Бернадетт Стрэхн - А счастье пахнет лавандой!
— Я их всегда могу отличить.
— А он этого и не скрывает. — Когда Бинга представляли Дэну, на нем была блестящая розовая шапочка.
— Точно, не скрывает, — согласился Дэн. — Называть меня «сладенький мой»… Это уж чересчур.
В наступившей за этим тишине появились явные признаки неловкого молчания. Некоторые люди чувствуют себя в такой тишине, как дома, но Иви относилась к молчанию во время свидания так же, как фермер к картофельной плесени. Он избавляется от нее любой ценой.
— А над чем ты собираешься теперь работать? — Она воспользовалась старыми, проверенными методами.
— Небольшая роль в пьесе. — Он состроил гримасу. — Думаю, мешают какие-то профессиональные интриги. К тому же я не умею ждать.
— Не так страшен черт, как его малюют.
— А как ты? Работаешь?
— Нет. Мой черт страшнее, он уже подобрался ко мне вплотную.
— Ему крупно повезло.
— Такая уж у него работа.
Они обменялись многозначительными взглядами. Вокруг них было так много мерцаний и блеска, что можно было обеспечить электроэнергией целый провинциальный городок.
Дэн пододвинул свое кожаное кубообразное сиденье поближе к Иви. Их бедра соприкасались. Его рука проскользнула на ее колено и медленно его сжала. Она улыбнулась:
— Похоже, чертенок последовал за мной в город.
— Думаю, овечья шкура, которую он на себя накинул, не будет долго вводить тебя в заблуждение.
Иви наслаждалась этой близостью, но, испугавшись следующего неловкого молчания, которое уже просовывало голову в дверь, она спросила:
— А где ты живешь? — Она ведь так мало знала о Дэне.
— В Чисвике.
— Здорово!
— Маленькая квартирка, но неплохая. Впрочем, она не моя. Она принадлежит Астрид.
— Астрид? — переспросила Иви, надеясь, что ее голос звучит так непринужденно, как ей того бы хотелось.
— Шведская пташка. Дом ее, и я плачу за аренду.
— И как она, хорошая хозяйка? — Иви представила себе светловолосую нордического типа богиню с длиннющими ногами и грудью, на которой может расположиться поднос с чаем.
— Она сводит меня с ума.
Бедная старушка Астрид. Скорее всего ее ноги сморщились, а грудь обвисла.
— Каким это образом?
— Все не так, не так, не так! Я с таким же успехом мог бы жить в казарме. Каждый раз, когда я ставлю чашечку с кофе на пол, я выслушиваю шведское проклятие. — Дэн разошелся. — За мной постоянно следят. Почему это я не помыл сковородку? Почему не вынул белье из стиральной машины? Когда я научусь опускать сиденье в туалете? Жить с женщинами вредно для здоровья.
Иви постаралась успокоить его.
— Не со всеми женщинами. Я никогда не ворчу, — сказала она, притворяясь, что защищается.
— Не может быть? — Дэн поднял брови.
— Не думаю, что миссия каждой женщины — наводить блеск в кухне. У меня кое-что другое на уме.
— Спорим, ты заговорила бы по-другому, если пожила бы с мужчиной. С настоящим мужчиной, а не с этим твоим Блингом, или, забыл, как там его…
— Бинг. — Хотя Иви и улыбалась, поправляя Дэна, она не могла позволить ему продолжать в том же духе.
— Ах, простите — мистер Бинг, — продолжал Дэн. — Ты ведь тоже не позволяешь ему класть ноги на кофейный столик, не разрешаешь не споласкивать после себя ванну, бросать трусы на пол. Это на генетическом уровне. — Он заговорщически ей подмигнул. — Женщины все одинаковы.
— Да, конечно. Я и Флоренс Найтингейл[18], и Елена из Трои, и Королева — мы все одинаковы.
Дэн хмыкнул:
— Да, Елена Прекрасная заставляла всех вытирать ноги у двери, а Флоренс Найтингейл заботилась о чистоте простыней. Все женщины одинаковы.
— Так чем же они тогда так тебе нравятся?
— Кому как не тебе это знать?
— Должно же быть что-то еще.
Он посмотрел на нее ласково, и впервые за все время — серьезно.
— Я думаю, с тобой — это может быть.
— Это хорошо, — сказала Иви, стараясь не выдать своего восторга. — Между прочим, вытри стол. От бутылки осталось пятно.
Дэн рассмеялся и вновь сжал ее колено.
— Давай поднимемся и поищем, где бы перекусить.
— Неплохая мысль.
Когда они вышли на улицу, у Иви звенело в ушах. Она застегнула свой убийственный пиджак, затянув себя так, чтобы руке Дэна было удобно обхватить ее за талию. Но никакая рука по этому маршруту не последовала. Дэн шел на несколько шагов впереди, рассматривая сообщения на мобильном телефоне. Иви не отставала, но шла на расстоянии.
— Извини. — Он щелкнул кнопкой мобильника. Они продолжали идти дальше. А Зловещая Смертельная Тишина разрасталась между ними.
Иви охватила паника. Она была на каком-то другом уровне, ее удавалось подавлять, но это была настоящая паника. Первые свидания — такие деликатные создания. Может, она сказала что-нибудь не то? Внезапно она почувствовала себя одинокой, и это несмотря на то, что Дэн был в двух шагах от нее. Его лицо казалось закрытым именно для нее.
Он обернулся так резко, как будто она его окликнула, и застыл как вкопанный. Потом выбросил вперед руки, схватил ее за плечи и внезапно втолкнул в темный проход обувного магазина. Он изо всей силы прижал ее к своей груди и хрипло выдохнул прямо в испуганное лицо Иви, которое теперь было так близко:
— Ты прекрасна. Я рад, что мы встретились.
Дэн поцеловал ее и жестко, и нежно, именно так, как ей того хотелось.
После этого Иви не чувствовала себя ни покинутой, ни одинокой.
Он обнял ее еще раз и поцеловал в кончик носа.
— Пошли. Поищем ресторан. Черти тоже бывают очень голодны.
16
— Суши?
Стоя на тротуаре, Иви рассматривала светящиеся неоном японские палочки.
— Это моя любимая еда. — Дэн опустил руку. — О нет. Ты ее наверняка терпеть не можешь.
— Да нет же. Я ее люблю. Ммм… Любимое, любимое-разлюбимое суши. — Иви взяла его за руку. — Позволь мне наесться этой сырой рыбы.
Честно говоря, Иви собиралась спокойно дожить до самой смерти и ни разу не зайти в этот самый суши-ресторан. Там были такие вещи, которые она не хотела пробовать. Да еще очень дорогие.
В ресторане все было по-деловому ярко. Около стен — маленькие кабинки, а большой овальный прилавок, окруженный высокими табуретами, располагался в самом центре.
Дэн усадил ее на табурет, заботливо повторяя:
— Тебе удобно? Может, пойдем в другое место?
Иви была растрогана.
— Здесь замечательно, — заверила она его, забравшись на сиденье, ноги болтались, как у певца в стиле кантри. Ее внимание было приковано к небольшой движущейся ленте, которая проходила вдоль всей стойки и провозила у тебя прямо под носом тарелки со всевозможной странной едой. Она была так поглощена созерцанием путешествия ансамбля креветок и еще чего-то, напоминающего сперму, что расстегнула свой пиджак, совсем забыв о собственной соблазнительности.
