Р.Дж. Льюис - Борден
И опять это ошеломленное лицо.
И голод.
Боже, этот голодный взгляд вгонял меня в дрожь.
Не ожидавший такой провокации, он с силой толкнулся в меня, заполняя
полностью одним плавным скольжением. Я напряглась под ним. Этот благословенный
дьяволом пирсинг потерся о мою точку G, и я увидела звезды. Не знаю, как громко я
стонала. Я была слишком занята своими ощущениями, чтобы знать. И, черт возьми, что за
чувства это были! Больше я никогда не уйду, не пронзенная членом. Я знала это.
Нет, нет, я никогда больше не уйду, не побывав на его члене.
Борден снова и снова вколачивался в меня. Жестко. Стол под нами ходил ходуном,
когда он постепенно ускорял движения, крепко сжимая мое горло и удерживая меня на
месте. И, как и раньше, все было по-животному, мы оба искали освобождения, не заботясь
о том, насколько жестко и грубо это происходило. Сейчас меня это не беспокоило. Я
любила каждую секунду, когда он был во мне, вовсе не заботясь о том, насколько это было
грязно. Потому что я хотела быть грязной. Я хотела все его порочные стороны. Динамит
внутри меня разгорелся, и я захлебнулась в последовавших следом волнах эйфории.
Вцепившись в его руку, вонзилась в нее ногтями, когда почувствовала тепло, разлившееся
по моему телу.
О, Боже. О, Боже мой.
— О, Боже, — выдохнула я, сжимаясь вокруг него.
Он не прекратил движений, но его рука поднялась вверх по моей шее, захватывая
волосы в кулак. Он наклонился, его горячий рот прижался к моей коже, посасывая и
покусывая плечо, шею и рот.
— Блядь, да, — простонал он.
Затем он посмотрел на меня, и я увидела беззащитность в его взгляде, когда он
достиг края и улетел. Кончив, он замер во мне. Наслаждение омыло его черты, и я в
четком свете видела их, пока он шептал:
— Блядь, блядь, блядь.
Он был самым красивым мужчиной, которого я когда-либо видела.
И в тот самый момент, когда увидела в этих глазах беззащитность и боль, я
почувствовала, как в моей груди что-то надломилось. Нащупав созданную им брешь, он
влез в нее.
Этот мудак только что коснулся моей души. От понимания этого мои глаза
заблестели.
Не могла объяснить почему, но мои прикосновения из грубых превратились в
нежные. Я легко провела пальцами по его волосам, пока он успокаивался, пытаясь взять
под контроль дыхание. Мне очень хотелось прижать его к себе и удерживать так, а после
осознания того, что мы сделали, это желание усилилось. Только так мы сможем
противостоять нашим странным взаимоотношениям.
Но этого не произошло.
Он неуклюже оттолкнулся от меня — при этом полностью вышел — и застегнулся.
На этот раз его глаза избегали моих. Я села, немного покачнувшись от головокружения, и
он поддержал меня под руку, помогая слезть со стола. Я одернула юбку и застегнула
блузку, непрерывно наблюдая за его суетливыми движениями. Он казался действительно
отстраненным, собирая бумаги, ставя на место монитор, который почему-то валялся на
полу, хотя я не могла вспомнить, в какой момент нашей бурной скачки это произошло.
Я молча помогла ему прибраться. Одновременно мы заметили разорванные стринги
и на мгновение заколебались, после чего он наклонился и поднял их. Я подошла, чтобы
забрать, но он молча сунул их в карман и, не говоря ни слова, продолжил уборку.
О, Боже, это прелестно. Очередной неосознанный взрыв гнева.
После этого он рухнул в кресло, совершенно непохожий на уверенного бешеного
Бордена, которого я знала. Он уставился на стол, и я не могла прочесть его, не могла
понять, о чем он думал. Но почувствовала, что ему хотелось побыть одному. Схватив свою
сумку, я повернулась к нему. Не задумываясь, я наклонилась и слегка коснулась губами его
щеки.
— До свидания, мистер Борден, — дрожащим голосом прошептала я.
Сразу после этого я выбежала из комнаты, не набравшись смелости посмотреть на
его реакцию.
Борден
Борден ебанулся.
Действительно и сильно ебанулся.
Как? Как он позволил этому зайти так далеко? Он не смог сказать ей «нет».
Маленькая бродячая кошка каким-то образом пробила его защиту, заставив почувствовать
себя беспомощным.
Через час после ее ухода Борден все еще ощущал запах секса, витавший в воздухе.
Все еще чувствовал запах маракуйи — спрея для тела, которым она пользовалась. Все еще
чувствовал ее податливые губы напротив своих. Чувствовал обжигающую боль на лице,
оставленную ее пощечиной.
Она охуенно идеальна, и в этом чертова проблема. Он не хотел, чтобы она была
идеальной. Черт возьми, Кейт должна быть единственным идеалом для него. И все же
Эмма сместила его понятие об идеале без его участия, даже не осознавая этого.
Прости меня, Кейт.
Он всегда твердил себе, что никогда не будет строить новых отношений. Это было
бы серьезным оскорблением для Кейт. Она была единственной, кто мог обладать его
сердцем. Твою мать, после ее смерти он ни одну даже не хотел. А еще он почувствовал ту
боль, и еще больше красок проявилось вокруг. Гребаные цвета были повсюду вокруг этой
черноволосой куклы.
Его охватила паника.
Он не мог снова потерять себя с еще одной женщиной. Он никогда не переживет
этой боли, если что-то случится. Это будет его вина, и она физически уничтожит его.
Дерьмо. Дерьмо. Дерьмо.
Какого черта он собирается теперь делать?
Глава 21
Эмма
— Почему мне кажется, что ты что-то не договариваешь? — спросила бабушка,
вынимая из духовки булочки с сосисками.
Я перевела взгляд со своего шоколадного торта на нее. Можно играть в молчанку
или же просто рассказать правду и столкнуться с ее презрением.
— Что, например? — вместо ответа сказала я.
Она скрестила руки, опираясь бедром на столешницу и завладевая моим
вниманием. Ее лицо было серьезным, и я знала, она ждет от меня откровенности.
— Ты сама не своя, — сказала она. — Ты спряталась в свою прежнюю скорлупу, и
по прошлому опыту я знаю, что это не всегда хорошо.
— Ну, это не так, как в прошлые разы, обещаю.
— Тогда поделись со мной, дорогая.
Я вздохнула, отодвигая от себя тарелку. Несколько мгновений я не отводила взгляд
от блюда, а потом пробормотала:
— Ты помнишь, я говорила тебе о своей новой работе?
Она занервничала.
— Да.
Еще один долгий вздох, еще несколько минут.
