Вульф (ЛП) - Хоуп Пейсли

Я подстраиваюсь под ритм, который не хочу прерывать.

Его руки двигаются, разминая и сжимая каждую часть моего тела, до которой они дотягиваются.

Они скользят вверх и стягивают мой спортивный топ. Моя ноющая грудь вырывается на свободу, и его пальцы находят мои затвердевшие соски. Он щиплет каждый из них, и я вскрикиваю, запрокидывая голову. Я приподнимаюсь на локтях, чтобы было удобнее прижиматься к его лицу.

— Черт, я уже несколько часов мечтаю попробовать тебя на вкус. Кончи для меня, Бринли.

— Да, — кричу я, отчаянно хватаясь за землю и медленно раскачиваясь на его лице, кончаю в рекордно короткие сроки, чувствуя, как моя киска сжимается вокруг его языка. Габриэль не останавливается, он продолжает трахать меня своим ртом, пока я не превращаюсь в умоляющее месиво перед ним. Он еще больше приподнимает мои бедра и широко раздвигает меня, а затем с глубоким стоном вгоняет свой член в мою киску.

— Чееерт, эта киска. Такая чертовски идеальная. — Габриэль раздвигает меня еще шире, и я вскрикиваю, когда он погружается до упора. — Посмотри на эту мокрую малышку, умоляющую о моем члене. Принимает каждый дюйм, ты, блядь, создана для меня.

— Пожалуйста, — умоляю я, и это заставляет его брать меня сильнее и глубже.

Сейчас.

Этот момент, когда он дикий и неуправляемый, — это то, чего я жажду каждый день. Это то, чего я всегда хотела, но не знала, где найти. Именно неослабевающая страсть Габриэля показывает мне, что он на самом деле чувствует. По тому, как он трахает меня, я бы сказала, что я нужна ему, как воздух. Эта мысль заставляет меня чувствовать себя чертовски сильной версией себя.

Мои локти скользят, а камни и ветки царапают мою кожу, когда я подаюсь вперед от того, как жестоко он трахает меня. Мои брюки свисают клочьями, и я начинаю толкаться в него, двигая бедрами, чтобы подразнить его, когда он входит в меня. Сила во мне растет, когда я осознаю, что я именно та, кого он хочет. Та, кого он жаждет. Насколько сильнее он будет хотеть меня, если я буду провоцировать его?

С ним я легко становлюсь храброй. Он подталкивает меня к смелости, мотивирует быть той женщиной, которой я всегда хотела быть.

— Вгони в меня каждый свой дюйм. Заставь меня кричать так, будто ты хочешь, чтобы весь лес знал, кому я принадлежу, — мурлычу я, наконец-то чувствуя себя открытой и свободной, перекидываю волосы через плечо и оглядываюсь на него. Он сжимает их в кулак и наматывает на руку, приподнимая мою голову.

— Черт, Брин… — Габриэль замирает, словно изучая меня, и я понимаю, что мои грязные слова застали его врасплох.

Он поднимает мою голову, прижимая меня спиной к себе. Еще один медленный рывок за волосы, его рука сильнее поворачивает мое лицо, и его губы прижимаются к моим, и все это время он ни на секунду не сбивается с ритма.

— К черту лес. Когда я закончу с тобой, в мире не останется ни одного существа, которое не знало бы, кому ты, блядь, принадлежишь, — рычит он, и я ухмыляюсь ему в губы.

— Тогда заставь меня кончить, През, — шепчу я.

— Черт. — Губы Габриэля снова прижимаются к моим, а рука скользит к моему клитору. Он грубо сжимает его двумя пальцами, не прекращая трахать меня, и я отправляюсь в свободное падение.

Я кончаю, перевожу дыхание, и волна желания поднимается снова. А он все не останавливается, трахает меня так, словно подводит себя к краю, а потом сдерживается. Трахает меня так, будто медленная пытка не позволять себе кончать — это то, чего он не просто хочет, но и жаждет.

Он замедляет темп, и я чувствую все, каждый дюйм его члена, входящего и выходящего из меня. Это возвращает меня к жизни, разжигает огонь, все еще пылающий в моем животе.

— Сплюнь, — говорит он, поднося ладонь к моим губам. Я так далеко зашла, что делаю, как он говорит, и плюю на три первых пальца. Они спускаются вниз и скользят по моему клитору, когда он стонет.

