Огонь. Она не твоя.... (СИ) - Костадинова Весела

Виктор пристально смотрел на нее, дергая щекой. Смотрел, казалось, даже не моргая.

— Как….

Альбина облизала губы.

— Вить, ты не думал, какую роль в нашей берлоге играет Дима? — начала она. — Совладелец… причём его доля ненамного меньше моей. Айтишник, руководитель ботов, мастер цифровых войн… Мой самый близкий друг. — Она замолчала на секунду, её взгляд скользнул к окну, где серое небо сливалось с городским горизонтом. Затем, выдохнув, продолжила: — А ещё, Вить, расследователь от бога. Его талант не только в том, чтобы вскрывать почты, защищать данные или травить в сетке тех, кого мы хотим. Нет. Его дар — вылавливать информацию по крупицам, собирать из разрозненных кусочков объёмную, честную картинку. Картинку, которую я, королева лжи, подаю под нужным мне соусом. Картинку, замешанную на правде.

Она замолчала, повернулась к небольшому столику в углу кабинета и налила себе воды из стеклянного графина. Достала из ящика стола упаковку таблеток, вытряхнула две на ладонь. Одну протянула Виктору, вторую проглотила сама, запив её водой. Её движения были размеренными, но в них чувствовалась усталость — не физическая, а та, что накапливается годами в мире, где каждый шаг может стать последним.

— Пей, — коротко сказала она, кивнув на таблетку в его руке. — От головы. И от того дерьма, что мы с тобой сейчас разгребаем….

— Собирая команду, Вить, я, несколько лет купавшаяся в политике и экскрементах, должна была знать, с кем имею дело. — Она чуть прищурилась, её взгляд стал острым, как скальпель. — Ты, твои ребята — вы все одиночки. Волки и волчицы, которые согласились работать со мной не потому, что я такая уж харизматичная, а потому, что я умела держать вас в узде. Умела организовывать. Согласись, эта работа — сплетать вас всех в одну сеть, держать баланс между вашими эго и амбициями — намного нуднее, чем быть просто политтехнологом? Но и я должна была получить гарантии. Гарантии, что меня не подставят. Поэтому я проверяла всех. Тщательно. Каждого, с кем связывалась. — Она сделала паузу, её пальцы слегка постучали по столу, — Дерьма, Вить, — добавила она с горькой усмешкой, — у нас у всех за спинами вагоны и телеги.

Альбина замолчала, её взгляд на миг ушёл в сторону, к окну, где за стеклом гремела раскатами далекая гроза. Тяжёлая тишина повисла в кабинете, нарушаемая лишь далёким гулом города. Она глубоко вдохнула, словно собираясь с силами, и продолжила:

— Конечно… я знала про твоего сына. И мне очень жаль…. — Её голос стал тише, почти мягким, но в нём не было жалости — только констатация факта. — Как знаю и то, что ты уже шесть лет близко не подходишь ни к одному казино. Знаю, что львиная доля твоих гонораров уходит в фонды для онкобольных детей. Анонимно, конечно, потому что ты, Вить, не из тех, кто любит светить добрыми делами. — Она чуть наклонила голову, внимательно глядя на него. — И про твою бывшую жену знаю. Про то, как ты до сих пор ей помогаешь, чем можешь. Тоже анонимно. Думаешь, я не вижу, какой ты на самом деле? Думаешь, я не знаю, что под всей этой бронёй — человек, который таскает на себе груз вины, как цепи?

И все-таки села за стол, обхватывая голову руками.

— Я не отпускаю тебя, Витя. Точнее, отпущу, но только не из-за того, о чем ты подумал. Слова Ярослава о тебе значения для меня не имели. Он бил точно, не для того, чтобы унизить фактами тебя передо мной, а чтобы ты сорвался. Сорвался при Воронове, и у меня просто не было бы другого выхода, как избавиться от тебя…

Она выпрямилась.

— Оставить тебя здесь я не могу, ты и сам это должен понимать — наша профессия слабостей не прощает. Ты покинешь Екатеринбург, — продолжила. — Езжай в Оренбург. Возглавь там штаб. Поработай в поле. Вспомни, мать твою за ногу, что такое быть полевым командиром! — Она ударила кулаком по столу, отчего стакан с водой опасно дрогнул. — И как, сука, держать себя в руках! Не вестись на провокации, не поддаваться на дешёвые разводки! — Каждое слово падало, как удар, её голос дрожал от сдерживаемой ярости, но в нём не было ненависти — только требование, почти приказ. — Ты слишком долго сидел в кабинетах, Вить.

