Игра в любовь с форвардом (ЛП) - Лоусон Энджел

— Мы не знаем, чего он хочет и что знает, — говорит Риз, прежде чем мы заходим внутрь. — Думаю, нам нужно выслушать его, прежде чем что-то отвечать, окей?

Киваю, но в животе всё сжимается. Нас обоих, и Риза, и меня, легко узнать на том фото. Тренер Грин легко сможет опознать нас. Каким-то образом Брент узнал нашу тайну.

Риз открывает дверь, пропуская меня вперёд. Изнутри доносится запах жареной еды и звуки классического рока. Двое мужчин сидят у стойки, а одинокий парень — в кабинке у окна. Риз уверенно идёт вперёд, плечи расправлены, к Бренту, который ждёт нас в кабинке в глубине зала. Перед ним тарелка с гамбургером и картошкой фри.

В целом понятно, почему Надя была к нему неравнодушна. Он, объективно, красив — с сильной челюстью и прямым носом. Ухоженный, с вайбом Тома Брэди (прим. перев. игрок в американский футбол). Типаж парня, которого НФЛ может сделать своим лицом.

Жаль только, что он полный мудак.

Когда мы подходим, он жестом указывает на свободный диванчик напротив. Сажусь первой, у окна, Риз садится следом. Я привыкла быть рядом с уверенными в себе мужчинами. Невозможно играть в команде колледжа или на более высоком уровне без здоровой доли эгоизма. Это часть игры. Стараюсь не чувствовать себя скованной, но невозможно не ощущать себя маленькой, в окружении двух массивных спортсменов. Оба — лидеры своих команд. Обоим есть что терять.

Будто противостояние двух альфа-самцов.

— Хотите чего-нибудь? — он кивает на официантку за стойкой. — Это место — дыра, но еда здесь отличная.

— Мы пришли сюда не есть, — говорит Риз, его рука под столом переплетается с моей. — В чём дело?

Брент кладёт в рот картошку фри.

— Очевидно, вчера произошло что-то серьёзное, начиная с того, что вы ворвались в мой дом без приглашения…

— Моя подруга была в опасности! — резко отвечаю я.

Его взгляд перемещается на Риза, будто подавая какой-то «пацанский» сигнал, в ожидании, что тот меня успокоит, но Риз только пожимает плечами и говорит:

— Она права. Надя ясно дала понять, что не хотела, чтобы ее снимали и неоднократно говорила об этом Сиджею.

— Ее слово против его, — Брент отмахивается, но понижает голос. — Слушайте, я буду первым, кто признает, что это было чертовски глупо со стороны Сиджея снимать и выкладывать эти видео. Он переживает из-за травмы и своих шансов в НФЛ. Мне его жалко. — Он закидывает ещё две картошки фри в рот и продолжает говорить. — Надя — лёгкая добыча. Эта девчонка сделает всё, о чем я попрошу. Я думал, она сделает ему минет или прокатится на нём пару раз, и он выпустит пар. — Его взгляд встречается с моим. — Я не знал о видео, пока он уже не выложил их, и понятия не имел, что он делает это без согласия.

— Почему мы должны тебе верить? — спрашиваю я. — Ты только что признался, что раздаёшь девушек, как конфеты.

— Мне всё равно, верите вы мне или нет, — он пожимает плечами и берёт гамбургер. — Но я знаю, что вам точно не хочется, чтобы кто-то узнал, что вы трахаетесь.

— Почему ты так в этом уверен? — спокойно спрашивает Риз, откидываясь на спинку диванчика.

Брент откусывает большой кусок, жуёт и глотает, прежде чем ответить:

— Потому что твоя девчонка Шэнна устроила истерику, когда я сказал ей, что видел, как ты ныкаешься со своей репетиторшей.

— Мы не ныкались… — начинаю я, но он закатывает глаза, и я замолкаю.

— Детка, я знаю как выглядит парень, который только что опустошил яйца, так что не притворяйся, будто этого не было.

Я уже должна была привыкнуть к грубому жаргону спортсменов, но по своим горящим щекам понимаю, что всё ещё не выработала иммунитет к этому.

— Шэнна показала мне фото вас двоих и сказала, что ты — тренер команды. Не потребовалось много времени, чтобы выяснить, что вам нельзя встречаться, и именно поэтому вы держите это в секрете. — Он усмехается. — Никто не уволит Капитана. А вот ты рискуешь потерять работу.

— Смелое предположение, — говорит Риз.

