Игра в любовь с форвардом (ЛП) - Лоусон Энджел

Я морщусь, и чувствую, как он напрягается.

— Мы можем подождать? — спрашиваю я.

Он опускает меня на землю.

— Чего подождать? Ты же знаешь, мы не можем скрывать это вечно.

— Знаю. — Он прав. С каждым днём становится всё сложнее скрываться, и пока кто-то знает, мы рискуем быть разоблачёнными. — Я просто не хочу, чтобы Брент Рейнольдс был тем, кто заставит меня поговорить с Грином.

— Значит, ты хочешь заключить с ним сделку? — настороженно спрашивает он.

— Нет. Я просто… хочу сделать это на своих условиях. — Сжимаю его руку. — То, что он делает с нами, ничем не отличается от того дерьма, которое он творит с такими девушками, как Надя. Заставляет женщин идти на компромиссы и рисковать репутацией, если мы не играем по его грязным, манипулятивным правилам.

— Чёрт, — бормочет он, потирая затылок. — Ты права.

— Заключим сделку, — говорю я, — но это только временно. Я хочу рассказать о нас тренеру Грину, потому что хочу быть честной. Ненавижу врать всем и ненавижу скрываться. Мы не делаем ничего плохого. Но я также думаю, что немного времени нам не повредит. Это заставит его удалить видео и держать их в тайне, а тем временем мы сможем уговорить Надю подать заявление.

— И ты расскажешь Грину? — Мышца на его челюсти напрягается. — Потому что я серьёзно, Твай, я устал скрывать это.

Киваю.

Пришло время раскрыть карты, но не без своего козыря в рукаве.

Прошло два долгих, наполненных тревогой дня, прежде чем профессор Парви смогла встретиться со мной во время своих рабочих часов. Но теперь, когда я сижу напротив своего куратора, желание сбежать становится всё сильнее. Что, если она скажет мне что-то, чего я не хочу слышать? Или мне придётся выбирать между своей стажировкой и Ризом?

Ненавижу чувствовать будто теряю контроль, а в этой ситуации всё кажется таким, будто ускользает сквозь пальцы.

Профессор Парви листает толстую папку с документами на своём столе — стандарты и правила работы стажёра. Она откидывает свои длинные тёмные волосы за плечо и закрывает папку.

— Я трижды проверила правила, и здесь нет ничего, что запрещало бы вам встречаться с игроком.

— Вы уверены?

— Как я уже сказала, университет не может диктовать, с кем студент может встречаться, а с кем нет. Было бы иначе, если бы вы или игрок занимали руководящую должность, но поскольку вы оба — студенты Уиттмора, конфликта интересов здесь нет.

— А у вас лично есть какие-то возражения? — спрашиваю я. — С этической точки зрения?

— Против того, что вы встречаетесь с хоккеистом? — Она фыркает. — Не больше, чем против отношений с любым другим парнем в кампусе. По крайней мере, у спортсменов есть определённая ответственность. — Она наклоняется вперёд, опираясь на локти. — Но, если серьёзно, профессионализм в такой ситуации крайне важен. Ваша стажировка на первом месте, особенно такая престижная, как в хоккейной команде. Вас оценивают по вашей работе, и вам понадобятся рекомендации в будущем. Спортивное сообщество очень тесное. Любая работа, на которую вы будете претендовать, потребует рекомендаций от тренера Грина.

— Он ясно дал понять, что не одобряет это, и предупредил меня о том, чтобы я не связывалась с игроками.

— Возможно, он просто заботится о вас и хочет защитить. — Она кладёт руки на папку и наклоняется вперёд. — Но, думаю, мне не нужно говорить вам, что в этой сфере вам придётся работать вдвое усерднее просто потому, что вы женщина. Если у этих тренеров появится повод обвинить вас в том, что вы отвлекаете игроков, они зацепятся на это.

— Это именно то, чего я боюсь. — Я вздыхаю, откидываясь на спинку стула. — Я трудоголик. Делаю всё, что просит тренер Грин, и даже больше. Я лажу со всеми игроками и не проявляю фаворитизма к парню, с которым встречаюсь. На самом деле, я стараюсь его игнорировать большую часть времени.

Она улыбается.

— Уверена, ему это нравится.

— Он уважает мое положение, но нам обоим некомфортно скрывать отношения и дальше. — Я не вдаюсь в подробности ситуации с Брентом и Сиджеем. Я всё ещё надеюсь, что Надя подаст заявление, но также хочу быть готовой к этому, разобравшись со своими делами. — Мы оба почувствуем себя лучше, если всё выйдет на свет.