Казанцев молча опустил голову. Внезапно он увидел весь расклад карт как на ладони и засмеялся. Тихо, горько, отчаянно. Крутя головой, точно отгоняя от себя навалившуюся боль и тоску. Не давая хода эмоциям.

— Знаешь, Аль…. Я только сейчас понял…. Понял, почему Миита не остановится…. За тебя он будет драться как волк за волчицу…. За свою волчицу…. И ни перед чем не остановится… И меня он устранил…. Одним махом…

— С Миитой бой будет на смерть, — глухо откликнулась Альбина, пропуская мимо ушей слова Виктора. — Специализация Воронова — передел собственности. Все делается быстро, просто, топорно и безвкусно: налоговая, прокуратура, суд… посадка. В городе все элиты присели на жопы и поседели от ужаса… Я — тоже…. Поэтому…. — она закрыла глаза. — Уезжай. Прикрой мне тылы там, где это возможно.

Виктор удивленно поднял голову, глядя в посеревшее лицо Альбины.

— Что ты задумала?

— Если…. Ситуация выйдет из-под контроля, Вить… Я утащу его за собой. А ты мне поможешь. Ты и Дима…. Вы нанесете последний удар.

— Аля…. — Казанцев подскочил к женщине и резко схватил ее за плечи. — С ума не сходи!

— Ничего, Вить… — слабо улыбнулась она. — По крайней мере сидеть с Миитой мы будем друг напротив друга. ИК через реку…. Забавненько, правда?

Виктор смотрел на неё, его зелёные глаза пылали — смесью желания, любви и дикой боли. В них бурлили чувства, которые наконец-то прорвали плотину его выдержки, вырвались наружу, обнажая всё, что он так долго скрывал. Он был открыт, уязвим, и это делало его ещё более сломленным.

Внутри Альбины взорвался комок боли, острый и холодный, как осколок стекла. Она чувствовала его любовь, его тепло, но не могла дать ничего взамен. Не сейчас, когда её жизнь висела на волоске, когда каждый шаг мог стать последним. Её сердце сжалось, но она заставила себя остаться неподвижной, не поддаться этому порыву.

А потом Виктор наклонился и поцеловал её в лоб. Его губы, горячие и дрожащие, прижались к её коже с такой нежностью, что у Альбины перехватило дыхание. В этом поцелуе было всё — огромная, неизбывная любовь, отчаяние, тепло, на которое он был способен. Он вложил в него всю свою душу, словно прощаясь.

— Аль… Я так люблю тебя… — прошептал он, его голос надломился. — Но я проиграл…

— Мы все проиграли, Вить, — глухо ответила она, и её голос был едва слышен.

33

Удар не заставил себя ждать. В понедельник, ближе к обеду, в офис вошли они. Никаких маски-шоу, никакого крика или лиц в пол — всё было пугающе буднично. Делегация из налоговой инспекции — человек семь, не больше. Впереди шагала женщина лет сорока пяти, в строгом сером костюме, с аккуратно собранными в низкий пучок волосами. Она представилась, протягивая постановление о проведении выемки документов. За ней следовали двое мужчин в штатском — один с усталым взглядом и планшетом в руках, другой с портфелем, из которого торчал угол папки. Остальные — молодые инспекторы, с одинаково невыразительными лицами, держали в руках пустые картонные коробки для изъятия документов.

Офис, обычно гудящий от звонков и переговоров, замер. Сотрудники, сидевшие за своими столами, инстинктивно притихли, бросая настороженные взгляды на вошедших. Кто-то незаметно убрал телефон в ящик, кто-то сделал вид, что поглощён экраном компьютера. Воздух в помещении стал густым, как перед грозой.

Елена Викторовна, не повышая голоса, но с той интонацией, которая не терпит возражений, попросила вызвать руководителя. Альбина вышла из своего кабинета через минуту — спокойная, как мраморная статуя, в чёрном брючном костюме, с идеально уложенными волосами.

Валерий, стоявший рядом, поджал губы так, что они превратились в тонкую линию. Его взгляд был тяжёлым, но он молчал, лишь изредка обмениваясь короткими кивками с Альбиной. Он знал, что любое лишнее слово или движение может быть использовано против них. Его присутствие, как всегда, было якорем — спокойным, но непреклонным.