидящего передо мной Резника.
Он сегодня даже в галстуке. Том, который купила я, неделю назад, когда подбирала себе наряд для сегодняшней конференции. В ответ он устроил мне «приятную благодарность», после которой я вырубилась прямо на своем диване в гостиной.
Его приглашают на сцену первым.
Я хлопаю, хотя стараюсь сделать его тише, потому что не могу отделаться от мысли, что именно я смотрю аплодирую как-то по-особенному, и именно я смотрю на него с явным не только профессиональным интересом.
Резник выступает без пафоса. Теперь я знаю, что это его фирменный стиль. Он принципиально игнорирует громкие слова, зато проходит по фактам — предстоит много работы, будет сложно и до конца дистанции дойдут определенно не все. Но к финишу останутся лучшие.
После такой «отповеди» на лицах собственников появляются нервные улыбки.
Резник спускается со сцены, принимает рукопожатия от наших инвесторов, кто-то говорит ему на ухо, они смеются, явно под камеры. Это какой-то денежный мешок, которого пытались сманить наши конкуренты. Так что все это маленькое показательное шоу — спланированная акция, чтобы Nexor уже в открытую застолбила своих финансовых патронов. Еще примерно через месяц будет аналогичное большое мероприятие, но уже с представителями власти по поводу «государственной стратегии развития» и поддержки электротранспорта, защитны окружающей среды и создания необходимой инфраструктуры.
Следующими представляют команду разработчиков, ответственную за новую линейку электрокаров. Ведущий делает паузу, прежде чем объявить следующего:
— Вячеслав Дубровский, руководитель проектного отдела разработки.
Он поднимается на сцену. Идет уверенно. Его профиль виден отчетливо.
Дубровский получает свою порцию аплодисментов, но внешне он к ним совершенно равнодушен. Говорит четко и уверенно. Представляет несколько слайдов, «сливает» парочку слайдов прототипов будущих электрокаров — явно как и задумано, чтобы все наши инвесторы ни на секунду не засомневались, что правильно влили свои капиталы. Люди увлечены. Дубровский — в своей стихии. И это видно.
Я слушаю его голос и будто слышу другого человека. Он сейчас и сам другой — совершенно не похож на того, который простуженным голосом просил прощения, а тем более того, который оставил меня одну, голую, в прихожей. Он в принципе выглядит как мужчина, которому не интересны никакие вещи в этом мире, кроме тех, которые он очерчивает на экране лазерной указкой — плавный изгиб корпуса будущего премиального авто, инновационные части двигателя. И уже даже смотреть на него с болью не получается. Хотя боковым зрением замечаю, что основная часть женской аудитории приглашенных, буквально не сводит с него глаз. Логично, в целом — он слишком красивый и опасный, выглядит как мужчина, которого все хотят, но не каждая может себе позволить.
