Ксения Ласкиз - Я люблю свою работу?
Дверь открывается, и моему взору предстает радостный Шаров с подносом в руках. Чувствую запах печеных яблок и изображаю улыбку.
– Ты собирался встречать кого-то.
– Да ладно? Пабло с ними разберется, а я составлю тебе компанию, – он ставит поднос на журнальный столик и садится в соседнее кресло.
«Только его не хватало…», – бормочет здравый рассудок, но я слишком голодна, поэтому не обращаю внимания на его недовольство. Забыв о хороших манерах, отправляю в рот канапе с красной рыбой, потом с сыром, и еще одно с красной рыбой. Шаров внимательно наблюдает за мной, но мне наплевать: вряд ли он что-то слышал об основах этикета.
– Расскажи мне, крошка Мэри, чем ты так опечалена в последнее время? – спрашивает он.
– А я должна радоваться обстановке в компании?
Единственный плюс происходящего в офисе – есть отличное оправдание для плохого настроения.
– Это так важно? Как будто нет других страховщиков! Воспользуйся предложением Рязанова. Питер прекрасен весной, – и он смеется.
– Хочешь выпроводить меня из Москвы?
– Нет. Я бы скучал. Ты права: шли Рязанова к черту.
Он замолкает и с поддельным интересом принимается разглядывать картину в изголовье кровати.
– У тебя, что, засос на шее?
Шаров поворачивается в мою сторону: в его больших серых глазах снова пляшут черти. Несколько секунд он смотрит на меня, потом вскакивает с места, снимает футболку и поворачивается ко мне спиной: чуть ниже лопаток отчетливо прослеживаются четыре параллельные царапины.
– Фу! Ты в зоопарке ночевал? – с отвращением морщусь.
– Ахахаха! – он надевает футболку и снова садится в кресло. – Можно и так сказать!
Желающих отметить трудоустройство Рязанова оказалось предостаточно: приехала даже Безухова, которая ненавидит корпоративы. После того, как по итогам нескольких заездов на картах был выбран лидер (им оказался Афанасий), компания переместилась в ресторан, расположенный в левом крыле гостиницы со странным названием «G.A.N****».
Мы с Олей выходим на улицу.
– Тут очень круто! – ее восторгу нет предела. – Гоша знает все лучшие места!
– Конечно, потому что кроме вечеринок его больше ничего не интересует, – язвительно отвечаю я и закуриваю.
– Он – отличный парень!
– Разве ваша интрижка не в прошлом?
– Как друг… – Оля виновато опускает взгляд.
Это просто смешно! Какой из Шарова – друг? Он самовлюблен, беспардонен и необязателен! С ему подобными лишь поддерживают приятельские отношения. О таких, как он, вспоминают, когда хочется праздника. Когда необходимо забыть о проблемах и погрузиться в безудержное веселье. Или когда нужен секс без обязательств, как в случае с Уховой. Отвратительно… Неужели она не могла найти для плотских утех на одну ночь кого-то другого? И это все произошло в моей квартире! От воспоминаний меня мутит, поэтому выкидываю только начатую сигарету в урну и кладу в рот два мятных леденца.
Возле стойки ресепшена мы застаем Шарова в объятьях его сотрудницы Алевтины – эффектной платиновой блондинки. Похоже, она переусердствовала с выпивкой: ее бессвязная речь напоминает бред сумасшедшего. Окинув парочку презрительным взглядом, прохожу мимо. Оля плетется рядом.
– Отличный парень, говоришь? – я усмехаюсь. – Завтра поинтересуемся у Алевтины, согласна ли она с тобой.
Выхожу из ванной, закутавшись в халат, и ложусь в постель. От подушек приятно пахнет лавандой, и я делаю глубокий вдох через нос. Прекрасно! Улыбаюсь и закрываю глаза: наконец-то я высплюсь! И никто не сможет мне помешать…
– Да… Да… – раздаются через стенку женские стоны.
Что?
– О…О… Да…
Они, что, издеваются?! Накрываю голову второй подушкой и лежу так несколько минут: но даже запах лаванды не может меня успокоить. Между тем, стоны становятся все громче. Шаров специально поселил в соседнюю комнату какую-то парочку?
– Да… О-о-о…
Конечно, он сделал это нарочно! Ненавижу его и этих кретинов за стенкой! Ненавижу всех! Швыряю подушку и встаю с кровати. Стоны не утихают. Это же не будет продолжаться всю ночь? А вдруг будет? Роюсь в сумке в поисках наушников: но, как назло, я оставила их дома. Направляюсь в ванную и осматриваю банные принадлежности на предмет наличия берушей. Владельцы гостиницы, забыв об этом прекрасном приспособлении, видимо рассчитывали на хорошую звукоизоляцию либо на порядочность постояльцев!
Возвращаюсь в комнату, снова ложусь в постель и включаю телевизор.
– Да… О да…
Выбираю музыкальный канал и прибавляю громкость: лучше не спать под регги, чем под стоны какой-то озабоченной особы за стенкой!
Через полчаса выключаю телевизор и прислушиваюсь: похоже, любовнички вдоволь насладились друг другом. Отлично! Вдыхаю запах лаванды и закрываю глаза. Тишина… Она божественна… Но длится недолго: мой мобильный несколько раз пищит – новое сообщение. От Шарова. «Лучше не выключай ТВ – все только начинается». НЕНАВИЖУ ЕГО!!!
Понедельник, 15.04.2013.
– Не опаздывай! – строго говорит мамá. – Мы ждем тебя в семь.
Как можно, когда такое событие: шестнадцатилетие Сонечки, дочери Алексея Константиновича! И мы должны отметить это событие вшестером, в тесном семейном кругу. Как будто мы родственники! Теплоты моих чувств к Кузнецовым недостаточно для подобных мероприятий, но разве у меня есть выбор? Непозволительная роскошь, когда речь идет об интересах семьи!
В час дня выхожу из офиса, чтобы в близлежащем торговом центре купить подарок для Сонечки. На улице сталкиваюсь с Шаровым и прохожу мимо, бросив холодное «Добрый день» в ответ на его приветствие.
– Стой! – он догоняет меня. – Давай мириться.
– Мы и не ссорились.
– Да ладно? Уехала рано утром и даже не попрощалась. Разве мы не классно повеселились?
– Наши представления о веселье не совпадают.
Говорю подчеркнуто тактично, хотя с большей радостью послала бы его к черту. Наши представления ОБО ВСЕМ не совпадают! Так зачем тратить время на Шарова? Пусть веселится где-нибудь подальше от меня.
– Ладно, прости. Я – говнюк, – он грустно улыбается. – Слушай, давай еще один вечер проведем вместе. Обещаю быть… Паинькой.
Он даже выглядит искренним, но я сильно сомневаюсь в том, что это не очередная игра.
– Зачем тебе это нужно?
– Приелось мое окружение. И я уже говорил, что ты мне нравишься. С эстетической точки зрения.
И как я могла забыть, что он – тот еще эстет? Меня не покидает ощущение, что Шаров снова затеял какую-то гадость.
