Шипы в сердце. Том первый (СИ) - Субботина Айя

И еще — сообщения от Дэна. Двенадцать штук.

Я понимаю, что динамить его сейчас — абсолютно тупейшее дерьмо, но рука не поднимается писать этому мужику из квартиры Авдеева, когда он буквально через стенку. Не понимаю, откуда эта идиотская стыдливость, но сеанс само-психоанализа тоже откладываю.

Беру зубную щетку, косметичку и в душ.

Купаюсь, воображая себя Ариэль с ножками — плещусь и пою в тюбик с зубной пастой, как в микрофон.

Волосы сушу феном и укладываю кудряхи. Подумав, крашу губы красной помадой и оставляю яркий «чмок» на зеркале. Возможно, клининг сотрет его раньше, чем увидит Вадим, но мне по фигу — я просто всегда хотела так сделать. И всегда могла так сделать, но делаю почему-то только сейчас. Плюс один в копилку «разобрать позже».

В комнате без стыда и совести надеваю авдеевский свитер — мне как раз чуть ниже попы. Ныряю носом под ворот, вдыхаю запах. Сжимаю колени. Ругаю себя за то, что подвисаю даже когда говорю себе: «Не залипай, Крис».

Иду в сторону кухни, но немного замедляю шаги, когда слышу его голос.

Он не ругается, не орет, но у Вадима даже обычный разговор звучит как приказ. Мне не нужно подходить, чтобы понять — он по делу.

— …если они хотят продать, пусть откладывают эмоции и не пытаются задрать цену, — бросает в трубку Тай. Пауза. — Нет, под их дудку я плясать не буду. Или входим на моих условиях, или выходим из переговоров и разбиваем по кускам через конкурентов. Я на этом заработаю гораздо быстрее.

Голос спокойный, четкий, как лезвие. У меня по коже пробегает волна мурашек. Это другой Вадим. Деловой. Холодный. В нем ни грамма от того, который натягивал меня вчера весь вечер, кусал за «штангу» и после секса гладил пальцами между лопатками.

Но я точно знаю, что настоящий — вот этот. С ним нужно быть предельно осторожной.

Всегда начеку.

Я иду через зону столовой, останавливаюсь возле высокой мраморной столешницы.

Вадим в одних джинсах, явно не застегнутых, потому что они болтаются ниже резинки белых боксеров. Широкая спина, рельефная, как будто с картинки конкурса «Мистер Олимпия». Волосы чуть взъерошены. Он проходит пальцами по челюсти — побриться не успел, и щетина, наверное, царапается. Меня снова рвет целоваться, почувствовать зуд от его колючек, но я безжалостно давлю в себе эти никому не нужные телячьи нежности.

Авдеев выглядит на миллион. Уверенный, собранный, взрослый. И рядом с ним я чувствую себя… почти не настоящей.

Он замечает меня краем глаза, поворачивается, упирает бедра в тумбу. Разговор не заканчивает, но внимательно изучает, как на мне сидит его свитер. А я поддаюсь утреннему игривому настроению, обхожу столешницу с его стороны, подтягиваюсь на руках и сажусь прямо на нее, упирая ладони в мраморную поверхность. Почти в той же позе, в которой мы вчера дважды трахались. И воспоминания об этом заставляют мои ноги разъехаться шире.

Тай наблюдает. Отдает приказ кого-то там «дожимать», но его глаза уже бессовестно шастают у меня между ног. Я поддаюсь, задираю свитер повыше, ноги еще больше в стороны.

— Ты порвал единственные женские трусы, которые были в этом доме, — говорю без стыда, даже не приглушая голос. Плевать, что у него там важный рабочий разговор. Для себя ничего важного и интересного я не услышала.

— Реши эту проблему, — говорит в динамик Авдеев, пошло трогая меня взглядом между ног. — Жду цифры.

Откладывает телефон, секунду медлит и все-таки сокращает расстояние между нами.

Становится так близко, что я запросто закидываю руки ему на шею и немного расслабляюсь, повиснув как мартышка. Он такой высокий, что даже когда сижу вот так — все равно смотрит на меня сверху вниз.

— Как насчет решить эту проблему, Вадим Александрович? — отзываюсь чуть охрипшим голосом, потому что чувствую его пальцы у себя между ног.

Он улыбается. Ему нравится.

