Элен Вольф - Стань единственной
Раскат грома вдалеке разорвал тишину, и через несколько секунд дождь возвестил о себе барабанной дробью по оконному стеклу.
— Ты сумасшедшая? — спросил он.
Сэм приподняла одну бровь, растянув губы в ядовитой улыбке, и спросила:
— Хочешь это проверить?
***
«Дождя не было», — подумала девушка, лежащая на тротуаре лицом вниз. Асфальт сухой. Тогда почему у нее мокрая голова? Она смотрела на свои пальцы, судорожно подергивающиеся возле лица, и пыталась приказать им подняться и ощупать голову. Рука не послушалась. Наверное, не нужно было так напиваться. Как это произошло? Как получилось, что она лежит на улице с мокрыми волосами? Затылок пульсировал болью. Странный, усиливающийся с каждой секундой запах меди вызывал тошноту.
Кто-то насвистывал совсем рядом. Знакомый мотив... Обычно услужливая память в этот раз почему-то отказала в доступе.
— Ай-яй-яй, как нехорошо, — сказал голос, прекратив свистеть. — Ты разбросала все свои покупки.
Влажные волосы спадали на лицо, не давая возможность разглядеть человека, передвигающегося вокруг нее и собирающего жестяные банки с изображением кошек обратно в бумажный пакет. Наверное, он пришел, чтобы помочь ей. Она хотела сказать: «Помогите мне», — но из горла вырвался лишь невнятный хрип.
— Прости, я не расслышал, — владелец голоса присел перед ней на корточки.
Он положил на асфальт какую-то штуку, которая шумно звякнула, и пакет с кошачьим кормом, а затем, протянув руку в черной перчатке, прикоснулся к ее щеке.
— По...гите...не, — язык не слушался.
— Ну конечно! Конечно, я помогу тебе! — засмеялся он, отводя влажную прядь ее волос за ухо.
Она не увидела его лица, потому что не смогла поднять глаза. Прямо перед ней были ботинки. Коричневые. Потертые. Старые ботинки на толстой подошве. Еда для Мисси в бумажном пакете. И предмет, название которого она смогла вспомнить не сразу. Почему это казалось таким важным?
Девушка напрягла все силы, и ответ пришел. Молоток. Странно. Она совершенно точно не покупала молоток. Зачем он ей?
Голос снова начал насвистывать знакомую песню. Раскат грома разорвал ночь, и небо разверзлось над ними, прерывая его мотив. Какой знакомый мотив...
— Ах, как нехорошо! — сказал голос. — Я совсем не хочу, чтобы ты промокла.
Сильные руки перевернули и подняли ее, и мир закружился вокруг, грозя исчезнуть. Шум в ушах усилился, к горлу подкатила тошнота. Прохладные капли дождя стекали по лицу, унося с собой запах меди и давая облегчение разгоряченной коже. Он донес ее до машины и уложил внутрь, продолжая свистеть. Свистеть... Мелодию... Рождественскую песню. Она вспомнила!
«Но сегодня же не Рождество. Сегодня не Рождество!»
Элис хотела протянуть к нему руку и сказать, что вспомнила песню, которую он насвистывает, но не успела. Крышка багажника над ней захлопнулась.
Глава 21
— Так, давление слегка понижено, температура в норме, — доктор отложил градусник и посветил маленьким фонариком ей в глаза. — Замечательно.
Сэм впилась в край постели ногтями, еле сдерживаясь, чтобы не вцепиться в горло врачу. Умом она понимала, что мистер Сэндлер не имеет никакого отношения к пережитым ею проблемам, наоборот, он пытается помочь, но рефлексы вопили о возмездии. С каждой секундой терпеть его прикосновения становилось все труднее и труднее.
— Теперь не могли бы вы лечь, юная леди?
— Зачем?
— Я бы хотел вас осмотреть еще раз, поэтому мистеру Грею лучше выйти, — доктор оглянулся и посмотрел на Тома, преспокойно читающего журнал в кресле.
Тот равнодушно пожал плечами и уже собирался покинуть комнату, как вдруг она остановила его.
— Нет. Не нужно уходить, — голос предательски задрожал.
Идиоты! Неужели не ясно, что если она останется наедине со старым врачом, трогающим ее тело, кто-то вполне может пострадать? И это будет не она. Точно. На этот раз это будет не она.
Грей, остановившийся в дверях, окинул ее внимательным взглядом и слегка кивнул, как будто умел читать мысли.
— На сегодня никаких осмотров, док.
Седые брови мужчины взметнулись вверх, но он ничего не ответил. Убрав медицинские принадлежности в сумку, мистер Сэндлер достал блокнот и ручку.
— Позвольте задать вам несколько вопросов.
— Валяй, — бросила Сэм, расслабившись.
— Какие препараты вы принимали за последние несколько дней?
— Я, по-твоему, похожа на ясновидящую? Откуда мне знать, что эти мозгоправы мне кололи?
— Хорошо. Тогда опишите свое состояние после приема лекарств. Что вы чу...
— Пофигизм, — перебила его она. — Или сон.
— То есть, либо вы чувствовали апатию ко всему, либо засыпали?
— Ну да.
Он что-то записал в блокноте.
— Как вы чувствуете себя сейчас?
— Я в порядке.
Сэндлер вздохнул.
— Чем скорее я узнаю правду, тем быстрее поставлю вас на ноги.
— Окей. Мне хреново, ясно? — сдалась Саманта. — Все тело болит, желудок скручивается в узел, а голова просто раскалывается. И единственное, чего я сейчас хочу, — это покончить с этим поскорее и убраться отсюда.
— Ясно, — врач захлопнул блокнот и встал. — Я бы хотел провести несколько тестов, но оставим это на потом. Давайте договоримся. Я дам вам таблетку от головной боли и сделаю укол. Это поможет вам прийти в норму. Вы, в свою очередь, пообещайте мне, что проведете весь день в постели.
— Хм.
— Вот и прекрасно. Я приду завтра, чтобы сменить повязки.
***
Когда дверь за мужчинами закрылась, силы оставили ее.
«Пара дней ничего не изменит», — сказала она себе. Ей просто нужен отдых. Как давно она не отдыхала по-настоящему? Наверное, уже тысячу лет. Слишком о многом нужно было позаботиться.
Воспоминания принесли образ Джимми. Худое скрюченное тело, лежащее на холодном кафельном полу в луже блевотины. Рядом старый шприц с ржавой иглой. Бедняжка Джимми Хендрикс умер таким молодым. Он стал первым призраком, преследующим ее во снах. Но не мучил ее, нет. Он лишь смотрел на нее с грустью во взгляде. В отличие от других...
Сэм мысленно перенеслась из грязной ванной комнаты в дом, где провела часть своего детства. Ужасную часть. В синих глазах полыхнуло пламя. Это было совсем не сложно… «Здравствуй, папочка, я соскучилась по тебе. Давай выпьем за встречу». Постель, облитая бурбоном, вспыхнула мгновенно, объяв огнем бесчувственное тело спящего отчима.
Сэм даже погрела руки, протянув к желтому пламени ладони, прежде чем навсегда покинуть ненавистное ранчо.