— Тогда вам стоит это сделать. — Она мягко улыбается. — Могу присутствовать на встрече с тренерами, если хотите.

— Нет, — выдыхаю я. — Спасибо, но думаю, это то, что я должна сделать сама.

План был рассказать тренеру Грину, как только я доберусь до арены, но встреча с профессором Парви припозднилась. И к тому времени, как я приезжаю, ребята уже на льду. Пит сидит на скамейке, перематывая лодыжку.

— Дай я сделаю, — говорю я, садясь рядом с ним на скамейку.

— Всё в порядке, — говорит он, закрепляя конец. — Тренер уже злится, что я не на льду.

— Подожди. — Я хватаю его ногу и просовываю пальцы под бинты, проверяя, достаточно ли свободы. Её нет вообще. — Тебе нужно больше гибкости в лодыжке.

— Пит! — кричит Рид. Ребята носятся вверх и вниз по льду, отрабатывая броски. — Тащи сюда свою задницу!

— Видишь? — Он берёт у меня рулон бинта и отрывает длинный кусок, обматывая лодыжку ещё два раза. Он бросает рулон обратно, и я ловлю его. — Спасибо, ДиТи.

Прежде чем я успеваю ответить, он уже скользит прочь, сливаясь с остальными. Я собираюсь позвать его обратно, когда Риз подъезжает и берёт бутылку воды.

— Как все прошло? — спрашивает он, направляя струю воды в рот.

— Нормально, — я сосредотачиваюсь на бутылках. — Расскажу позже.

— Но всё в порядке?

— Да, — я улыбаюсь ему, — думаю, да.

Он улыбается в ответ, и у меня ёкает в животе — и от страха быть пойманной, и от воспоминания о том, как он сказал: «Я люблю тебя». Он возвращает мне бутылку, и его пальцы слегка касаются моих. Я так сильно влюблена в этого парня.

Он отъезжает, плечи расправлены, клюшка скользит по льду, чтобы дотянуться до шайбы, уже в игре. Он так естественен в этом, способен переключаться с одного на другое. Совмещать работу и личную жизнь никогда не было моей сильной стороной — настолько, что я долгое время избегала этого. Мои глаза всё ещё прикованы к нему, но прорыв по льду отвлекает моё внимание.

— Кто-нибудь, заблокируйте его! — кричит Аксель, глаза широко раскрыты, когда Пит несётся к нему, преследуя шайбу. Его движения неуклюжие, быстрые, но неуправляемые. Ему не хватает плавности, на которую он способен. Паника читается в глазах Акселя, когда Рид мчится к воротам, тело напряжено, когда он блокирует Пита, отталкивая его от вратаря. Два игрока на полной скорости врезаются в борт, сотрясая ограждение. Пит падает на лёд, сопровождаемый потоком ругательств.

— Какого чёрта, чувак? — кричит Аксель, бросая ворота и подъезжая, готовый ввязаться в драку с товарищем по команде. Риз уже между ними, руки раскинуты, удерживая парней друг от друга. Он опускается на колено, и я теряю его из виду, когда остальные окружают их.

— Неси аптечку, — приказывает тренер Грин, направляясь к пострадавшим игрокам. Моё сердце колотится, я хватаю медицинский набор и следую за ним на лёд.

— Господи, — слышу я крик Рида. — Он не останавливался! У меня не было выбора.

— Все отойдите! — тренер Грин пробивается сквозь игроков. Они расступаются, и я протискиваюсь за ним. Риз поднимается с земли, отступая вместе с остальной командой. Рид остаётся, стоя на одном колене, его лицо красное и растерянное. Пит прислоняется к борту, с гримасой боли на лице. Тренер Грин аккуратно развязывает конёк Пита и снимает его, обнажая толстую ленту. Тренер спрашивает:

— Можешь пошевелить пальцами?

Я знаю, что ответ «нет». У него почти не было гибкости.

— Перкинс, дай ножницы.

Всё ещё стоя, я открываю набор и роюсь в нём, пока пальцы не натыкаются на холодный металл ножниц.

— Вот, — говорю я, передавая их. Тренер Грин аккуратно разрезает ленту, но у меня ёкает в животе, когда я вижу, как его лодыжка вывернута неестественно в сторону.