Возможно, я сильно себе льщу, но ему нравится секс со мной. Не просто как физический процесс, который приятен сам по себе, а как что-то большее. Нравится игра. Хотя в данную конкретную минуту, ему нравится смотреть. Но не вниз, туда, где его пальцы растирают мою влагу, а на меня — в лицо.

Умница, Крис, все хорошо, теперь главное просто_ничего_не_испортить.

И не думать о том, что на проклятый стол я полезла не чтобы взорвать голову Его Грёбаному Величеству, а потому что у меня было вот такое настроение. После секса с ним. Потому что он мне тоже…

Я выгибаюсь назад, когда поглаживания становятся плотнее.

Стону и прикусываю губы, чтобы не делать это слишком громко.

Телефон Вадима снова звонит.

Я уже почти готова завыть от разочарования, но вдруг понимаю, что мужские пальцы все еще лениво и мягко меня трогают.

— Слушаю, — говорит в телефон, а второй рукой продолжает ласкать меня.

Черт. Я слегка толкаюсь навстречу, одновременно протягиваю руки к его джинсам. Он их и правда не застегнул, и я отчетливо вижу в пошло распахнутой ширинке оттягивающий белые боксеры член.

— Я не буду входить вслепую, — это он в телефон, пока пальцы разводят мои влажные складки, и лениво задевают то мокрый вход, то клитор. — Пусть сначала откроют финансовую модель на три года вперед, а не презентацию с картинками.

У него даже голос не сбивается.

А у меня кожа мурашками покрывается уже третий раз за минуту.

В ответ на мою попытку стащить с него джинсы, отводит руку и одними губами: «Не надо».

— Ну и ладно, а мне — надо, — шепчу я, распахивая бедра максимально широко, и подтаскивая себя к самому краю, чтобы мог трогать меня вообще везде. Как мне нужно он знает — вчера уже поупражнялся.

Два пальца надавливают на еще немного саднящий после вчерашнего марафона вход.

Я просто безобразно теку. Снова.

— Если они настаивают на сто двадцать, пусть покажут, откуда берутся эти двадцать. — Тай вставляет в меня пальцы почти до самой ладони, я вскрикиваю, а он методично меня ими ебёт. — Пока что я вижу цену за имя и геопозицию, не за бизнес.

Чертов Авдеев.

Осознание того, что меня трахает мужик, который держит мир за яйца — плюс бесконечность к моему удовольствию.

Когда он нарочно замедляется, понимаю, что делает это чтобы посмотреть, как я выгнусь навстречу. Как сама буду насаживаться на его руку, толкать себя навстречу.

Вид ему точно нравится. Он в меня уже «включился», но не потерял контроль.

— Если я вхожу, то вхожу с полным контролем. — Мы пересекаемся взглядами, потому что эта деловая фраза идеально подходит тому, что делают во мне его пальцы. Слегка вальяжная улыбка на его идеальных губах разматывает меня в клочья. — Пятьдесят один процент, совет директоров и вето на капвложения. Или пусть идут нахуй.

Тай нажимает на мой клитор, растирает по нему мою же смазку.

А мне хочется, чтобы снова лизал мои соски, как вчера, и трогал везде, и чтобы между ногами был его язык, и еще, и еще…

Я дрожу от первых сладких судорог.

С силой втягиваю губы в рот, чтобы не стонать слишком громко, пока он точными ударами, чуть поменяв угол, добивает меня пальцами. Тишину нарушают только мои редкие громкие выдохи и хлюпающие звуки внизу.

— Если они не сбросят юрисдикцию с Виргинских на ЕС — я не подпишу даже намерения. — Пока я оргазмирую у него на глазах и ему в ладонь, у Вадима ноль волнения в голосе. Только синие глаза становятся почти черными. И он снова немного прячет их за челкой, чуть наклоняя голову вперед. — Мне не нужна головная боль с комплаенсом. У них неделя.

И, наконец, убирает свой проклятый телефон, притягивая меня к себе.

— Я бы на их месте тебя нахуй послала, — влажно шепчу в его теплое сильное плечо.

— Поверь, Барби, им тоже этого хочется. — Вадим немного отклоняется, заводит мою голову назад, придерживая за подбородок. Проводит языком по моим искусанным губам. — Но им очень, очень нужны мои деньги, а значит в этой игре посылать нахуй имею право только я.

Из квартиры мы выбираемся только к девяти.