Сарина Боуэн - Он
Когда мы занимаемся сексом, то всегда возникает один неловкий момент. Когда он начинает вталкиваться в меня, а мое тело еще не понимает соль шутки. Но теперь, когда я знаю, как это работает, оно не останавливает меня. Теперь я с нетерпением жду этого вторжения. И всего через пару минут отталкиваю Весову руку и опускаюсь к нему на колени.
С ним я обращаюсь абсолютно иначе, чем с женщинами. Он такой же большой и сильный, как я, и можно не волноваться о том, как бы не причинить ему боль. Его широкие плечи дают моим ладоням устойчивую опору. Приподнявшись, я жду, когда он приставит себя ко мне, и мы оба шумно вдыхаем, когда я плавно опускаюсь на его твердую плоть.
Мгновение я не двигаюсь. Мы замираем нос к носу и, моргая, смотрим друг другу в глаза. Язык Веса, высунувшись наружу, скользит по моей нижней губе, и я заныриваю языком ему в рот. Места для маневра немного, но это не имеет значения. Я объезжаю его короткими, резкими толчками. Угол божественен — я могу насаживать себя на него ровно так, как мне нужно.
Своими сильными ладонями Вес держит меня за задницу и при каждом толчке издает глухой эротичный стон. Когда наши рты вновь сливаются в поцелуе, мы начинаем тереться торсами друг о друга. Мой член, зажатый в ловушке между нашими животами, смазывает нас обоих каплями смазки.
Кульминация накатывает неожиданно. Только что я сражался с Весом за то, чьему языку в чьем рту место, а в следующую секунду сражаюсь с неудержимым позывом взорваться. И проигрываю.
— Блядь. Мне надо кончить.
Вес стонет мне в рот, я опускаюсь на него еще раз, и вот тогда на меня обрушивается оргазм. Он охватывает сразу все мое тело. По конечностям разносятся искры, и я, обвалившись вперед, утыкаюсь лицом Весу в шею. Мир становится расплывчатым по краям, но пока он бьется внизу, я ощущаю, как забрызгиваю его всего.
Внезапно он испускает похожий на рычание стон, и мышцы его шеи натягиваются. А потом, запрокинув голову, содрогается во власти разрядки.
Тяжелое дыхание и бешеный стук двух сердец — это все, что слышно после в машине. Я расслабленно лежу на его липкой груди. Мне слишком хорошо, чтобы двигаться. Его руки выводят ленивые узоры по моей спине.
Я ведь могу привыкнуть к этому. Правда могу.
Вскоре Вес отвешивает мне шлепок по заднице.
— Бэби, подъем. Мы не можем остаться тут навсегда.
Как ни печально, но с правдой, увы, не поспоришь. Так что я отдираю от него свое удовлетворенное тело, и мы приступаем к нелепейшему процессу уничтожения улик, пытаясь привести себя в порядок в ограниченном пространстве без новых травм.
У нас получается, однако с трудом.
…Утром мы с Весом кое-как выбираемся из постели и тащим свои вялые тела на каток, где уже собрались остальные тренеры.
Родители приезжают в девять, первая тренировка запланирована на десять, и у Пата составлен список необходимых приготовлений в милю длиной. Как только приходим мы с Весом, он начинает раздавать направо и налево инструкции, но вдруг, увидев, что у Веса с лицом, рявкает на середине фразы:
— Дьявол, Весли, что с тобой приключилось?
Я сжимаю губы, чтобы перебороть смех. После нашего вчерашнего циркового секс-номера в машине под левым глазом у Веса остался симпатичный такой фингал — спасибо моему неуклюжему локтю. Не черный, но лиловый и заметно опухший.
— Каннинг меня побил, — с мрачной серьезностью отвечает он.
Пат стреляет взглядом в меня, затем снова смотрит на Веса.
— Чем ты его спровоцировал?
Вес изображает шок.
— Тренер, вы хотите сказать, что так мне и надо?
— Я хочу сказать, что с твоим длинным языком ты должен получать по физиономии ежедневно. Чудо, что это происходит так редко. — Но, говоря это, Пат усмехается. А после, хлопнув в ладоши, возвращается к делу. — Давайте-ка вы, парни, поцелуетесь в знак примирения и отправитесь в супермаркет. Сегодня я поручаю вам лед. Не забудь заодно приложить пачку к глазу.
При упоминании поцелуев моя шея начинает гореть. Тренер, если б вы только знали…
Вес выгибает бровь.
— Лед?
— Аппарат в кафе сломан, поэтому нужно, чтобы вы съездили в супермаркет и купили дюжину пакетов со льдом. — С нами закончено, и Пат, отвернувшись, уже выдает задание Кену и Джорджи. — Проверьте экипировку — нам понадобятся запасные щитки и шлемы для тех родителей, которые захотят принять участие в тренировке.
Оставив Пата продолжать разыгрывать прапорщика, мы с Весом уходим. В машине я усмехаюсь, вспоминая наши ночные автомобильные приключения.
Вес бросает печальный взгляд через плечо.
— Я больше не смогу смотреть на это сиденье, как раньше.
— Погоди. То есть до вчерашнего дня ты ни разу не занимался сексом в машине?
— Неа. В «Северном Массе» я жил один, так что обычно приводил чуваков к себе. Или шел к ним. — Он делает паузу. — Что было предпочтительней, поскольку значило, что мне не придется выпинывать их за дверь, если они захотят провести вместе ночь.
Я морщу лоб.
— Ты никогда не проводил с парнем всю ночь? — Мы-то с ним регулярно спим вместе.
— Неа, — произносит он снова.
— Но почему? — Внезапно мне становится интересно узнать о его личной жизни. Не о половой — меня корежит от самой мысли о нем с кем-то еще, — но об отношениях и всем таком прочем. Сколько мы с ним знакомы, Вес всегда был один. Теперь, когда я знаю, что он гей, мне ясно, почему у него никогда не было девушки. Но был ли у него когда-нибудь бойфренд?
— Не хотел, чтобы ко мне слишком привязывались. — Он пожимает плечом, глаза устремлены на дорогу.
После этого ответа мне становится по-настоящему любопытно.
— А ты сам привязывался к кому-нибудь?
— Неа. — Ну прямо ответ дня.
— Ты когда-нибудь ходил с кем-нибудь на свидание? — спрашиваю я медленно.
Мгновение он молчит. Потом признается:
— Нет. Я не завожу бойфрендов, Каннинг. Слишком много мороки.
По какой-то неясной причине у меня внутри все сжимается. Тянет спросить — а кто в таком случае я? Затянувшаяся интрижка? Летнее увлечение? Я знаю, в конечном счете оно закончится, но мне казалось, что время, которое мы провели вместе, по крайней мере что-то значило для него.
Потому что для меня самого оно что-то значит. Я не уверен, что именно или же почему, но знаю: для меня это не просто секс.
— А после переезда в Торонто у меня вообще ничего не будет, — говорит он угрюмо. — Привет, целибат. Ты отстой.
Меня захлестывает тревожное ощущение.
— Ты поговорил с отцом насчет Sports Illustrated?
— Нет еще. Но давать интервью я не буду. Открывать эту банку с червями у меня желания нет. — Разговор становится слишком зациклен на нем, и он, как всегда в таких случаях, быстро меняет тему. — Ну, а ты? Уже купил билет до Детройта?
