Эдвина Марк - Юная грешница
Я замерла и прислушалась. Может, Рэй передумал и вернулся за мной? Снаружи не доносилось ни единого шороха шин. По этой дороге автомобили ездили не часто.
Совсем стемнело. Я замерзла, несмотря на тяжелый, влажный воздух. Мне нужно было возвращаться обратно к свету и теплу.
Прямо передо мной вспыхнула сигарета. Кто-то стоял у меня на дороге, курил и вглядывался в ночь.
— Простите, — произнесла я.
— Да, — этот мягкий голос уже был мне знаком. Сигарета сдвинулась вправо, и я скорее ощутила, чем увидела пошевелившуюся вместе с ней фигуру.
— У вас какие-то неприятности? — спросил голос. Прекрасный английский с легким акцентом.
— Нет, — ответила я. — Просто мне придется… пройти четыре мили пешком.
— Молодой человек?
— Да, — призналась я. — Откуда вы знаете? Сочувственный смешок.
— Вам не нужно было давать ему такую сильную пощечину.
— Как…
— Я ничего не видел, — произнес голос. — Только слышал. Ваш удар прозвучал как выстрел из пистолета.
— Н-да, — неопределенно протянула я.
— Вот, — спичка чиркнула о коробок. — Мы можем посмотреть друг на друга.
Вспыхнуло крохотное пламя, и я увидела склоненное озабоченное лицо. Глаза у мужчины были голубые, как мои, а вьющиеся черные волосы даже в мерцающем желтом свете казались странными, несоответствующими его общему облику. Незнакомец обладал широким, скорбным ртом и выступающим, волевым подбородком. Брови были такими же черными, как волосы, а над ними я увидела беспокойно наморщенный лоб.
Выглядел он лет на сорок.
Спичка погасла.
Думаю, я забыла самое важное из того, что смогла разглядеть в этот короткий момент. В его глазах тоже виднелась грусть… Впрочем, не только грусть, еще терпение и нежность.
Если вы думаете, что так много нельзя разглядеть при мерцающем свете спички, вы правы. Но я увидела все это. И не только это, а даже больше.
— Теперь мы знаем, как каждый из нас выглядит, — сказал мужчина. — Меня зовут Жозеф Вито.
— Джоан Палма. Спасибо вам за ваше внимание, мистер Вито.
Он засмеялся и только, как и раньше, не очень весело.
— Вы очень добродушны, — заметил незнакомец. — Каковы ваши дальнейшие планы?
— Вернусь в ресторан. Кто-нибудь отвезет меня домой.
— Вы не тревожитесь по этому поводу, не так ли? — в его голосе слышались серьезность и заинтересованность. Мужчина отбросил сигарету и закурил новую.
— Нет, — ответила я. — Я — нет.
— Но вы не хотите, чтобы над вами смеялись. Я тоже. Ужасно, когда в твои личные дела вмешиваются посторонние. Я знаю это.
Странный человек, подумала я, странный и прекрасный, словно призрак, курящий, беседующий со мной в темноте. Я промолчала. Он протянул вперед обе руки (сигарета была зажата в уголке его губ и бросала на лицо тень) и взял меня за руку.
— Хотите войти со мной? — спросил незнакомец. — Так гораздо проще, не правда ли?
Если бы в его голосе прозвучала насмешка или снисхождение к маленькой девочке, я выдернула бы свою руку и пошла бы домой пешком. Но ладони мужчины были сухими, их пожатие — Дружеским, и я почувствовала, как теплая, приятная волна безопасности увлекает меня: ощущение, будто вернулись знакомые ароматы, смутные воспоминания о давно ушедших днях, когда кто-то наклонялся надо мной и тоже нежно держал за руку.
— Спасибо, — сказала я. — Это было бы прекрасно.
Мужчина открыл мне дверь. Не сказала бы, что мы вошли торжественно, но я двигалась довольно уверенно. Мое лицо ничего не выражало. Под заинтересованными взглядами семи парочек, которых я более или менее знала, мы проследовали к столику и сели.
Я взглянула на своего спутника при свете настольной лампы с красным абажуром, являвшейся торговой маркой Энрико, и не нашла в его облике ничего нового. Он был стройным, со слегка сутуловатыми плечами, в дешевом, уже поблескивающем в некоторых местах костюме с обтрепавшимися рукавами. Мужчина выставил немного вперед одну ногу, и я посмотрела на ботинок. На нем виднелась аккуратно заделанная картоном дырка. Однако картон уже потерся и намок от вечерней росы.
Незнакомец проследил за моим взглядом и быстро убрал ногу под стол, затем улыбнулся мне и покраснел.
Около нашего столика появился Тони.
— Да? — произнес он, быстро посмотрел на Жозефа и, игнорируя его, спросил:
— Ты знаешь его, Джоан?
— Ага, — ответила я. — Он друг папы. Тони ничего не смог сказать, но в его глазах мелькнуло удивление. Он знал меня уже полгода, с тех пор как я начала посещать это заведение.
— Что принести? — спросил Тони.
— Две кока-колы, — проговорил Жозеф немного более громко и вызывающе, чем требовалось, но официант покорно пошел выполнять заказ.
— Это все, что в моих силах, — сказал мужчина, назвавшийся Жозефом. Спиртного позволить себе не могу.
Фраза была сказана без притворства, но и без отчаяния. Странно, но она разозлила меня.
— Ладно, — произнесла я. — Так что?
— Это место для подростков, — заметил Жозеф Вито, оглядываясь по сторонам.
— Большая часть школьной банды ходит сюда… Ребята без комплексов.
— А вы с комплексами?
— Нет. Да… не знаю. В некотором смысле да, в некотором — нет.
— Вы немного запутались. Я не о вашем приятеле, — он улыбнулся. — Я не думал, что дочь президента банка может смущаться. Ваш отец самый… несмущаемый человек.
Итак, незнакомец знал, кто мой отчим.
— Он мне не родной отец, — сказала я. — Мой родной отец давно умер.
Мужчина с интересом посмотрел на меня. Я хотела поговорить с ним и знала, что должна быть осторожной. А в ответ могла получить только такую же осторожность и безличную грусть. Тут вернулся Тони и принес нашу кока-колу. Он поставил бутылку и бокал перед Жозефом, а мой бокал демонстративно наполнил. Мой спутник ничего не сказал, даже не подал вида, что заметил небрежное отношение официанта. Но две складки от уголков его рта, спускавшиеся к подбородку, стали глубже. Я наклонилась и уверенно поменяла наши бокалы. Джозеф поднял глаза.
— Почему вы сделали это?
— Не знаю, — смущенно отозвалась я. Но на самом деле я знала, чувствовала, что этот стройный сорокалетний мужчина с мягким голосом заслужил немного нежности — хотя бы малейшего ее проявления — в жизни, которая ничего ему не дала. Ему требовалось сочувствие. Я хотела, чтобы он выпил бокал, наполненный официантом.
— Вы часто приходите сюда?
— Я здесь впервые. Ехал домой и увидел огни, — Жозеф развел руки в стороны жестом одинокого человека. Они были у него тонкие, с изящными, почти женскими пальцами, и лежали на скатерти, словно маленькие прозрачные креветки.
