Вероника Давыдова - Город любви
Адель подошла к Коллинзу, поставила колбу на стол и обворожительно улыбнулась в ответ на его умиленный взгляд.
– Хочешь, Найджел, я покажу тебе мою квартиру?
– Конечно! – Любое внимание со стороны Адель трогало его чуть ли не до слез.
Он бодро поднялся, и она повела его в спальню.
Прикрыв дверь, Адель вплотную подошла к Найджелу и заглянула в его глаза.
– Тебе нравится мой альков?
Горячий шепот обжег ему щеку, рука сама, непроизвольно, опустилась на ее талию. Он робко погладил Адель по спине – сначала осторожно, боясь, что она сбросит его руку, а потом, убедившись, что она не отстраняется, осмелел и стал гладить более уверенно.
Адель заметила, как изменилось выражение лица Найджела, как участилось его дыхание, и, грациозно изогнувшись, в один шаг оказалась у края кровати. Коллинз взял ее за запястья, привлек к себе и хотел было поцеловать, но она слегка отклонилась и постаралась изобразить на лице капризную улыбку.
– О, Найджел, не так скоро!.. – смущенно произнесла Адель, хотя ее распирало от желания расхохотаться. – Побудь здесь, я на секундочку… Скоро приду.
Одарив ошеломленного химика ослепительной улыбкой, девушка скрылась за дверью.
Ее никогда особенно не терзали муки совести. Если она чего-то хотела, она это брала, так что ей не приходилось бороться ни с ангелами, ни с демонами. Адель метнулась в кухню, схватила точно такой же стакан матового стекла, как те, из которых они пили сок, и плеснула в него из колбы. Жидкость едва закрыла дно, но большим количеством рисковать было нельзя, иначе Найджел мог заметить. «Главное – иметь образец, – рассудила она. – Потом приготовить можно сколько угодно».
– Адель! – донесся до нее голос. – Тебе чем-нибудь помочь?
«Вот уж не надо!» – испуганно подумала она и осмотрелась. Спрятать стакан было негде, да и некогда: приближались шаги Коллинза. Тогда Адель поставила его за вазу с фруктами и накрыла подвернувшейся под руку пачкой попкорна; затем глубоко вздохнула и медленно вышла из комнаты.
С Найджелом она столкнулась в дверях.
– Я не могу больше ждать, – прерывисто дыша, произнес он. – Я решился. Я признаюсь тебе прямо сейчас – и будь что будет. Адель, я…
– Что, Найджел? – поспешно перебила она его. – Ты хочешь сказать, что заскучал без меня?
Прерванный на полуслове, он растерянно замолчал. А Адель продолжала:
– Дорогой мой, я никогда так чудесно не проводила время. В период написания очередного романа я живу затворницей, посвящая все время работе, а ты сегодня подарил мне много приятных минут благодаря занимательному рассказу о твоих научных изобретениях… – Адель запнулась и умолкла, осознавая произнесенные глупости и очаровательно улыбаясь. – Словом, я была рада тебя повидать.
Но Коллинзу этого хватило. Окончательно осмелев, он сорвал с себя очки и, крепко обхватив Адель за талию, впился губами в ее шею. Она с трудом сдерживала смех, но решила позволить Найджелу совершить этот решительный и дерзкий, с его точки зрения, поступок.
Вдруг взгляд Адель упал на книжный шкаф и выуженный оттуда томик. Черт, она совсем забыла! Сегодня ей действительно необходимо завершить подготовку к написанию нового романа, а значит, дочитать «Письма» Плиния Младшего2, которые она собиралась использовать. По настоянию державшего нос по ветру Стэнли, который теперь разбирался в литературных тенденциях как никто другой, мисс Пристли должна была написать исторический роман, избрав местом действия Помпеи – небольшой приморский городок италийской Кампании, разрушенный извержением Везувия почти две тысячи лет назад. Услышав задание, Адель сначала рассмеялась в телефонную трубку, потом уточнила: «Ты шутишь?», после чего чуть не расплакалась.
– Мне это не по плечу, Стэн! Античная тема очень сложная, малоизученная…
– Не выдумывай! – резко прервал ее голос из далекого Нью-Йорка, после чего добавил примирительно: – Кто цитировал мне наизусть Петрония3? У тебя прекрасная подготовка, Адель. Ты справишься. К тому же в твоем распоряжении весь Интернет с массой справочной литературы!
Она поняла, что спорить бесполезно, и задала главный вопрос:
– Сколько?
– Много.
Из уст Стэнли эта сумма прозвучала внушительно. И Адель согласилась.
Две предыдущие недели она посвятила изучению фактов, свидетельств и гипотез, касающихся того рокового извержения, а заодно и всей истории Древнего Рима в период с 50 по 80 год нашей эры, и теперь, пожалуй, готова была согласиться со Стэнли насчет своей подготовки.
