Как во сне (СИ) - Резник Юлия

– Давай.

Диван в гостиной я никогда не складывала, потому что любила на нем поваляться. Странным было лежать на этом самом диване с кем-то. Пусть даже этот кто-то вряд ли бы посягнул на мою честь.

Решив не тратить времени на долгие поиски фильма, включили первый попавшийся. Но тот был таким скучным, что я уснула еще, кажется, на заглавных титрах.

Уснула, да... И снился мне сладкий сон. Кто-то целовал мой затылок, плечи… Задирал футболку, касался изнывающей груди, скользнул горячими сухими ладонями под широкие шорты.

Я не знаю, что сказать в свое оправдание. Я вообще не уверена, что должна оправдываться. Но, наверное, все дело в том, что мне довольно часто снились сны такого эм… содержания. И очень-очень долго, может быть, непозволительно долго я действительно не понимала, что эти руки и эти губы – вовсе не сон, а оглушающая своей чувственностью реальность.

Он был большим. В том полусне я поняла, что именно о таком партнере я всегда и мечтала. Потому что даже большие девочки вроде меня хотят порой почувствовать себя под защитой еще большей силы. И я растворялась в ней. Я подчинялась каждому его движению. Я выгибалась, ластилась как мартовская кошка, подставляясь под его ласки. И шептала:

– Еще, сильней… Пожалуйста.

И когда его пальцы грубо выкрутили соски, я едва не заплакала. Потому что да, мне это именно вот так было нужно. Чтоб саднило, чтобы по огненной ниточке, соединяющей вершинки груди с клитором, вместе с удовольствием текла боль. Такая нестерпимо-сладкая, что я стонала.

Я потом часто думала о том, когда же я, наконец, проснулась. Когда проснулся он?! Может быть, в момент, когда Эльбрус перевернул меня на живот и потянул бедра вверх, подстраиваясь? Нет, нет… Тогда я все-таки еще мало соображала. Меня разбудила боль. Невыносимая. Острая. Режущая. Будто меня посадили на кол. Впрочем, где-то ведь так и было.

Со мной случился шок такой силы, что я не смогла даже закричать. Кажется, Эльбрус что-то шептал мне на ухо, но я не разбирала слов и потому не была уверена, что он понимал, кому их адресует.

Рывок. Я сжала в зубах подушку. Еще один… Зарычала.

Вполне естественные движения, да, однако мне казалось, что меня при каждом толчке буквально выворачивает наизнанку, так плотно мои мышцы обтягивали его плоть. Я тогда не думала об этической стороне происходящего. Гораздо больше меня беспокоил тот факт, что я, как ребенок, проснувшийся от кошмара посреди ночи, не могла пошевелиться, не могла выдавить из себя ни слова, чтобы позвать на помощь.

– Аа-а-а! Хватит! Хватит, пожалуйста, – сумела-таки прохрипеть я, но, наверное, слишком поздно. Калоев, я уже сопоставила, что это мог быть только он, толкнулся в самый последний раз и, сотрясаемый крупной дрожью, разрядил в меня всю обойму.

И вот тогда уже он очнулся. Даже в шоке я уловила момент, когда это произошло, по тому, как напряглось за спиной его тело.

– Уля? Господи Иисусе. Ты что тут делаешь?

– Я что?! – заорала я и, с трудом отбившись от его попыток меня удержать, убежала в ванную.

– Боже мой, боже мой, божечки! – причитала я, глядя в собственные поблескивающие диким огнем глаза в отражении зеркала. Нет, я, конечно, засиделась в девках и давно хотела избавиться от девственности, но не так! Не с ним… Господи.

Не зная, как быть, просто не имея ни малейшего представления, как отсюда выйти и посмотреть в глаза шефа, я по стеночке скатилась на пол. Подо мной тут же образовалась небольшая мутно-розовая лужица. Никогда бы не подумала, что во время оргазма мужчина способен произвести столько спермы. Господи, господи… Мы еще и не предохранялись...

– Уля, открой. Нам надо поговорить.

– Я не хочу.

– Уля…

– Давайте в другой раз!

– Мне нужно убедиться, что я тебе не навредил.

Если мой голос звучал взвинченно и истерично, то в голосе Калоева вообще не было красок. Он был словно неживым. Поддавшись своим эмоциям, я забыла и думать о его. А ведь ему, возможно, было гораздо хуже. Вот только в тот момент во мне не осталось эмпатии. Все силы уходили на то, чтобы самой пережить случившееся и не сойти с ума.