— Разве? Выражение ваших лиц доказывает, что я прав. — Он слизывает горчицу с пальца и откидывается на спинку, закинув руку за спинку диванчика. — Обычно мне плевать, кто с кем трахается, но после вчерашнего мне нужно немного рычагов давления.

— Дай угадаю, — саркастично говорю я, — ты хочешь, чтобы мы помалкивали о том, что Сиджей устроил любительскую порностудию в твоём доме.

— Ага. Я позабочусь, чтобы он удалил все видео, и не только те, на которых есть Надя. Но вы должны согласиться молчать об этом. Я не хочу слышать ни единого шепотка об этом в кампусе.

— А если мы не будем молчать? — спрашивает Риз. — Или Надя решит подать заявление?

— Она не подаст, — уверенно говорит он. Я не пропускаю самодовольную ухмылку на его лице. — Я же сказал, она сделает всё, о чем я попрошу. Но если я узнаю, что кто-то проронил хоть слово, это фото отправится прямо к тренеру Брайанту и всем остальным членам хоккейного штаба, включая вашего студенческого куратора и главу спортивного отдела.

— Отправляй, — спокойно говорит Риз. — Потому что, не пойти бы тебе и твоей шантажирующей заднице куда подальше. Мы, может, и нарушаем пару правил, но вы двое нарушили закон.

Риз прав. Я знаю, что прав, но это не останавливает панику, поднимающуюся в горле. Всё, ради чего я работала, вот-вот рухнет.

— Подожди, — хватаю я Риза за руку. — Мы можем сначала поговорить?

Он смотрит на меня, и на его лице читается настоящее недоумение. Я бросаю умоляющий взгляд, и он сдаётся:

— Нам нужна минутка.

— Дерзайте, — говорит Брент, затем машет официантке. — Можно мне ещё кусок пирога?

Походка Риза нервная, когда я следую за ним к выходу из закусочной обратно на парковку. Как только мы оказываемся снаружи, его пальцы переплетаются с моими, и он уводит меня за угол здания.

— Ты ведь не всерьез обдумываешь это? — спрашивает он, проводя рукой по волосам.

— Что именно? Ту часть где мы продолжаем хранить тайну, которую мы храним уже несколько недель? Для чего есть очень серьезная причина. — Мой голос отражается от кирпичной стены. — Или часть где мы не обращаемся в полицию, чего, кстати, хочет сама Надя?

Его челюсть напрягается, а серые глаза вспыхивают. Жду спора, но точно не ожидаю того, что происходит дальше.

— Ещё до того, как он попросил о встрече, я хотел обсудить с тобой, как нам выйти из игры. Я хочу быть с тобой, Твайлер. На полном серьезе, со всей тобой, всё время. Я хочу, чтобы ты была моей девушкой. — Его рука ложится на моё плечо и мягко скользит вверх к шее. Напоминание о том, как нежен он был со мной прошлой ночью — как осторожно обращался с моими страхами. — Не позади какой-то дрянной закусочной я хотел сказать тебе об этом, но… — он сглатывает, — я люблю тебя, Твай. И не готов позволить кому-то диктовать правила наших отношений. Особенно такому мудаку, как Рейнольдс.

Я моргаю.

— Что ты сказал?

— Я люблю тебя. — Его рука касается моей щеки. — И я готов выйти из игры — к чёрту последствия.

Через меня прокатывается волна эмоций. Счастье? Да, конечно, этот невероятный, сексуальный, поддерживающий мужчина только что признался мне в любви, но… чёрт, есть ещё что-то, какая-то назойливая неуверенность, от которой так сложно избавиться. Теперь он любит меня? Теперь, когда стоит лицом к лицу с другим альфа-спортсменом? Сегодня кто-то выйдет отсюда победителем, и я знаю, что Риз ненавидит проигрывать.

— Не уходи в себя, Солнышко. Отодвинь все негативные мысли, которые лезут в твою голову. Я серьёзно. — Он притягивает меня к себе и целует в лоб. — Я люблю тебя, и тебе не обязательно отвечать тем же, но я давно хотел сказать это, с тех пор как понял, что ты — самая крутая девчонка, которую я когда-либо встречал, и я не хочу тебя отпускать.

Я хочу, чтобы весь мир знал, что ты моя.

— Я тоже не хочу тебя отпускать, — говорю я, чувствуя, как по мне пробегает поток противоречивых эмоций. — И я тоже люблю тебя.

— Слава богу. — Он поднимает меня и целует в губы. Нет причин, чтобы этот поцелуй отличался от предыдущих, но он другой. Когда мы отстраняемся друг от друга, он спрашивает: — Значит, я могу сказать этому мудаку, чтобы он пошёл к чёрту?