Лукан. Конец (ЛП) - Бринн Адриана

— Ты этого не знаешь. — Теперь он выглядит разъяренным. — Здесь с ним могло случиться что-нибудь похуже! — Он мрачно усмехается. — Ты сделала то, что должна была сделать, чтобы уберечь его. Одна ошибка не означает, что ты плохая мать.

— Почему мне так кажется? — Шепчу я. — Мы их подвели.

— Мы? Нет, не мы. — Он поднимается со своего места рядом со мной на кровати и смотрит мне в глаза. — Я подвел вас обоих. Я начал войну в тот момент, когда убил своего отца, и это дело рук его людей. Я знаю это. Я найду их и заставлю кровь пролиться. — Он дотрагивается до своей груди в том месте, где находится сердце. — Один из моих доверенных людей защищал его и твоего отца, но этого оказалось недостаточно. Я буду вечно жить со своей ошибкой.

Мы оба молчим.

— Я никогда не привыкну к этой жизни, она слишком токсична. — Я первая нарушаю молчание. Я думала, что любовь может выдержать все, но я просто не создана для такой жизни. И это доказательство.

— Я знаю. — Шепчет он.

Мне вдруг захотелось прикоснуться к нему. Почувствовать этого мужчину, который не перестает меня удивлять. Мужчину, который владеет мной и делает это с тех пор, как я впервые ступила на порог этого города.

Наша история нестандартна.

Принцесса не влюбилась в прекрасного принца. Она влюбилась в темного принца с большим багажом, чем у нее самой. Принца, у которого вокруг души такая броня, что иногда кажется, что до него почти невозможно добраться.

Мы оба страдаем, а он все равно открывает свое сердце и ослабляет бдительность ради меня.

— Ты доверяешь мне, Андреа? — Он все время просит меня доверять ему.

— Доверяю. — Я отвечаю со всей честностью в мире.

— Тогда верь, что я вытащу нас.

— Я достаточно знаю о мафии, чтобы понять, что просто так уйти нельзя.

— Могу и уйду. — Он целует меня в губы. Нежно и с такой любовью. — И опять же, если бы ты не уберегла Романа от этой жизни, все случилось бы гораздо раньше. На тебя могли напасть во время беременности. Так много всего могло случиться. Посмотри, что случилось с твоими родителями.

Это привлекает мое внимание.

Я приподнимаюсь, чтобы видеть его лицо.

— Ты знаешь их историю? — Спрашиваю я.

— Твой младший брат пишет много дерьма. — Он грустно улыбается.

— Валентино?

— Тот самый.

— Валентино, я ничего о нем не знаю. Он так и не впустил меня, а если честно, я даже не пыталась. Я была слишком занята тем, чтобы разобраться в своей жизни с новообретенным отцом и всем, что происходило в то время. Черт, я эгоистка.

— Не кори себя за это. С нами непросто. — Он подмигивает, но это выглядит фальшиво. В его глазах нет прежнего света. — Твоего отца нашли, в плохом состоянии, но он выкарабкается.

Папа.

Боже мой, я прячусь от мира вместе с Луканом, когда мои люди страдают в одиночестве.

Чувство вины поглощает меня, и я даже не хочу его останавливать.

Я стараюсь сосредоточиться на других вещах, чтобы не спускаться в кроличью нору чувства вины и ненависти к себе, которые ничем не помогают в сложившейся ситуации.

И тут я вспомнила.

— Ты сказал, что фотография в твоей студии принадлежит моему отцу. Почему она у тебя? — Я спрашиваю о том, что не выходит у меня из головы с тех пор, как я нашла ее.

— Я мечтал о тебе еще до того, как узнал тебя, Андреа. Я жаждал того чувства покоя, которое ты вызывала во мне даже в юном возрасте. — Он крепче прижимает меня к себе. — Мой отец всегда был куском дерьма, особенно когда я и мои сестры были младше. Я был его единственным наследником, и, к сожалению, мы с этим мафиозным дерьмом не уживались даже тогда. Я любил искусство, чтение и обычные детские забавы. Моя мама любила брать меня с собой в музеи и галереи. Это было наше особое время, говорила она. Сейчас, оглядываясь назад, я думаю, что она пыталась показать мне, что в жизни есть что-то большее, чем этот город. Она показывала мне это и поощряла мою любовь к искусству.