Хрен с ней, с девственностью! Плевать даже на то, что мой первый секс случился по пьянке, и я едва ли не до последнего принимала его за сон. Беда в другом. Я оказалась совершенно не готова к тому, что моим первым мужчиной будет чужой мужчина! И уж тем более, что им окажется мой шеф.

А-а-а-а! Какая пошлятина. Стыд какой…

Эльбрус застучал настойчивее.

– Уль, открой. Или я выбью эту дверь.

– Со мной все хорошо, Эльбрус Таймуразович. Правда. Мы обязательно обсудим все, что вы захотите, только не сейчас, ладно? Пожалуйста. Я пока не готова… Лучше домой идите.

Может, это было глупо. Скорее даже наверняка. Но я реально не могла себя заставить выйти к нему тотчас. К счастью, Калоев пошел мне навстречу, не став на своем настаивать. Потоптавшись за дверью, он буркнул:

– Как знаешь.

И через пару минут дверь за ним захлопнулась. Я со всхлипом втянула воздух. Плечи обвалились от облегчения. Убеждая себя, что ничего непоправимого не случилось, что я все та же, и произошедшее не наделило меня свиным рылом и парой рогов, встала под душ. Долго мылась. После так же долго чистила зубы. А когда, наконец, вышла из ванной, нос к носу столкнулась с Эльбрусом, который как ребенка меня провел!

Глава 4

– Ну зачем вы? – обиженно всхлипнула.

– Теперь-то точно глупо мне выкать, не находишь, Уль? – хмыкнул Эльбрус и, в тот же миг став серьезным, обеспокоенно добавил: – Ты как в целом?

– Нормально! – пошлепала к кухне.

– Я был не в себе, – просипел он, увязываясь за мной. – Думал… А, неважно, – в несвойственном ему отчаянии Калоев зарылся руками в волосы. С моих губ сорвался очередной истерический всхлип. Потому что я, черт его дери, понимала, что он там думал – тупо принял меня за Римму. Тут не надо быть Шерлоком, чтобы проследить логическую цепочку. Наверняка из-за болезни жены Эльбрусу приходилось воздерживаться, вот и сорвало у мужика крышу… А-а-а-а-а! Господи, господи, господи… Я хотела знать, что может быть хуже? Пожалуйста – лишиться девственности с мужчиной, который принял тебя за другую.

Гася дикое желание побиться головой о кухонный шкафчик, я подошла к барной стойке и невольно поморщилась. Между ног саднило. Низ живота тянул.

– Собирайся! – скомандовал Калоев, будто коршун наблюдая за каждым моим движением.

– Куда?

– Съездим в больницу. У тебя есть гинеколог? Или я мог бы договориться с…

– Ты?! Господи! – я, как ребенок, зажала уши ладонями, отказываясь слушать этот бред.

– Уля…

– С кем ты можешь договориться, Эльбрус?! С гинекологом Риммы? Ты действительно не понимаешь, насколько это тупой стафф?

– Я просто хочу убедиться, что ты в порядке! Я был… сильным. Черт, Уля… Ты девственница!

Он как будто меня в этом обвинял. Несмотря на весь ужас ситуации, я истерически хохотнула.

– Уже нет. Ну и невелика потеря. Не загоняйся. Давай просто сделаем вид, что ничего не было, – умоляюще проскулила я.

– Не выйдет. Я поступил по отношению к тебе бесчестно.

О боги, для полного счастья мне сейчас только этих патриархальных заморочек и не хватало! Гашу закономерное желание огрызнуться, боль в глазах Эльбруса обезоруживает. Даже боюсь представить, какой внутри него ад. На фоне этого я так точно легко отделалась. Калоеву же наверняка в сто раз хуже. Потому что верность и честь – две подпорки, на которых стоит его личность. Убери одну, и все зашатается. Его моральная планка задрана так высоко, что я просто не знаю, как он справится с тем, что сделал. Просто не знаю… И если честно, у меня тупо нет сил с этим разбираться.

– Ты сам сказал, что был не в себе.

– Это меня не оправдывает, – прогромыхал Эльбрус.

– Ну, тогда и я виновата тоже.

– Ты женщина!

– И что? С меня взятки гладки? А как же «сучка не захочет – кобель не вскочит»?