Людмила Зенкина - Порочный треуогльник
— Ну, кто я? — спросил мучитель насмешливо. — Чего я только не слышал о себе, может, ты скажешь что-нибудь новое?
Она опустила голову в бессильной злобе.
— Видимо, нет, — ухмыльнулся он, одной рукой поднимая лицо пленницы за подбородок. Она попыталась сопротивляться, но холодная ладонь лишь сильнее заломила тонкие запястья. Новый приступ боли заставил повиноваться. Трой провёл кончиком языка по плотно сжатым губам, с силой надавил пальцами на скулы, вынуждая её приоткрыть рот, впился бесцеремонным поцелуем, глядя с нескрываемым удовольствием, как вновь выступают слёзы на зажмуренных в страхе глазах. Когда трепещущая жертва наконец покорно расслабилась, он оторвался от грубых прикосновений, оставляя влажные следы на мягкой раскрасневшейся коже и произнёс надменно:
— Так будет всегда, когда ты заставишь меня сердиться. Поняла?
Ева обреченно уронила голову, окончательно отдаваясь в безвыходное, гнетущее рабство циничному демону.
— Думаю, поняла, — мужчина отпустил её руки, продолжая прижимать дрожащее тело к себе. — Повторю ещё раз, не вздумай сказать что-то моему инфантильному брату. С ним я, в случае чего, разберусь по-своему, а вот ты будешь мечтать о смерти каждый день своего мучительно долгого существования.
Он оставил девушку, и та беспомощно опустилась на колени, закрывая ладонями лицо, беззвучно рыдая. Всё чего она хотела — умереть уже сейчас.
Киран вернулся минут через сорок с большущим бумажным пакетом в руках. К тому времени Ева проплакалась и была почти насильно умыта холодной водой для приведения в чувства. Она сидела на кухне, прижимая к груди свою тетрадь и допивая очередную чашку кофе, глядела в окно пустыми глазами.
— Вот, — произнёс радостно юноша, раскладывая содержимое пакета прямо на обеденном столе, — я купил, на всякий случай, несколько платьев, но подумал, что тебе может не понравиться мой выбор, поэтому взял и джинсы двух моделей, и три футболки разных цветов. Еще, я подсмотрел твой размер ноги, купил кеды и балетки, а то босоножки как-то не очень… мне кажется.
Девушка безразлично смотрела на растущие стопки одежды, её снова перестало волновать происходящее. Она даже решила, что в какой-то мере уже умерла, а осталась лишь её окончательно и непоправимо испорченная бездушная оболочка.
— Она сейчас выберет, — спокойно произнёс Трой, стоявший всё это время в дверном проёме, копаясь в своём мобильном. — Иди, собирайся сам.
Киран кивнул и послушно отправился паковать чемоданы. Мужчина подошёл к столу, выбрал пару вещей из общей кучи, отложил в сторону.
— Одень эти, — произнёс он, отходя обратно к двери. Ева не шелохнулась, даже не взглянула. — Тебе помочь? — издевательски усмехнулся собеседник. Она вздрогнула, боясь даже представить отвратительную близость снова, вздохнула тихо, взяла отложенную одежду и молча удалилась в ванную.
Вторые сутки без отдыха, на крепком кофе делали своё дело — мысли стали вялыми, безвольными, пленница была готова идти, куда укажут и делать, что потребуют. Единственное, чего ей хотелось — спать. Но было страшно встретиться во сне с волком. Таким любимым ей когда-то, а теперь… Она не знала, что ощущает теперь. Все чувства умерли вместе с истерзанной душой, осталось лишь бесстрастное тело, которое принадлежало всецело двум сумасшедшим братьям. Она понимала, что отныне просто не достойна любить. А уж тем более, быть любимой.
Вещи были сложены, девушка без всяких эмоций села на заднее сиденье чёрного джипа и молча уставилась потерянным взором в тонированное окно.
Когда автомобиль сворачивал с тихой улочки на широкое шоссе, она заметила издалека, как к кирпичному дому подъезжает красная машина, из неё чуть ли не на ходу вылетает Саша, бежит к крыльцу и… скрывается из виду за поворотом дороги. Ева коснулась пальцами холодного стекла, провожая взглядом старого друга: «Почему ты приехал так поздно?» — подумала она, роняя одинокую слезинку на бледно-оранжевую майку, но тут же закусила губу, стараясь прогнать печальную мысль: «Зачем вообще ты приехал?» — раздался собственный едва слышный голос в разбитом сознании: «Забудь меня, пожалуйста. И прости» — она отвернулась и стала смотреть на дорогу, стараясь не закрывать глаза, не поддаваться наползающей густой дрёме.
Аэропорт встретил путешественников неприятной суматохой — пилот опаздывал, погрузка проходила медленно, Трой снова ругался с кем-то по телефону из-за отсутствия у одного из пассажиров документов, Киран болтал без умолку, радуясь неожиданным жизненным переменам, впрочем, не упоминая о печальной их причине. Суета помогла, девушка немного взбодрилась, будто открылось второе дыхание. Вправду мысли запутались окончательно и бессильно замерли в звенящей тишине подсознания, но ей казалось, что это к лучшему.
Наконец все проблемы были улажены. Поднявшись на борт небольшого частного самолёта, нелегальная эмигрантка с тихим вздохом опустилась в кресло, напротив неё уселся жизнерадостный голубоглазый ухажер. Он начал говорить что-то о том, какой прекрасный дом у них на родине, как здорово им там будет втроём и всё в таком духе, но она не слушала, смотрела в иллюминатор на убегающую из-под крыла землю и мысленно прощалась со всем своим прошлым. В голову пришла мысль, что нужно будет отправить родителям письмо, сказать, что с ней всё хорошо, чтобы они хоть знали, что она жива. Но будет ли им от этого легче? Вряд ли. И написать Саше, чтобы обязательно нашёл Карину. Попросить у него прощения. Соврать, что хочет быть с Кираном, пусть друг возненавидит её, пусть считает дурой и последней дрянью, только не любит. Лишь бы он не страдал и не искал её. Сочинял свою книгу жизни дальше, перевернув эту нелепую страницу.
Сон подкрался незаметно, окутал чёрной непроглядной пеленой, убивая на время всё живое вокруг. Тяжёлое забвение без сновидений.
25. Лестница в ад
После долгого забытья сознание возвращалось с дикой головной болью. Очнувшись в тёплой кровати, девушка медленно села, пытаясь вспомнить, где находится и что с ней происходило до сна. В комнате было темно, лишь сквозь тонкие занавески попадало внутрь немного голубоватого лунного света. Мягкая постель зашуршала чистотой белоснежного белья, ноги неуверенно коснулись ворса ковра — слабая попытку встать, но голова закружилась невыносимо, начинало подташнивать. Во мраке рука наткнулась на высокую прикроватную тумбочку, задев стоящий на ней стакан с водой, тот с глухим стуком приземлился на ковёр, окатил всё вокруг холодной жидкостью. Ева недовольно поёжилась, оглядела свою намокшую одежду — джинсы и майка. Значит все кошмары, которые рисует память, ей не приснились. Но голова болела так, что было плевать на вчерашнее, только бы поскорее избавиться от этого мерзкого, разрывающего все мысли ощущения.
