Вульф (ЛП) - Хоуп Пейсли

Я спускаюсь по лестнице и выхожу через парадную дверь. Достаю устройство, смотрю на него и решаю, что он, скорее всего, положил его внутрь. Я открываю дверь машины и начинаю поиски, прощупывая щели между сидениями, под приборной панелью, но только когда встаю на четвереньки, замечаю его, прикрепленного к нижней части водительского сидения.

Ублюдок.

Он заставляет меня оставаться здесь, словно в заключении, пока он приходит и уходит, когда ему заблагорассудится? Я даю обещание здесь и сейчас, больше этого не будет. С этого момента он будет рассказывать мне обо всем. А этот маленький трекер?

Что ж, в эту игру могут играть двое.

Глава 44

Бринли

Три недели спустя

— Пошел ты! — Я выплевываю ругательства, которые еще два месяца назад не смогла бы произнести, но теперь звук моего голоса эхом разносится по всему помещению.

Вся моя одежда прилипла к телу от пота. Мы уже второй час занимаемся по заведенному порядку. Все повторяется изо дня в день, и мне кажется, что я скоро сойду с ума. Всегда час на стрельбище, потом несколько часов в тренажерном зале. За последние несколько недель я поняла, что каждая мышца тела Габриэля — это неотъемлемая часть оружия, которым он является. Он весь покрыт мускулами, твердыми линиями, а под поверхностью кипит сила и ярость. Меня не перестает одновременно бесить и заводить то, что он почти не потеет на тренировках со мной.

— Я не могу этого сделать… ты слишком тяжелый, черт возьми, — вырывается у меня. — И у нас обоих уже идет кровь.

Он может продолжать тренироваться неделями, а я задыхаюсь уже после первых сорока пяти минут. По крайней мере, последнюю неделю именно столько я могу продержаться не задыхаясь, так что, думаю, это уже прогресс.

— Да, ты можешь, просто ты должна разозлиться. — Габриэль смеется, пока я пытаюсь вырваться из его хватки. Он придавил меня, мы отрабатываем этот прием несколько дней. Моя губа все еще кровоточит с тех пор, как десять минут назад я попыталась спихнуть его с себя, а он заставил меня опуститься обратно. Мои зубы встретились с приятной шелковистой серединой нижней губы, что, в свою очередь, заставило меня вцепиться ногтями в его шею достаточно глубоко, чтобы пустить кровь.

— Ты никогда не бываешь более живой, чем, когда истекаешь кровью, — ворчит Габриэль, обнимая меня и делая вид, что собирается либо крепче прижать к себе, либо поцеловать, либо и то и другое сразу.

— Если бы я сдался, увидев свою кровь в той пещере, меня бы здесь не было. Каждая капля крови означала, что я еще жив.

Я смотрю на него снизу, и мне открывается новая грань его садистского мышления.

Габриэль наклоняется еще ближе, и в его глазах вспыхивает жестокий огонек, когда он обнимает меня.

— И мне нравится, как выглядит моя кровь на тебе, колибри, — говорит он тихим и ровным голосом. — Именно тогда я чувствую себя живым. А теперь займи позицию и сражайся со мной!

Я изо всех сил стараюсь вспомнить движения, пока его предплечье перекрывает мне доступ воздуха.

— Давай! — рычит он. — Коленом в живот, ногу на бедро.

Я пытаюсь, но он такой тяжелый.

— Черт, — выдавливаю я из себя, но каким-то образом мне удается найти в себе силы, одновременно поднимая и поворачивая его вес ногой и коленом, и в итоге сбрасывая его.

— Хорошая девочка, — рычит он, когда я отдергиваю руку и одновременно отталкиваюсь ногой, чтобы полностью освободиться от его захвата. Я падаю спиной на коврик, раскинув руки в стороны.

Мне кажется, что я сейчас умру. Каждая мышца моего тела болит, и я выгляжу так, словно меня переехал грузовик, в то время как он выглядит так, будто только что вернулся с неторопливой десятиминутной прогулки. Я окидываю его взглядом, на его груди слегка блестит пот. Каким бы жестоким он ни был, на это полуобнаженное тело приятно смотреть, пока я умираю.

