Ксения Ласкиз - Я люблю свою работу?
– Довольно! Веди себя, как начальник управления, а не как… – он запинается.
– Как кто?
– Маш, пожалуйста, прекрати. Ты обещала помочь, и я на это рассчитываю. Единственное, что от тебя сейчас требуется – не высовываться. Справишься?
Здравый рассудок отвешивает тщеславию подзатыльник: вечно оно все портит! Из-за него Витя усомнился в нашем хладнокровии, которое вкупе с профессионализмом является обязательным атрибутом занимаемой нами должности. Ведь нас просили сидеть тихо и собирать данные по клиентам: нашим и чужим. А что сделали мы? Повели себя как… избалованная девчонка, которой давят на мозг нездоровые амбиции!
– Да, справлюсь. У меня внешняя встреча в три. Поедем вместе?
– Нет, я не смогу.
Когда я подхожу к двери, Витя окликает меня.
– После встречи поезжай домой. Пусть все успокоится.
Сижу в ресторане напротив Кирилла, пью вино и слушаю очередную исповедь: он завалил проект, порученный отцом. Что ж, вполне в его стиле! Виноваты все: контрагенты, отец, погодные условия, злой рок… Ничего не изменилось! Кирилл никогда не доводил начатое до конца, все бросал на полпути, а потом придумывал тысячу оправданий для своих неудач. Но жизнь снова и снова открывала перед ним новые возможности, которые он снова и снова не использовал.
– Если бы ты не была так безразлична, то я бы сконцентрировался…
– Что? Ты шутишь?
– Зайка, – он накрывает мою руку своей ладонью. – Я ведь все время о тебе думал. И я просто не мог думать ни о чем другом.
– Хватит! – громко говорю я и освобождаю руку.
Кирилл замолкает и в недоумении смотрит на меня, пытаясь понять причину подобной реакции. В уме подбираю слова, которые избавят от его общества раз и навсегда, но ничего подходящего не приходит в голову. На языке крутится только одно: «Пошел к черту!», а здравый рассудок намекает, что по-другому Кирилл не поймет.
– Зайка, что случилось?
«Он – осел!», – заключает здравый рассудок, и у меня нет ни одного аргумента «против». Кирилл никогда не изменится. Он всегда будет искать причину своих многочисленных фиаско где угодно, только не в себе.
– Кирилл, пора заканчивать этот фарс: все слишком далеко зашло.
– Фарс? – он округляет глаза.
– Именно. Давай просто разойдемся в разные стороны. Навсегда.
Он выглядит так жалко, но чувство вины даже и не думает просыпаться: мы – не источник многочисленных провалов Кирилла на всех фронтах его жизни. Он сам все портит! И ничего не изменится, пока он, наконец, не повзрослеет.
– Ты меня бросаешь, когда ты мне так нужна?
– Тебе нужно взять себя в руки и перестать пускать свою жизнь по ветру.
– У тебя кто-то есть? – он смотрит на меня с такой безысходностью, будто молит о смерти.
– Да. У меня есть здравый рассудок, который советует держаться от тебя подальше. Прости, но я устала быть твоим духовником.
– Кем?
Он издевается? Или это я издеваюсь над собой? Зачем все эти разговоры, которые ни к чему не приведут? Как будто мне не хватает проблем! Что ж, самое время избавиться от одной из них.
– Давай договоримся. Больше никаких звонков, никаких сообщений, никаких признаков жизни. Ни завтра, ни через месяц, ни через год, ни через десять лет, – поднимаюсь с места и беру в руки сумку. – А сейчас – я ухожу. Навсегда. Прощай.
Захлопываю дверь и, не включая свет, опускаюсь на банкетку: встреча с Кириллом выжала из меня последние соки – не осталось ни капли. Не стоило подпускать его к себе, ведь я заранее знала, чем все закончится. Он бы сам все испортил, как всегда. Я не виновата. Тогда почему так мерзко? И как это исправить? Раздается звонок мобильного: это Рязанов.
– Маш, ты где? Мы не начинаем партию в покер, потому что ждем тебя!
– Знаешь, я так устала…
– Вот и отдохнешь! Приезжай!
Почему бы и нет?
Суббота, 13.04.2013.
Просыпаюсь от назойливого звонка в дверь. Часы на экране мобильного показывают 9-47 и пятнадцать пропущенных вызовов. Что если… В дверь снова звонят. Может, пожар? Накидываю шелковый халат и направляюсь в прихожую, по пути листая журнал звонков. Мамá, Шаров, Шаров, Шаров, папá, Шаров, Шаров, Шаров, папá, мамá, Шаров, Шаров, Шаров, Шаров, Шаров… Он чокнулся? Даже не посмотрев в глазок, открываю дверь.
– Да ладно? Розовый цвет? – Шаров смеется, осматривая меня с ног до головы.
– Это – персиковый. И доброе утро.
Делаю несколько шагов назад, чтобы дать ему возможность пройти в квартиру. «Гони его отсюда!», – вопит здравый рассудок.
– Что ты здесь делаешь? – спрашиваю я.
– Забыла? Мы едем кататься на картах, – он уже снимает кеды. – Кофе есть? – он расстегивает куртку. – Что с твоим телефоном? Я раз десять звонил.
Родители Шарова, похоже, забыли о воспитании ребенка сразу после его рождения. Иначе, откуда эта вопиющая бестактность? Да что он вообще здесь делает? Мы – не такие близкие друзья, чтобы он мог являться в мой дом без приглашения! Я вообще еще не решила, друзья ли мы!
– Собирайся: нас уже ждут, – он небрежно кидает куртку на банкетку.
– У меня другие планы на сегодня. Но раз ты уже разделся, можешь выпить кофе, – даже не стараюсь скрыть раздражение.
В его больших глазах читается разочарование, но уже через несколько секунд он веселеет.
– Может, и завтрак мне приготовишь?
– Может, мне выгнать тебя?
– Да ладно? С удовольствием посмотрю, как ты это сделаешь! Только предупреждаю: я буду сопротивляться.
Почему бы ему просто не убраться и не оставить меня в покое? Складывается впечатление, что Шарову доставляет неописуемое удовольствие злить меня. Вспомнить, хотя бы, вчерашний вечер, на протяжении которого он то и дело отпускал в мой адрес язвительные комментарии. Конечно, он был осторожен: никто из присутствующих не заметил ни грамма сарказма в этих шуточках. Похоже, присутствующие вообще не поняли, что все сказанное имеет отношение ко мне. Но это неважно: своей цели Шаров добился – уже после второго повышения блайнда я хотела затолкать ему в рот все выигранные фишки.
– Что тебе нужно?
– А что ты можешь предложить? – черти снова пляшут в его глазах.
– Мышьяк.
– Ахахаха! Ты мне нравишься! Одевайся и поехали. Только оденься нормально, иначе ты где-нибудь рухнешь на своих шпильках и сломаешь ногу!
– Назови хотя бы одну причину, по которой я должна куда-то с тобой ехать, – с отвращением морщусь.
– Если я оставлю тебя одну – ты повесишься. Уважительная причина?