Она освободилась из кольца объятий мистера Коллинза, бросила взгляд на лежавшую на столе пачку белоснежных листов бумаги для набросков и заметок и произнесла тоном, не терпящим возражений:
– Хватит, Найджел. Мне нужно работать. А тебе пора идти.
– Так скоро?
– Тебе еще предстоит заехать в лабораторию, ведь так?
– Да, верно. Но с этим можно подождать и до завтра…
– Думаю, чем раньше, тем лучше. Тебе же не терпится узнать результаты? Кроме того, я до завтра ждать не могу.
Найджел улыбнулся и провел рукой по ее волосам.
– Какая ты разумная, рассудительная и… бесстрастная. Хорошо, сейчас я уйду. Но обязательно вернусь!
«Еще бы! – подумала Адель. – Теперь я должна быть в курсе твоих экспериментов». А вслух сказала:
– Мы увидимся непременно! Я тебе позвоню. – И чмокнула его в щеку.
Потом она с улыбкой наблюдала, как он бережно кладет колбу в саквояж, застегивает его, подходит к зеркалу, поправляет воротник рубашки… Какой он странный, этот Найджел! Интересно, как они со Стэнли могли быть друзьями?
Коллинз обернулся. На его губах блуждала чуть грустная, но все же счастливая улыбка. Адель подошла к нему.
– До свидания, Найджел.
– До свидания, Адель.
– Надеюсь, скоро встретимся.
– Конечно! Я могу зайти через несколько дней.
– Я позвоню тебе, – повторила она. – До встречи!
Щелкнул замок, и запах одеколона Найджела испарился вместе с ним.
Адель вернулась в комнату, взяла увесистый томик и поудобнее устроилась в кресле, которое час назад занимал Коллинз. Открыв пакет попкорна, она погрузилась в чтение.
«…Уже первый час дня, а свет неверный, словно больной. Дома вокруг трясет; на открытой узкой площадке очень страшно; они вот-вот рухнут. Решено, наконец, уходить из города; за нами идет толпа людей, потерявших голову и предпочитающих чужое решение своему; с перепугу это кажется разумным; нас давят и толкают в этом скопище уходящих. Выйдя за город, мы останавливаемся. Сколько удивительного и сколько страшного мы пережили! Повозки, которым было приказано нас сопровождать, на совершенно ровном месте кидало в разные стороны; несмотря на подложенные камни, они не могли устоять на одном месте. Мы видели, как море отходит назад; земля, сотрясаясь, как бы отталкивала его. Берег явно продвигался вперед; много морских животных застряло в сухом песке. С другой стороны надвигалась страшная черная туча, которую прорывали в разных местах перебегающие огненные зигзаги; она разверзалась широкими полыхающими полосами, похожими на молнии, но большими…
…Падает пепел, еще редкий. Я посмотрел назад: густой черный туман, потоком расстилающийся по земле, настигал нас. Мы не успели оглянуться, как вокруг наступила ночь, не похожая на безлунную или облачную: так темно бывает только в запертом помещении при потушенных огнях. Слышны были женские вопли, детский писк и крик мужчин; одни окликали родителей, другие детей или жен и старались узнать их по голосам. Одни оплакивали свою гибель, другие – гибель близких; некоторые в страхе перед смертью молили о смерти; многие воздевали руки к богам; большинство объясняло, что нигде и никаких богов нет и для мира это последняя вечная ночь…»4
Адель оторвалась от книги и медленно подошла к зашторенному окну. День клонился к вечеру, лучи солнца уже не били в стекла, и в комнате воцарился легкий полумрак. Она приоткрыла створку. Знойный воздух обволакивал улицы, машины, дома, люди жили и двигались, словно в полудреме, ожидая ночи с ее освежающей прохладой, покоем и тишиной.
Адель думала о жителях Помпей. Почти двадцать веков назад, вплоть до рокового дня 24 августа 79 года, они, вероятно, тоже днем страдали от палящих лучей италийского солнца, погружая разгоряченные тела в прохладные ванны терм5, а по вечерам встречались друг с другом либо на веселой пирушке за разговорами об искусстве, либо на красивых окрестных холмах, вдыхая влажный морской ветер и заворожено глядя на луну. Они жили обыденной жизнью, наполненной радостями и тревогами, даже не подозревая, что в течение многих лет перед их глазами безмолвно возвышался их убийца.
Адель привычным движением тряхнула головой, словно прогоняя непрошеные мысли, и, взяв ноутбук, вернулась в кресло у стола. Нет, не будет она писать о трагедии Помпей! Она напишет об их расцвете. В конце концов, Стэнли говорил, что роман должен быть о Помпеях, а не об извержении Везувия. И он будет о Помпеях! Она постарается повернуть время вспять и воскресить этот удивительный полис, вдохнуть в него силу и энергию, заставить биться его сердце, которое, несмотря ни на что, остается бессмертным.