— Прекрати трахать глазами нападавшего. — Габриэль ухмыляется, натягивает футболку через голову и проходит мимо меня, направляясь к лестнице.

Я удивленно вздыхаю, что мы закончили на сегодня, но в то же время? Слава гребаному Богу.

— Я хочу поехать с тобой на ралли в Глен Иден в эти выходные. Лейла собирается, там будут торговцы и так много людей. Мне нужно общение. Это всего один день, — умоляю я, усаживаясь за его кухонный остров. Я приняла душ и чувствую себя немного больше человеком после прошедшей тренировки, а он готовит нам версию того же блюда, которое я ем каждый день последние четыре недели. Что-нибудь белковое, киноа или жасминовый рис, овощи. Я не буду врать и говорить, что такое питание не привело к поразительному эффекту. Чуть меньше чем за месяц я стала более подтянутой, выносливой, поднимаю гораздо более тяжелые веса и быстрее двигаюсь. Физически я никогда не была в такой хорошей форме.

Психически я схожу с ума.

Габриэль, все еще без рубашки, смотрит на меня, пока помешивает курицу в каком-то домашнем маринаде на чугунной сковороде. Пока она бурлит, у меня урчит в животе, но слюнки текут не от еды. А от того, как он выглядит.

Каждую ночь мы трахаемся, а потом часами лежим в постели и разговариваем. В основном он задает вопросы обо всех аспектах моей жизни — о моих любимых блюдах, о других друзьях детства, был ли кто-нибудь груб со мной.

Он запоминает их и говорит, что прибережет этот список на черный день, когда ему захочется поохотиться. Но благодаря нашему общению мне удалось узнать его немного лучше. Или настолько хорошо, насколько Габриэль готов позволить кому-либо узнать его. Я начинаю понимать, что им движет: например, его утренние пробежки, страсть, с которой он относится к своей работе, создавая прекрасные мотоциклы, в которые влюбляются люди, то, что он никогда ничего не приукрашивает. Он всегда говорит все так, как есть. Если он сообщает мне, во сколько он будет дома, то приходит вовремя, всегда. Он также честен со мной всякий раз, когда я задаю ему прямой вопрос. Я поняла, что он молчит не для того, чтобы что-то скрыть от меня, а потому, что он просто не привык с кем-то делиться. Габриэль открыто говорит мне все, что я хотела бы знать, за исключением того, что он следит за моей машиной, но это нормально, потому что я тоже слежу за ним.

Когда он был в душе, я приподняла толстую стельку в его ботинке и засунула туда маленькую метку GPS-трекера, а затем приклеила ее обратно. Сначала мне было стыдно за то, что я сделала это без его ведома, но потом я поняла, что это всего лишь моя совесть, и если Габриэль чему-то и научил меня, так это тому, что я не всегда должна ее слушаться, если на то есть веские причины. Я даже никогда не проверяла его, но мне кажется, что если он знает, где я, то и я должна знать, где он. Это создает иллюзию, как будто я по своей воле позволяю ему следить за мной.

Я вздыхаю. После интенсивной тренировки у меня все болит, я вымотана, но в то же время на взводе, и, кажется, просто взорвусь, если он не выпустит меня отсюда для чего-то еще, кроме работы.

— Это небезопасно, — говорит Габриэль, не отрываясь от плиты.

— Я не Рапунцель, — отвечаю я, готовясь к спору. — Это самое безопасное место, куда можно поехать. Лейла сказала мне, что на этих ралли всегда все проходит спокойно. Она сказала, что это негласное правило — поддерживать там мир. Там будут сотни людей, ты сам это сказал… и я буду с тобой, к тому же, — я приподнимаю бровь, — ты всегда можешь дать мне мой собственный пистолет, если ты так беспокоишься.

Габриэль смеется тем глубоким смехом, который я так люблю.

— Спокойно, солдат Джейн, поразив несколько целей…

— Семь из десяти, три раза подряд, — напоминаю я ему, самодовольно улыбаясь.

— Семь из десяти, — повторяет он. — Это не делает тебя экспертом. Ты никогда не стреляла ни во что живое.

Я откидываюсь на спинку стула, глядя на свои костяшки, распухшие от ударов по его тяжелому боксерскому мешку. Все идет не так, как я надеялась.