Запрещенные слова. Том первый (СИ) - Субботина Айя
Глава двадцатая
В конце первой недели февраля — большая конференция по поводу слияния с «элианами».
Будильник срабатывает в пять тридцать — на полчаса раньше, чем я обычно встаю.
Ворочаюсь в постели, выключаю звонок с экрана смарт-часов и заставляю себя смотреть на светящийся телефон, чтобы не позволить векам снова слипнуться. Потому что выбираться из постели категорически не хочется. На мне лежит тяжелая мужская рука. И хотя я почти сразу выключила будильник — Резника он тоже разбудил. Чувствую это по тому, как он ворочается сзади и тянет меня ближе, намекая, что быстрый и легкий побег в душ мне точно не светит.
Позволяю себе откинуться назад и потереться макушкой об его подбородок, но отзывается на это почему-то зудящая несильная боль на моем собственном.
Нашему тайному роману уже пять недель, но я до сих пор не привыкла к его колючкам и до сих пор каждое утро замазываю следы наших слишком плотных поцелуев корректором и тональным кремом.
— Если я приду на конференцию помятой — это будет целиком твоя вина, — говорю со смешинкой в голосе, когда в ответ на мою попытку все-таки выбраться из постели, Вова только еще более категорично тянет меня к себе.
Он любит поспать, но всей «глубины проблемы» я пока не знаю — среди недели, когда он остается у меня на ночь (примерно пару раз в неделю) валяться в кровати сколько хочется, нас просто не времени. А в выходные он, как и раньше, мотается в столицу.
У него дома я еще не была, хотя он и предлагал.
Я не хочу спешить. Чувствую себя кошкой, которая нашла подходящего кота, но на своей территории не дает ему сильно распушить хвост. А Резник пока подыгрывает, хотя в его повадках все чаще проскальзывает непрозрачный намек, что в самое ближайшее время он все-таки заберет у меня «руль» от наших отношений.
— Ты будешь красивой даже если будешь помятой, — слышу его сонный голос мне в волосы, теплое дыхание и громкий зевок.
— Очень рада, что ты так высоко оцениваешь мои внешние данные, но сомневаюсь, что твое мнение разделит весь сегодняшний бомонд.
Резник тяжело вздыхает и все таки дает мне выбраться из постели.
Опирается на кулак, изучая, как я набрасываю шелковый халат на голое тело. Выдает с головой вектор своих мыслей — не только взглядом, но и заметно вздутым над пахом одеялом. Расслабленный утренний секс у нас случается довольно часто, и почему-то именно он нравится мне больше всего. Небольшая нервозность перед сегодняшним событием будит во мне острое желание разбавить напряжение оргазмом, но здравый смысл подсказывает, то тогда я точно не успею привести себя в порядок.
С его разочарованным стоном мне в спину, бегу в душ.
Улыбаюсь, когда взгляд падает на вторую зубную щетку в стаканчике. И на мужской шампунь, и гель для душа.
Мою волосы, ополаскиваюсь напоследок прохладной водой и сушусь феном.
Когда выхожу — Вова уже рассекает по кухне в одних трусах, совершая ставший привычным ритуал варки кофе. Я выцарапываю из себя пару секунд, чтобы полюбоваться его крепкой спиной и телом здорового энергичного сорокалетнего мужика. Что-то подсказывает, что даже через десять лет он будет таким же живчиком.
Первую чашку кофе он всегда делает мне.
Протягивает, не упуская случая опустить свободную ладонь мне на бедро и погладить с уже явно проступающими собственническими замашками. Похлопывает. Подмигивает. И идет в освободившийся душ.
Я готовлю завтрак — омлет, ветчина, овощи. На гренки уже нет времени.
Подбираю волосы, наношу макияж, максимально пряча «следы преступления» на подбородке. Резник появляется уже при полном параде — вчера нарочно привез ко мне запакованные в чехлы из химчистки костюм и свежую рубашку. Но сегодня еще и с галстуком, который я, даже под его чутким руководством, так и не научилась завязывать.
— Тебя сороки украдут, — позволяю себе посмеяться, когда он нарочно как бы между делом показывает поблескивающие в манжетах запонки.
— Клянусь, что буду отбиваться до последнего.
