Джилли Купер - Октавия
— Плюс четыре хороших любовницы, которые бы держали его в тонусе, — добавила я. — Вы не собираетесь установить телефон на яхте?
— Ни в коем случае. Это одно из условий, которые он поставил, принимая наше приглашение — никаких телефонов. Я сейчас приготовлю кофе.
Она вышла из комнаты. Я поднялась и проследовала к камину, заинтересовавшись сваленными в кучу открытками с приглашениями — приемы, обеды, деловые встречи. Джереми подошел ко мне и встал рядом. Я взглянула па наше отражение в огромном зеркале, висящем над камином.
— Как странно, — задумчиво произнесла я. — Ты заметил, как мы похожи, оба светловолосые, синеглазые? Мы могли бы сойти за брата и сестру. Мне всегда казалось, что кровное родство имеет преимущество перед любыми другими отношениями.
Джереми учащенно задышал, его глаза подернулись пеленой страстного желания.
— Ты должна знать, что я испытываю к тебе отнюдь не братские чувства.
Я устремила на него взгляд, медленно водя языком по нижней губе.
— А какие же? — мягко спросила я.
— Весьма волнующие. Ничего удивительного, что я страдаю от бессонницы.
— О, и я тоже, я тоже. Ты знаешь, мы ничего не сможем с этим поделать.
— Конечно не сможем. Я не могу справиться со своим чувством к тебе. Ты самая красивая девушка, которую я когда-либо встречал в своей жизни. — Он помолчал. — Думаю, многие мужчины говорили тебе это.
— Некоторые говорили, но не все думали так на самом деле.
— А я думаю, — сказал он сердито.
— Может быть, ты не хочешь, чтобы я плыла с вами?
— Хочу, конечно, и… в общем… Гасси очень расстроится.
— А ты представляешь, как трудно будет нам находиться все время рядом?
— Думаю, что это может довести нас до сумасшествия, но лучше уж это, чем совсем никак.
Я шагнула к нему.
— Придется рассчитывать только на наше самообладание.
— О, мне не следовало входить, — послышался голос в дверях. — Это не в моих правилах…
Мы повернулись, с испугом обнаружив, что на нас смотрит Гарэт. Его глаза больше не смеялись. Взгляд был холодно-вежливым и тревожным. Но он лишь произнес: «У тебя пустой бокал, Октавия».
Тут вошла Гасси и засуетилась, наливая кофе. Что ей удалось услышать? Я закусила губу от досады.
Мы начали обсуждать планы на предстоящий уик-энд. Кому что брать, какой выбрать маршрут. От меня было мало проку. Я была слишком расстроена и избегала смотреть на Джереми.
— Когда вы собираетесь выезжать? — поинтересовался Гарэт, — В пятницу, в середине дня. А ты?
— У меня целый день встречи. Я не смогу раньше пяти. — Он повернулся ко мне. — Во сколько ты заканчиваешь работать?
— Я не работаю, — сказала я высокомерно.
— Ну, конечно. Мне следовало догадаться. Все твое время уходит на личную жизнь. Я захвачу тебя.
— Нет, не надо, — сказала я чересчур поспешно. — Я хочу поехать раньше, с Джереми и Гасси, чтобы помочь им привести яхту в порядок.
Неожиданно его смуглое лицо стало злобной маской.
— Тебе не кажется, что двое влюбленных иногда нуждаются в уединении и что третий лишний?
— Да, поезжай с Гарэтом, Тави, — сказала Гасси, довольная тем, что ее сватовство шло по плану. — Хорошо, что он поедет не один. Убираться на яхте — мало приятного, но к тому времени, как вы подъедете, все уже будет готово.
— Я не боюсь тяжелой работы, — огрызнулась я.
— Нет, конечно, — примирительно сказала она, — ты сможешь взять на себя заботы по кухне на яхте, если тебе так хочется.
Нет уж. В заводях Темзы не найдешь ресторана, чтобы заказать еду с доставкой па яхту. Я начала зевать.
— Октавия устала, — сказал Джереми. — Нам пора.
Когда мы спускались по лестнице, снова зазвонил телефон. Гарэт взял трубку на первом этаже.