— Роман тоже любит искусство. — Сокрушенно шепчу я.

Лукан лишь крепче прижимает меня к себе и нежно гладит по плечу.

— Постарайся заснуть.

— Нет, продолжай. Я хочу знать все; кроме того, я не смогу уснуть. Только когда они все будут дома.

— Завтра я верну их домой.

— Я тебе верю. — Я шепчу ему, держа его все еще окровавленную руку в своей. Я должна чувствовать отвращение. Я должна бояться того, на что готов пойти этот человек, но я не боюсь. Я чувствую себя в безопасности, чего никогда не чувствовала и не думала, что когда-нибудь буду чувствовать из-за него.

— Коротко о длинной и унылой истории. Однажды я сопровождал Томмазо в особняк Николаси, чтобы он мог провести совещание с другими боссами. У меня был окровавленный нос, хромота и сломанное ребро, а все потому, что отец застал меня за чтением одного из многочисленных журналов об искусстве, которыми владела моя мама. Я находил это увлекательным, и это было моим спасением. От своей домашней жизни и от своего отца.

Я не могу представить, как маленький Лукан пострадал от человека, который должен был его оберегать.

Господи, позволь мне вернуть моего мальчика домой в целости и сохранности, чтобы он смог узнать своего отца и, может быть, все, что мы оба сломали, исцелится.

Он продолжает, а я слушаю, потому что по непонятным причинам его голос успокаивает меня.

— Я забрел в комнату Валентино, потому что в его комнате было все крутое художественное дерьмо, когда мы были моложе, и я хотел спрятаться там, пока Томмазо не придет за мной. У Валентино была фотография тебя и твоей мамы, надежно спрятанная в одной из его любимых книг. Фотография адресована твоему отцу.

— У Валентино была наша фотография? — В это трудно поверить, ведь он избегал меня как чумы с тех пор, как я узнала об их связи со мной и мамой.

— Да, он украл ее у твоего отца. В это трудно поверить, ведь Валентино был самым большим паинькой. — Он смеется.

Валентино?

В нем есть что-то заносчивое, но в духе безумного серийного убийцы.

— Как только я увидел ваши улыбающиеся лица и то, какими счастливыми вы обе выглядите на этой фотографии, я почувствовал зависть. Я хотел этого. Я хотел, чтобы у моих сестер была такая любовь. Они заслуживали этого, но жизнь сдала нам самые дерьмовые карты. — Он грустно улыбается, и я ненавижу это выражение его лица.

Жаль, что он не впустил меня раньше. Все могло бы быть так по-другому.

— Это был самый первый раз, когда я тебя увидел. После этого я не мог перестать видеть тебя. Каждый раз, когда я чувствовал необходимость причинить боль, я просто закрывал глаза, и твое улыбающееся лицо приземляло меня. Оно заглушало все дерьмо в моей голове. Уже тогда я был зависим от тебя. Потом ты выросла, и улыбка исчезла. Я хотел держаться подальше, потому что ты была самой большой угрозой для выполнения моего долга и обеспечения безопасности моих сестер.

— Ты выставил болезнь моей матери на всеобщее обозрение, чтобы я ушла? — Спрашиваю я.

— Да, так и было задумано. — Он отстраняется от меня и смотрит в потолок. — Если бы ты осталась, Бенедетто сделал бы все, что в его силах, чтобы удержать тебя там, только чтобы подгадить Кассиусу. Я не мог потерять должность босса. Я должен был защищать своих сестер, а титул капо гарантировал это.

Это не мой мир.

Он так же не его.

Почему, черт возьми, он остался?

— Я не пошел на это. — Шепчет он.

Я молчу и слушаю, как он выкладывает мне свои грехи и секреты.

— Я попросил Джиану связаться с этим дерьмовым сайтом сплетен и не дать блогам опубликовать новость, но мы доверились не тому человеку, и все полетело к чертям.

— Кому? — Арианне? Моим братьям?

— Неважно, она получила по заслугам.

Она.

— Это была твоя сестра?

— Кара и мухи не обидит.

— Я имела в виду Джиану. — Ту, о которой он избегал говорить.

Его тело напрягается, и он некоторое время молчит, прежде чем решиться ответить.

— Я не хочу об этом говорить. — Вздыхает он. — Кроме того, это не моя история, чтобы ее рассказывать.