Мейвис Чик - Антракт
— Какой роли?
Финбар слегка вздрогнул и на секунду закрыл глаза.
— Этот техасец — он, мне кажется, глубоко верующий — хочет, чтобы я играл боксера! Я!
— Но тебя ведь не заставят, правда?
— Нет, мой дорогой невинный цветок, этого не будет… — Он толкнул меня пальцем в плечо. — Но когда речь идет о сделке приблизительно в полмиллиона долларов и у тебя такой агент, как Джим, который из кожи вон лез, чтобы заполучить роль, и тебе твой агент нравится, попробуй-ка отказаться. Так или иначе, сегодня вечером я был на организованной им фотосессии для одного глянцевого женского журнала.
— О, — спросила я, заинтересовавшись, — и какого именно?
— Не знаю, — раздраженно ответил Финбар, — я не спрашивал, но категорически отказался фотографироваться в какой-то церкви на задворках студии! Не сомневаюсь, этот снимок появился бы под заголовком: «Ф.Ф. выкроил момент, чтобы облегчить душу». Чувствуешь намек на ирландские корни?
— Но ты ведь из Танбридж-Уэлса?
Финбар приложил палец к губам.
— Тише, моя дорогая, у стен есть уши, — насмешливо сказал он.
— Что ж, мне кажется, это в порядке вещей.
Какая ужасная фраза!
— Черт, — выругался он. — Только ты не начинай… — И умоляюще воздел руки к потолку (какое великолепное зрелище!). — Я всегда хотел лишь одного — играть, желательно на сцене, а все остальное время оставаться самим собой. И теперь все это…
— Хочешь выпить? — спросила я. — Правда, у меня есть лишь немного водки.
— Значит, — произнес он напыщенно, прижимая ладони к груди и опускаясь на одно колено, — ты разрешаешь мне остаться?
Страшный миг — мне показалось, что я сейчас прокричу «Джеронимо!» и брошусь на него, но, к счастью, Финбар очень быстро поднялся, и опасность миновала.
— Я даже не покушаюсь на твой живительный напиток. — Он потянулся к стоящей на диване сумке. — Я принес свой. — И достал бутылку виски.
Сжимая в руке бокал, Финбар сказал:
— С моей стороны это очень рискованно. Завтра в восемь тридцать утра мы с Авфидием репетируем драку на мечах.
— Кто это?
— Мне казалось, твои знания безграничны. Я разочарован. Авфидий — мой злейший враг. За исключением, естественно, безудержного честолюбия.
— О, так ты о пьесе.
— Конечно, о пьесе. Ты ведь не думаешь, что у моих друзей такие имена? Знаешь, даже у меня есть свои границы. А почему на тебе такой шикарный наряд?
— Это моя ночная рубашка.
— Извини, — вполне серьезно сказал он, глядя на часы. — Еще не очень поздно. Я не предполагал, что ты уже ложишься спать.
— Да я и не собиралась. Надела ее, чтобы послушать радио.
— Ну конечно. — Он пожал плечами. — Она оделась так, чтобы послушать радио. Какой я глупец…
— Не хочешь присесть? — Я показала на диван.
Финбар взял букет и протянул мне:
— Поставь в воду. Или в джин… Не знаю, что такие странные женщины, как ты, обычно делают с цветами.
Он прошел за мной на кухню.
— Знаешь, ты и вправду эксцентрична. Мне нравится. И это ведь не притворство, правда? Я могу отличить фальшь, часто встречаюсь с ней в моей профессии. Но ты действительно такая, необычная по своей природе.
Я изо всех сил старалась выглядеть нормально, хотя это было сложно в длинной белой ночной рубашке, с бокалом с водкой в одной руке и букетом цветов в другой.
— Очень опрятная кухня, — заметил он. — Где ты хранишь свое ядовитое зелье?
Я наполнила водой молочную бутылку и сунула в нее букет, — искать вазу было выше моих сил.
— Не так уж трудно поддерживать чистоту, когда живешь в одиночестве.
— Только не в моем случае. — Он рассмеялся. — Почему вы с Робином не живете вместе?
— Потому что мы с Робином не…
Финбар предостерегающе поднял руку.
— Это не мое дело, — беззаботно произнес он. — Фрезии. Замечательный запах. Если хочешь, можешь вставить цветок в волосы. Ты ведь знаешь, я вполне либерален в таких вещах… — Он отколупнул кусок краски с двери. — Ты и Робин не… что?
— Послушай. Я хочу прояснить кое-что относительно меня и Робина.
— Это напомнило мне… — Он начал шарить в складках белого пальто, которое я так хорошо помнила, потом полез в карманы джинсов.
— Может быть, снимешь пальто, если остаешься?
Финбар медленно вышел в холл и бросил пальто на перила лестницы.
«От одного слоя избавились, — подумала я, разглядывая оставшийся на нем серый джемпер поло и твидовый пиджак. — Осталось еще три».
Пока он возился с пальто, я вернулась в комнату и выключила музыку — сейчас она только мешала. Финбар вошел за мной, в одной руке он держал два белых конверта и бокал, а в другой — открытку от Фреда и Джеральдины.
— Нью-Йорк. Правда, он прекрасен?
— О да, — согласилась я, рассматривая открытку вместе с ним. — Небоскребы на фоне неба — один из лучших видов в мире.
— И один из моих самых любимых.
— И моих, — сказала я. — Какое совпадение!
Он протянул мне конверт:
— Твой билет на премьеру. Жаль, что Дарреллов не будет. Я принес еще один для твоего Робина…
— И все же он не мой Робин. Мы просто друзья, коллеги, не больше…
— Ну ладно. Если это подрывает твою репутацию, дай мне его адрес, я отправлю его по почте.
— Не говори глупости. — Взяла конверт и положила на каминную полку. — Я вижу его каждый день. Завтра же передам. А теперь, пожалуйста, сядь. — Я показала на диван.
Финбар сел. И тут же вскочил снова — он чуть не раздавил последний, самый большой пакет.
— Чуть не забыл, — сказал он. — Это тебе. У меня их слишком много. С Днем святого Валентина! Знаю, это необычный знак внимания, зато полезный…
Теперь я поняла, что имела в виду Рода. Подумать только, я зашла так далеко в своем стремлении к независимости, что совсем забыла о Дне святого Валентина! Я посмотрела в восхитительное лицо Финбара. Достоин ли этот человек того, чтобы ради него отказаться от пятого измерения? Не сомневаясь в ответе, я разворачивала подарок.
Что бы это могло быть? Какая-нибудь одежда? Он упомянул что-то полезное: ведерко для льда для легких интимных ужинов или, может быть, хрустальная ваза для следующего букета?
— Герань, я намерен сегодня напиться, если ты не возражаешь.
— Угощайся… — Я показала на бутылку и продолжила свое занятие.
— Ты выпьешь немного?
Я покачала головой, последний лист бумаги упал на пол. Я была пьяна уже от одного присутствия Финбара.
— Надеюсь, тебе понравится, — с удовольствием произнес он. — Это один из лучших.
Я опустила руки в коробку и достала блестящий хромированный предмет. Тостер.