— Шарлотта, дорогая, рад тебя слышать. Подожди, любовь моя, я провожаю людей.
Он прикрыл трубку рукой.
— Прощаюсь со всеми до пятницы. Скажи свой адрес, — обратился он ко мне.
— Майфэйр, 11.
— Я заеду за тобой примерно полшестого.
— Правда, он забавный? — спросила Гасси, когда мы вышли на улицу. — О, черт! Я забыла адреса, которые он мне дал.
Она помчалась обратно в дом.
Джереми и я взглянули друг на друга. На его бледном лице темнели лишь глаза.
— Ты думаешь, Гарэт уловил, о чем мы говорили? — спросила я.
— Думаю, да. Но это не имеет значения. Разве он тебе нравится?
— Совершенно не в моем вкусе. Он похож на водителя грузовика.
— А кто в твоем вкусе?
— Ты, — сказала я.
Глава третья
Следующий день встретил тридцатиградусной жарой. Лондон сник, а я расцвела. Я чувствовала себя до нелепого счастливой и большую часть дня провела на своем балконе, загорая и уставившись в небо, синее, как глаза Джереми.
Всю неделю я отклоняла любые предложения, и принимала снотворное в количествах, гарантирующих ежедневный десятичасовой сон. Я истратила целое состояние на туалеты для предстоящей поездки. Единственное, что меня несколько смущало, так это то, что Джереми ни разу не позвонил. Правда, моего телефона нет в телефонной книге, а у Гасс он вряд ли отважится его узнавать.
В четверг мне снова приснился постоянно преследующий меня кошмарный сон. Он всегда начинается одинаково: мой отец еще жив. Я уже взрослая, но как ребенок цепенею от страха, медленно спускаясь по лестнице, слыша, как все громче и громче ссорятся мои родители. Я не осмеливаюсь зажечь свет, потому что боюсь, что мама начнет кричать на меня. Спустившись вниз, я отчетливо слышу, что говорит моя мама, заплетающимся от выпитого языком: «С меня довольно. Я ухожу от тебя и забираю Ксандра».
Тут мой отец начинает кричать, что Ксандра она заберет только через его труп. А мама кричит: «Можешь оставить себе Октавию». А отец возражает: «Я не хочу. Кому к дьяволу нужна эта испорченная Октавия?» «Но кто-то же должен ее взять», — кричит мама. «Только не я».
Тут я с криком распахиваю дверь. Я вижу свою мать. От ее красоты ничего не осталось, потому что она пьяна и у нее красное лицо. Они с отцом смотрят на меня с раскаянием и ужасом, стараясь понять, как много мне удалось услышать из их разговора. Тут вдруг мой отец превращается в Джереми, крича: «Мне безразлично, сколько она слышала, я все равно не хочу ее».
С головой, разрывающейся от крика, я проснулась в холодном поту. Несколько минут я лежала с открытыми глазами, с чувством облегчения прислушиваясь к тому, как успокаивается сердцебиение и кошмар отступает.
Я встала, приняла пару таблеток валиума и дрожащей рукой зажгла сигарету. Мне необходимо было с кем-нибудь поговорить, чтобы убедиться, что я кому-то все-таки нужна. Если бы только я могла позвонить Джереми! Нет, мы были знакомы не в такой степени, чтобы показать ему, насколько я ранима. Я не могла поговорить и с Чарли: не хотела, чтобы все началось сначала. Наткнувшись взглядом на фотографию в серебряной рамке, стоящую на туалетном столике, я вдруг сообразила, что Ксандр должен был уже вернуться из Бангкока. В этот момент Ксандр был единственным в мире человеком, которого я действительно любила и которому доверяла. Не в том смысле, что он будет вести себя прилично и не совершит недостойных поступков, а в том, что он меня любит, и что эта любовь усиливается чувством вины, из-за того, что наши родители всегда обожали его и никогда не любили меня. Ксандр, который был на четыре года старше, с детства всегда принимая мою сторону. Он защищал меня от бесконечно меняющихся нянек, с которыми никогда не уживалась моя мама, а позже от гнева потенциальных и фактических отчимов.
