Элита (СИ) - Салах Алайна

— Ну и как? — уточняю я, поравнявшись с ним. — Мне стоит искать адвоката?

— Хороший адвокат никому не помешает, но с поиском пока повременим. Стас, конечно, очень недоволен. Шумел, что ты мог оставить Дениса инвалидом… — Цепкий взгляд из-под нахмуренных бровей касается моего лица, — …и это, кстати, правда. И мол, доказательств, что Лию пытались изнасиловать, тоже нет, и всё происходило по обоюдному желанию.

В ушах поднимается гул. Да это же враньё чистой воды! Вот же сука…

— Не надо кипятиться, Леон, — рука отца успокаивающе опускается мне на плечо. — Он как родитель пытается всячески обелить сына…

— И до тех пор, пока он будет это делать, его сын будет продолжать вести себя как уголовник!

— Ты на эмоциях, а эмоции мешают мыслить трезво. Неважно, как Стас хочет представить ситуацию. Важно, как её видим мы. Я ответил, что есть масса свидетелей, которые видели, что Денис был пьян, и что он взял ключ от номера, где спала Лия. Поговорил с Тимуром и его отцом, — поясняет он в ответ на мой удивлённый взгляд. — Итого: слово Дениса против слов Лии, твоего и ваших однокурсников.

— А он что ответил?

— Стал взывать к моей отцовской совести. Я согласился, что ты перегнул палку, но объяснил это тем, что воспитал тебя в уважении к женщинам, которых каждый достойный мужчина обязан защищать.

Я ловлю себя на мысли, что, пожалуй, один из самых неформальных разговоров у нас с отцом, и я даже решаюсь пошутить:

— И как же Станислав Олегович стерпел подобное унижение?

— Намекнул, что инцидент может разрушить твой брак с Эльвирой и темп предстоящих выборов.

Застыв, я смотрю себе под ноги. Именно этого я, пожалуй, больше всего и боялся: что драка пагубно повлияет на шансы отца стать мэром.

— На это я ответил, что если мою репутацию так легко уничтожить проступком сына, значит, я не достоин должности, на которую претендую. И напомнил, что это правило работает для всех. Я, между прочим, тоже не последний человек в этом городе, и моё слово чего-то да стоит. И если мы начнём раскачивать эту историю на официальном уровне, неизвестно, кто больше пострадает.

Я смотрю в решительное лицо отца и чувствую, как грудь распирает от гордости и признательности. Всё же не зря столько времени он был для меня примером. Более справедливых и цельных людей я не встречал.

— Спасибо, пап, — в порыве чувств я протягиваю ему руку. — Независимо от того, как всё закончится.

Отец крепко её пожимает и с усмешкой хлопает меня по плечу.

— Думаю, всё будет нормально. Стас поначалу требовал твоих извинений перед ним и Денисом, но я сразу сказал, что на это можно не рассчитывать. Шансы стать мэром у меня по-прежнему имеются даже без его поддержки, так что, думаю, не станет он рисковать. Невыгодно со мной ссориться: мало ли какие вопросы придётся в будущем решать. А свадьбу я не стал обсуждать. Сказал, что дети уже взрослые и должны сами решить этот вопрос. Так что… — Ярко-синие глаза смотрят в мои. — Раз уже передумал жениться, не откладывай разговор с Эльвирой в долгий ящик. Она ни в чём не виновата и достойна уважительного отношения.

Я киваю.

— Конечно. Завтра она возвращается из Праги. Встречу её в аэропорту и всё объясню.

66

Люди высыпают из раздвижных дверей аэропорта порциями.

Одни деловито спешат к табличкам с напечатанными именами, другие, замедлив шаг, подолгу вглядываются в лица встречающих в поисках знакомого, третьи, ни на кого не глядя, волокут чемоданы к выходу.

Эльвира по обыкновению выходит последней и безошибочно следует к месту, где я её жду.

Под надписью «Зона прилёта» — рядом с ларьком сувениров — место встречи, которому мы не изменяли в течение семи лет.

Нескольким часам полёта и неудобным креслам не под силу испортить её безупречный внешний вид: на одежде нет ни единого залома, причёска идеальна, как и цвет лица.

