Сарина Боуэн - Он
— Угуммм… — Я снова вворачиваю язык ему в рот, трусь о его член своим членом, пока он осторожно играет с моей задницей.
Он отвечает на поцелуй, но коротко. Он в настроении поболтать. Нет, он в настроении помучить меня.
— Такая тесная, — выдыхает он.
Угол позволяет ему войти в меня только кончиком пальца, но этого достаточно, чтобы заставить меня стонать.
— Моему члену понравится в тебе, Вес. — Его губы впиваются в мою шею, осыпая мою влажную кожу жадными поцелуями. — И ты будешь умолять о нем.
Я содрогаюсь. Потому что он прав.
Когда его палец исчезает, я еле сдерживаю разочарованный стон. От этой мимолетной ласки я возбудился, как не знаю кто.
— Но не сегодня. — Он говорит это с такой решительностью, словно спорил о чем-то у себя в голове. Распутная улыбка возвращается на его лицо, когда он наклоняется и начинает покусывать мою челюсть. — Сегодня я хочу, чтобы ты трахнул меня. Я думал об этом весь день.
— Каннинг, давай ты заткнешься? — рычу я. — Иначе я чпокну тебя прямо здесь. Нагну через вон то бревно и возьму свое.
Влажные губы прижимаются в поцелуе к моему горлу.
— Обещания, обещания… — С этими словами он распутывает свои руки и ноги и, отпустив меня, с самым что ни на есть беззаботным видом уплывает назад.
Плавать со стояком чрезвычайно трудно. Но, может, мне стоит думать о своем перце как о спасательном плавсредстве. Или как о весле, потому что по ощущению он такой длинный и твердый, что в одиночку смог бы сдвинуть целое гребаное каноэ. Немного поплавав бок о бок, мы переворачиваемся на спины и, покачиваясь на воде, смотрим в чернильно-черное небо.
Заметив, как наши члены торчат из воды, словно салютуя луне, я смеюсь.
— Может, стоит что-нибудь с ними сделать?
Джейми прыскает.
— Лучше бы да. А то я тут умираю.
— Я тоже.
Не сговариваясь, мы поворачиваем обратно. Озерная вода, капая с наших обнаженных тел, заливает землистый берег. Джейми оглядывает аккуратную стопку своей одежды, потом говорит:
— Ладно, пофиг. — И надевает одни только боксеры, а остальное берет в охапку.
Я делаю то же самое. К счастью, пока мы быстрым шагом возвращаемся на стоянку, нам никто не встречается. Боксеры Джейми черные, а мои темно-синие, так что стыдливо прикрывать ситуацию с нашими членами не приходится, но все равно, разгуливать по городу в одном белье — слишком пикантное занятие даже для Лейк-Плэсида летом.
Моментом позже мы садимся в машину, и я выруливаю с парковки. И напрягаюсь, когда Джейми дотягивается до меня и через мокрые боксеры начинает ласкать мои причиндалы.
— Будешь так делать, я не смогу ехать прямо, — предупреждаю я.
— На дорогу давай смотри, — дразнит он. — Не переживай, нам недалеко.
Я морщу лоб, потому что планировал вернуться в общежитие, но у Каннинга, очевидно, на уме другая идея. Минут через пять он кивает в сторону гравийной дорожки справа от нас.
— Сверни вон туда.
Мои губы растягиваются в улыбке. Я понимаю, что он задумал. Это поворот к одной из наших прогулочных троп. Там и днем-то никого не бывает, а ночью тем более.
Я паркуюсь на расчищенном пятачке земли у тропы, и, не успеваю заглушить двигатель, как Джейми забирается ко мне на колени.
Глава 28
Джейми
Я не преувеличивал. У меня и впрямь наркотическая зависимость от Райана Весли, и мне необходимо закинуться им прямо сейчас. Пару недель назад я был бы в шоке от такого расклада, но теперь мне ясно, как день, что абсолютно все в этом парне меня заводит — его хриплый голос, мощное тело, татуировки, покрывающие его золотистую кожу. Стоит мне оседлать его мускулистые бедра, и мой язык в тот же миг оказывается у него во рту.
Он вздыхает мне в губы.
— Ты такой похотливый кобель.
Не то слово. Я раскачиваюсь у него на бедрах, мои ладони скользят вверх-вниз по его широкой груди. Вопрос, хочу ли я замутить с этим парнем, на повестке дня уже не стоит. Вопрос теперь в том, смогу ли я от него отказаться. Но я вот-вот воспламенюсь и потому вытесняю эту мысль за борт.
Правда с выбором места для воспламенения я, судя по всему, поспешил. Переднее сиденье слишком тесное для того, чтобы вместить двух похотливых, как черт, хоккеистов. У меня уже сводит ноги, и, пока я верчусь, пытаясь устроиться поудобней, то нажимаю спиной на гудок, и воздух взрывает пронзительным звуком.
Вес начинает ржать и, когда я делаю новую попытку сменить положение, заходится смехом еще сильней.
— Может, на заднее сиденье? — хрипит он.
Во. Эта идея намного лучше. Вес перебирается назад первым — по пути заехав ягодицей мне по лицу, — я со шлепком плюхаюсь сверху, и теперь мы оба надрываем со смеху задницы. Лечь бок о бок нельзя, так что я сажусь на него верхом. И, наклоняясь, чтобы поцеловать, стукаюсь лбом о дверную ручку. А потом, схватившись от неожиданности за голову, умудряюсь заехать ему локтем прямо в глаз.
— Блядь! — вопит Вес. — Каннинг, ты меня убить пытаешься, что ли?
— Нет, но…
— Отбой! — командует он между смешками.
Да чтоб тебя. Из-за всех этих перемещений с маневрами, во время которых мой ноющий член терся о его тело, я чувствую, что если в ближайшее время не кончу, то официально сойду с ума.
— Сейчас все будет, — говорю ему я. Потом сажусь и стукаюсь головой о крышу машину.
— Угу, — отвечает он. — Вижу.
— Мы, хоккеисты, любим по-жесткому. — Я дотягиваюсь до его шорт на переднем сиденье, нахожу в заднем кармане бумажник и, бросив в него презерватив, приказываю: — Одевайся.
— Да, тренер. — Вид у него по-прежнему такой, словно он силится не заржать, но серые глаза теперь блестят страстью. Глядя мне в лицо, он приспускает боксеры.
Пока он одевается, я тоже снимаю боксеры, а потом, скрючившись сверху, беру его в рот. На медицинский вкус латекса не обращаю внимания. В нашем уравнении впервые не присутствует смазка, поэтому нужно хорошенько смочить презерватив слюной, прежде чем я начну объезжать его член.
Господи, вот никогда не подумал бы… Что однажды буду объезжать член другого мужчины.
— Бэби… — Его голос хрипловатый и низкий. — Мне очень приятно, то тебе вовсе не обязательно это делать. Дай мне бумажник.
Обшарив переднее сиденье еще раз, я передаю Весу бумажник, и он извлекает оттуда новый пакетик. Со смазкой. Через секунду в щель между моих ягодиц пробираются восхитительно скользкие пальцы и, потирая мой вход, заставляют меня дрожать.
— Как предусмотрительно, — выдыхаю я.
Вес не отвечает. Он слишком занят тем, что разрабатывает меня.