— Ты можешь сделать это еще раз, Брин. Давай, детка, кончи на мой член, — приказывает Габриэль.

Простое, нежное слово «детка» слетевшее с его языка, — это все, что мне нужно, и я кончаю снова, мои ноги дрожат, когда я вижу звезды во второй раз за несколько минут. Его руки сжимают мои бедра до синяков, и я чувствую, как он напрягается и пульсирует. Его тепло разливается во мне, мое имя слетает с его губ, и они скользят дальше, по моей шее и плечам. Я измучена, вся в порезах, синяках и крови. Мне до сих пор немного страшно, и все же я спрашиваю себя, как я вообще жила без него.

ПБ: Как обстоят дела в логове Вульфа?

Я: Чертовски изолировано.

ПБ: Меня не удивляет, что как только Вульф предъявил права на женщину, он спрятал ее от всего мира. Вы не можете просто больше заниматься сексом?

Я: Невозможно. Мне нужно выбраться отсюда не только ради работы.

ПБ: Я бы предложила сбежать на девичник, но он, скорее всего, отслеживает твою машину.

Я: Ха-ха, очень смешно. Лучше бы он этого не делал.

ПБ: Шон говорит, что еще несколько недель, и жизнь вернется в нормальное русло.

Я морщусь, глядя на свой телефон. Меня бесит, что Лейла знает какие-то сроки, а мне Габриэль до сих пор ничего не сказал. Я прикусываю губу.

Я нахожусь в этом доме уже два дня и еще не до конца его обследовала. Я направляюсь в спальню. Габриэль ушел, и я понятия не имею, куда. Клубные дела, сказал он.

Я открываю один за другим его ящики, все аккуратно разложено. Черные боксеры на черных боксерах. То же самое с его футболками и джинсами.

Все идеально. Слишком идеально.

Я открываю дверцу его шкафа и провожу пальцами по мягкой фланели, которая там висит. «Кархарт». Черные и серые, можно подумать, что у него есть акции компании. Когда я подхожу к задней стенке, мое внимание привлекает небольшая деревянная шкатулка с овальной инкрустацией.

Когда я беру ее в руки, то решаю, что это, скорее всего, ножи или еще что-то безумное, но когда я открываю ее, то вижу разные отделения. Я вытаскиваю каждое из них. В верхнем полно медалей и статей из какого-то журнала. В них рассказывается о миссии, которую выполняли морские пехотинцы 12-ого разведывательного подразделения, чтобы нейтрализовать вражеского лидера, но во время атаки враг разбомбил их собственный лагерь. Я отвожу взгляд, когда переворачиваю страницу. На ней фотографии. Одна из них — лагерь, где повсюду люди. Мертвые люди. На другой, точно такой же, — разнесенная на куски машина. Неудивительно, что он не верит ни в Бога, ни в дьявола. Неудивительно, что у него нет веры в людей. Как можно пережить такую бойню и сохранить веру?

Я вытаскиваю следующие два отделения, и они оказываются заполнены фотографиями. Старыми. Я сразу узнаю его в море детей. Большой и сильный, даже когда был маленьким. Кажется, ему около десяти, он стоит рядом с матерью. Ее красота поражает меня. Длинные темные волосы, красивые черты лица и прекрасная улыбка — улыбка Габриэля. Есть и другие фотографии из клуба, я вижу мужчину, который, должно быть, был его дядей, с нашивкой президента, его и еще одного парня на мотоциклах. Может быть, это Шон?

Есть фотография Габриэля в подростковом возрасте, скрестившего руки на груди. Больше всего меня поражает то, что это первая найденная мной фотография, на которой его глаза выглядят такими же пустыми и бесстрастными, как сейчас. Я снова смотрю на первые фотографии, на те, где в его глазах озорной огонек. Я провожу по ним пальцем и улыбаюсь. Вот такого Габриэля я хотела бы видеть, до того как жизнь сломала его.

Я вытаскиваю еще одно отделение и прищуриваюсь. Я не знаю, что это такое. Я беру один в руки. Он маленький, размером с четвертак, и на нем логотип «Apple». Я переворачиваю его и читаю обратную сторону. GPS-трекер. Может отслеживать местонахождение на расстоянии многих миль или даже в другой стране.

Он действительно следит за моей машиной? Я беру один из них и кладу в карман, приводя все в первоначальный вид.