— Привет, — позволив мне перехватить чемоданную ручку, Эльвира сдержанно касается губами моей щеки.

Она, разумеется, в курсе, что её брат лежит в больнице с переломами и что виной этому ему я. Вчера по этому поводу она прислала сообщение с тремя знаками вопроса и кучей восклицательных знаков. Я предложил всё обсудить по её возвращению, и на этом переписка оборвалась.

— Как полёт? — интересуюсь я, пока мы привычным маршрутом идём к выходу.

— Нормально, — сухо отзывается она. — А вот ты, вижу, развлекался как мог в моё отсутствие. Поехал на день рождения Тимура, хотя не планировал. Изуродовал моего брата.

Я отмалчиваюсь, давая ей возможность в полной мере перейти в наступление. Слепая всепрощающая любовь Эльвиры к младшему мудаку-брату всегда была мне непонятна, но раз так — пусть выскажется.

— Что с тобой вообще происходит? У Дениса сломана челюсть… сотрясение мозга… Мама в истерике… папа места себе не находит… — с каждой произнесённой фразой её голос набирает силу. — А у нас свадьба меньше чем через три месяца… Как ты себе это представляешь?

Резко остановившись, она обличительно тычет в меня пальцем.

— Ты предал мою семью и предлагаешь нам всем просто закрыть на это глаза?

— Нет, ничего такого я не предлагаю, — я удерживаю её налитый негодованием взгляд. — Куда тебя отвезти? К родителям или в квартиру?

— К родителям, конечно, — холодно произносит Эльвира, покоробленная тем, что я не счёл нужным вступать в полемику. — Им сейчас нужна поддержка.

— Хорошо.

Нажав нужную кнопку на пульте, я подкатываю чемодан к багажнику. Отделываться односложными ответами не планирую, но и обсуждать столь важные темы посреди парковки аэропорта тоже.

Загрузив вещи, сажусь за руль «Порше» и завожу двигатель.

Эльвира отвернулась к окну, давая понять, что обижена. Раньше эта демонстративность так или иначе выводила меня из себя, но не сегодня. Какой смысл раздражаться друг на друга или доказывать свою правоту перед лицом расставания?

Наши отношения не были идеальными, но в них было много по-настоящему хороших и счастливых моментов. Первое свидание, первый поцелуй, долгожданный секс, первое совместное путешествие. За семь лет мы повзрослели, и, пожалуй, нет ничего удивительного в том, что на каком-то этапе наши пути разошлись.

— Эльвира, — я трогаю её колено. — Давай поговорим?

— О чём? — переспрашивает она, не оборачиваясь. — О том, что ты в очередной раз предпочёл её мне?

— Говоришь так, словно мне нужно было держаться в стороне и позволить твоему брату изнасиловать Лию.

— Изнасиловать? — её губы кривятся. — Не смеши. Она сама его провоцировала, а как дошло до дела — решила изобразить жертву…

Несмотря на настрой быть максимально сдержанным и корректным, к вискам подбирается гнев.

Думаю, разность мировоззрения — ещё одна из причин, по которой нам с Эльвирой не стоит быть вместе.

Слепое отрицание и ненависть ко всему, что хоть как-то противоречит интересам её собственным и её семьи, я едва ли когда-то смог бы принять.

— Лия никогда бы так не поступила — думаю, тебе это известно.

Но даже если допустить, что она подавала двусмысленные сигналы, это не позволяло твоему брату вламываться к ней в номер и пытаться взять силой. Странно, что мне, мужчине, приходится объяснять это тебе.

— Вот о чём я и говорю. Ты готов предать семью, с которой собираешься породниться, неизвестно во имя чего.

Я тяжело вдыхаю. Складывается ощущение, что мы разговариваем на разных языках и на совершенно разные темы.

— Я никогда не клялся в верности твоей семье. Даже моя собственная подобного от меня не требовала. То, что я кого-то там предаю, было последним, о чём я думал, когда увидел заплаканную Лию и твоего брата в топорщащихся трусах.

Брезгливо вспоров воздух кистью, Эльвира снова отворачивается к окну.

— Умоляю, избавь меня от подробностей.

Если в аэропорт я ехал, преисполненный сочувствием по отношению к ней, то сейчас всё больше черствею.