Он молниеносно — и как у него это получатся?! — не испачкав ни миллиметра одежды, расправляется с едой, залпом допивает кофе. Но все-таки находит секунду, чтобы перед уходом сказать мне на ухо, что смотреть на меня весь день и не иметь возможности дотронуться — это та еще пытка.
Я не провожаю его до двери — завтракаю, одновременно пытаясь накрасить ресницы.
Возвращаюсь в гостиную, снимаю с вешалки приготовленное на сегодняшний день платье — темно-серый классический «футляр» с деликатным овальным вырезом. Строго и элегантно, а чтобы не было слишком скучно, разбавляю образ тонким золотым обручем на запястье.
Верчусь пред зеркалом, чтобы убедиться, то все сидит идеально.
Взбиваю волосы. Которые так и не решилась остричь, хотя теперь на сушку и укладку уходит гораздо больше времени. В отражение попадается оставшаяся на прикроватной тумбе книга.
«Не отпускай меня» я читаю по чайной ложке в неделю. Потому что безысходность и обреченность там сквозит буквально в каждой строке. Я бы, наверное, уже сдалась, перенесла ее в список «не осилила», в котором у меня в принципе не так, чтобы пусто, потому что биться над совсем грустным или скучными книгами я точно не люблю. Но, точно так же как и все главные герои книги — все равно надеюсь на хэппи-энд. И только эта надежда толкает меня «распечатывать» следующую главу и все-таки двигаться вперед, несмотря ни на что.
Это, кстати, фишка Шершня — он всегда упирается в финал. И не только в книгах. Мы по прежнему не разговариваем о личном (хотя и общаемся не только на книжные темы — чего уж), но в нем, как и в этой книге, тоже сквозит свой подтекст — он очень упрямый.
А еще — остроумный.
Внимательный: слушает и запоминает все, что я пишу.
Любит электронную музыку.
Курит, безуспешно пытаясь бросить, потому что таскает «железо» уже много лет и одно с другим — «не коннектится».
И по-прежнему не задет никаких вопросов о личном.
Я прячу книгу под подушку, поддаюсь соблазну заглянуть в нашу переписку и довольно улыбаюсь, когда нахожу там отправленное пять минут назад сообщение: «Удачи сегодня, Хани, если что — не ссы в компот». О том, что у меня сегодня важное событие — представление в новой должности — я проболталась еще пару дней назад. Он запомнил. Я присылаю в ответ смайлик в виде скрещенных пальцев и «спасибо!»
Сегодня еду в офис на такси, потому что февраль отрывается за два предыдущих месяца и заметает наши морские края таким количеством снега, что с ним не справляется не то, что моя «Медуза», а вся снегоуборочная техника. В машине еще раз просматриваю сканы с презентации будущей модели кадров — я корпела над ней последние три недели, вылизывала, улучшала, исправляла. Пока все не получилось, как надо. Даже Вовке провела «тестовый прогон», правда, до конца мы так и не дошли, потому что через пару минут он потащил меня в постель со словами: «Ты слишком деловая, это так возбуждает!»
Но, конечно, больше всего на сегодняшнем мероприятии беспокоит не качество моей работы — тут я в себе уверена, нервничаю скорее по привычке бывалой отличницы.
Просто на сегодняшнем мероприятия будут еще и инженеры «элианов».
И Дубровский, конечно, тоже. Он теперь — глава команды разработки. Японцы приезжали не просто так, а явно с деловым предложением сманить ценный кадр. «Элианы» в ответ его повысили — и это был единственный правильный, с точки зрения удержания кадров, шаг.
У меня есть пара часов времени, так что сначала заезжаю в офис и натыкаюсь на взволнованную последними новостями Амину. Информация, которую знают двое, так или иначе перестанет быть секретом гораздо раньше, чем должна. Даже странно, что новость о слиянии «нас» с «ними» стало известно относительно поздно, но все равно за неделю до официального объявления. И всю эту неделю Амина ходит как в воду опущенная, потому что плюс-минус понимает, что в перспективе означает это слияние. А я, хоть и знаю, что мы с ней в эту мясорубку не попадаем, даже успокоить ее не могу. Амина ни разу не была замечена за тем, что болтает обо мне, но в данном случае на кону не только моя репутация, но и Резник. Так что единственное, чем я могу ее подбодрить — говорить, что все будет хорошо и приносить по утрам латте на кокосовом молоке.
