Марти Леймбах - Умереть молодым
Наш джип с трудом протискивается мимо желтого фольксвагена, Эстел кричит:
– Прочь с дороги, если не умеешь рулить!
– Хватит ребячиться, Виктор! – обращается Ричард к сыну. – Не затыкай уши.
– Папа, я не поеду в больницу. Ты забыл о пределах своих отцовских возможностей. Достигнув совершеннолетия, я имею право делать что угодно. Даже закон на моей стороне.
– Что ты там сказал о законе? – переспрашивает Эстел. – Что, полицейские? Ничего в этой машине не работает: ни радарный детектор, ни телефон…
– Если захочу выброситься из этого джипа, имею на то право, – говорит Виктор. – Эстел, прибавь скорость, так легче будет вышвырнуть меня из машины. Хилари, помоги-ка открыть заднюю дверь.
– …ни привод на четыре колеса, ни ремень безопасности, – продолжает свой список Эстел.
Виктор, с трудом сохраняя равновесие, стоит на коленях у задней дверцы джипа; это вовсе не дверь, как у других машин, а такая загородка, как на пикапе. Открывает один металлический запор и принимается за второй. Я уверена, что Виктор дурачится: он подмигивает мне и улыбается. Но все равно эта возня с запорами меня беспокоит. Поэтому с облегчением слышу, как Ричард говорит:
– Может, прекратишь, Виктор? Отодвинься от этой двери!
– Я не разрешаю выбрасываться из моего транспортного средства, – присоединяется к нему Эстел. – Мой страховой агент с ума сойдет. Кроме того, Виктор, ты должен помочь мне на этом аукционе. Ты обещал.
– Ты когда-нибудь задумывался, как твои поступки действуют на Хилари? – спрашивает Ричард. – Посмотри на нее. Бедняжка просто окаменела от страха.
– Со мной все в порядке.
– Она бледна, как привидение, – говорит Ричард.
– Оставь ее в покое, папа.
– Я ее не трогаю. Ты только взгляни на нее. Взгляни, Виктор.
– Держитесь, ребята. Мы въезжаем на мой любимый холм! – восклицает Эстел. Джип с диким ревом взлетает на вершину холма. Внутри у меня все сжимается, когда на бешеной скорости машина устремляется вниз. Кузов джипа заносит вправо, но потом он выпрямляется. Когда скорость снижается до нормальной, Виктор задвигает запоры на задней дверце.
Аукцион проходит в здании начальной школы в центре хорошенькой, как на картинке, деревушки неподалеку от Коассета. В девяти классных комнатах выставлена мебель. У Эстел каталог всех вещей, представленных на аукцион. Она не выпускает каталог из рук. Виктор идет рядом с ней, глядя через ее плечо на фотографии и описания кофейных сервизов, гардеробов красного дерева, трюмо орехового дерева на изящно изогнутых ножках, рокингемских соусников, инкрустированных шахматных столиков.
Виктор вцепляется в каталог, но Эстел вырывает его.
– Мне надо выбрать приличный свадебный подарок для Аннабель и Ленни! – говорит Эстел.
– Если хочешь получить от меня совет, дай мне посмотреть каталог, – возражает ей Виктор.
Я медленно плетусь позади. Рассматриваю стенды с детскими рисунками. На них представлены разные работы детей: рисунки смывающимися красками, коллажи на плотной цветной бумаге; под каждым подпись большими печатными буквами. Много вариаций на рождественскую тему или: «Что такое дом?», «Животные в зоопарке». Какой-то Пенни из первого класса озаглавил свою работу «Красотка» и разукрасил вырезанную из журнала фотографию маленькой манекенщицы, демонстрирующей образцы детской одежды. Крег из третьего класса вырезал из журналов рекламы спиртных напитков и аккуратно наклеил их на картон. Каждая реклама обведена красивой рамочкой. Подписи нет. Крег меня беспокоит.
Ричард останавливается, чтобы напиться из фонтанчика, их много в коридоре. Фонтанчики низенькие, соответствуют росту школьников. Ричарду приходится наклониться; непонятно, как он ухитряется пить в таком положении. Он вытирает рот; я стою, дожидаясь его. Ричард направляется ко мне, но вынужден остановиться: его мучает кашель.
В коридоре много народа, большей частью хорошо одетые супружеские пары, указывают на что-то друг другу в каталоге, одобрительно кивают; эта толпа переходит из класса в класс, рассматривая выставленную там мебель. Все они обходят стороной Ричарда, который все еще кашляет. Наконец он присоединяется ко мне.
– Хилари, не волнуйся, – говорит Ричард, положив руку мне на плечо. – Завтра отправим Виктора лечиться.
В каждой классной комнате выставлены различные предметы антикварной мебели. Эстел останавливается около четвертого класса миссис Кашинг; вся комната заставлена перевернутыми вверх ногами столиками. Обращается к Виктору:
– Как, по-твоему, столешницы можно реставрировать?
Виктор заглядывает в комнату, смотрит на целый ряд тщедушных ножек. Поправляя сползающие с носа очки, оборачивается к Эстел:
– Годятся только на растопку, – отвечает он.
У всех участников аукциона потрясающая одежда, потрясающие духи и потрясающая наблюдательность. У некоторых собаки. Французские болонки и йоркширские терьеры с заколками в кудрявых челках. Изнеженные маленькие собачки, которых приобретают не для охраны. Для этой цели господа нанимают вооруженных молодчиков.
Прохожу мимо двух женщин, у обеих одинаковые нитки жемчуга и одинаковые прически. Они обсуждают, покупать ли комод.
– Ума не приложу, как скрыть это от Дональда, – говорит одна. – Я уже привыкла покупать, что захочется, а ему потом говорю, что получила в подарок от матери. Но теперь она умерла. Сколько я потеряла с ее утратой!
У ее приятельницы губы накрашены помадой темно-бордового цвета. На руках она держит суетливого карликового пуделя; его недавно подстригли, вся шерстка – волос к волоску вплоть до крошечных пальчиков на лапках; он похож на игрушечное деревце.
Когда я прохожу мимо, дамы одаривают меня недоуменными взглядами; то ли боятся, что взвинчу цену на комод, то ли недоумевают, как это я затесалась в столь изысканное общество, – кто их знает.
Чувствую себя не в своей тарелке, а потому ворую. Ворую из каждой комнаты по очереди. Ничего крупного, только то, что можно спрятать в карман куртки. Правда, не устояла перед красивой вазой с декоративным украшением. Но сразу же вынесла ее из здания школы.
Аукционист с копной седеющих светлых волос и с иссохшими, в никотиновых пятнах губами, мгновенно реагирует на каждое движение в зале. Воротничок рубашки ему тесен. Адамово яблоко выпирает прямо над узлом галстука. Он выкрикивает один лот за другим, подзадоривая претендентов:
– На продажу выставлен фаянс Уильяма де Моргана. На продажу выставлена коллекция керамических кувшинов; продается ноттингтонский серебряный кувшин, медная соусница, английская керамика, голландские медные кувшины для молока, стаффордширские фарфоровые фигурки спаниелей, формы для масла, вырезанные из чинары.
