Людмила Зенкина - Порочный треуогльник
— С чистой совестью? — еле слышно повторила девушка, чувствуя, как растёт огромный ком отвращения в груди. Мужчина ехидно улыбнулся.
— Хммм, возможно она не была совсем чиста, по крайней мере, я ни о чём не жалел. Но не будем больше об этом. Сейчас речь о Киране. Он вышел из больницы новым человеком, перестал думать о самоубийстве, жалеть себя, начал искать цель в жизни. Но всё же, самой большой его мечтой оставалась ты. А ты вдруг пропала, и никто не мог сказать, где тебя искать. Нам пришлось вместе уехать в другую страну к матери, но, не оставляя надежду найти свою Джульетту, брат таскал меня сюда раз в два-три месяца, под видом того, что мы навещаем деда. Я быстро нашёл себе занятие, чтобы не скучать, за одно, думал, может и о тебе что-то получится разузнать. Зря сразу старика не спросил, кто же знал, что странная судьба сделает тебя именно его пациенткой. Вчера вечером я покопался немного в его записях, все истории болезней хранятся в клинике, но в личной тетради были кое-какие заметки. Ты, оказывается, потеряла память? Теперь я понимаю, почему ты не искала справедливости и не заявляла в полицию. Но вот почему просто пропала, и никто не знал куда? Это для меня осталось загадкой.
Он замолчал, как бы ожидая ответа. Ева смотрела на собеседника равнодушно — разум отказывался адекватно реагировать на всю услышанную информацию и вновь скрылся за стеной апатии.
— Я больше года жила взаперти дома, — ответила она отрешенно, — родители боялись, что воспоминания убьют меня.
— Тайна раскрыта, — усмехнулся Трой. — Я вижу, что ты жива и, вроде как, даже здорова, значит, всё оказалось не так страшно. В таком случае, перейду к предложению.
Девушка почувствовала, что тело начинает бить нервная дрожь, разгоняющая её спасительное помрачение.
— После того, как ты вчера заявилась сюда со своим кавалером, Киран чуть снова не впал в депрессию. Может ему и удалось показаться беззаботным, но когда вы уехали, мне пришлось вернуться по его звонку и долго успокаивать брата, даже отвести к знакомым на весь день, пока сам мотался по делам, чтобы не натворил глупостей. Нам скоро нужно будет уезжать, я не хочу дома каждый день видеть убитого горем меланхолика. Побудь с Кираном, пока мы здесь.
— Что? — Ева не понимала смысла всего происходящего, сердце вдруг бешено заколотилось в недобром предчувствии, от этого стало трудно дышать.
— Всего неделю, — невозмутимо ответил мужчина. — Если тебе понравится, в чём я лично не сомневаюсь, потому что Киран ради тебя готов на всё и финансы это «всё» нам вполне позволяют, поедешь с ним. Мы с братом сейчас живём вдвоём, но я не буду вам мешать, — последние слова сопроводила очередная ехидная усмешка.
— Я не смогу жить с тобой под одной крышей, — произнесла девушка сквозь зубы, даже не успев толком понять услышанное.
— Всего лишь? Только это тебя смущает? — наигранно удивился собеседник, но не дал ей времени ответить. — Не бойся, ты быстро привыкнешь делать вид, что ничего не было, а потом и сама поверишь в это. Хотя, — он быстро облизнул пересохшие губы, — мы сможем продолжить и наши отношения, если захочешь. Я не буду против.
— По-твоему я подстилка?! — Ева поддалась внезапно накатившей злобе. — Что можно просто купить меня, как безвольную рабыню и пользоваться когда и сколько захочется?!
— А кто же ещё? — Трой сохранял отвратительно надменное спокойствие. — Ты пришла, чтобы отдаться мне за какую-то книгу, которую могла бы и переписать, раз уж такая принципиальная.
— Это не просто книга, — зашипела девушка, не отдавая отчёта собственным словам, — это вся моя жизнь. И не только моя! Жизнь целого мира!
Тёмные глаза лукаво прищурились, в них вспыхнула искра злого любопытства.
— Значит, ты также безумна, как я, — произнёс собеседник с довольной усмешкой.
Ева опомнилась, осознав, что явно сказала лишнее, но было уже поздно. Мужчина поднялся со стула и подошёл к ней вплотную, глядя сверху вниз на растерянную гостью.
— То, как ты пишешь… недаром меня так заворожило это. Как будто сама чувствуешь абсолютно всё, что пытаешься рассказать. Вот моё второе предложение — твори для меня и дари мне вдохновение, — он положил руки на хрупкие полуобнаженные плечи и завалил девушку на кровать, та сделала слабую попытку сопротивления, но Трой тут же приковал её к постели своим телом.
— Подумай, ты обеспечишь себя и родителей до конца жизни, если станешь моим компаньоном. Подаришь счастье Кирану, который, безусловно, сможет сделать счастливой и тебя. Думаю, если будет очень нужно, он и сам согласится поделиться со мной твоим телом. В конце концов, брат любит в первую очередь твою душу, а я на неё не претендую.
— Ты извращенец, — с нескрываемым омерзением бросила Ева, стараясь отстраниться от нависшего над ней высокомерного лица, но усмешка тонких губ стала только более хищной.
— Да ты ведь просто не пробовала, крошка… Жить как все скучно. Хотя, кому я это говорю? Не той ли, что тащится от собственных ночных кошмаров?
Она зажмурилась, не зная, что ответить и как остановить надвигающегося монстра.
— Да детка, мне нравится, когда ты боишься, — прошептал мужчина, почти касаясь её плотно сжатых губ своими. — Представь, что я твой Тимор, так будет легче. А потом тебе и самой понравится, поверь. Я умею доставлять настоящее удовольствие.
Когда чужие холодные руки скользнули под короткое платье, бесцеремонно задирая его до самой груди, девушка до боли стиснула зубы и зажмурилась, сдерживая невольные слёзы. Обжигающие губы смело изучали её тело, не встречая сопротивления от бессильно распластавшейся жертвы, не способной сейчас даже пошевелиться в своём обреченном оцепенении. Время перестало ощущаться, исчезло, не оставляя надежды на то, что пытка когда-нибудь закончится. Ева не успела понять, как осталась без белья, как исчезла одежда с её истязателя, как рассудок провалился в зияющую бездну безумия, только сжалась, будто от удара, почувствовав прохладные пальцы, прочертившие невидимую извилистую линию от обнажённой груди и опустившиеся где-то в самом низу живота.
— Не бойся, — зарычал мучитель, обдавая тонкую шею пылающим дыханием, — я буду нежным.
Девушка жалобно застонала, единственное, о чём она сожалела — что не напилась перед этой встречей, решив, что сможет как-то контролировать ситуацию. Так у неё хотя бы был шанс всё забыть. Но сейчас головокружение терзало ужасно, оно не давало думать ни о чём, только неумолимо подталкивало к безрассудству, говоря, что выбора уже нет. Нет обратного пути.
— Ты ведь хочешь его, — шептал довольный голос, — я чувствую, хочешь.
