Алекс Савчук - Прутский Декамерон-2, или Бар на колесах
– Не поверишь, она такая сладенькая, – не удержавшись, сказал я, зажмурив глаза. – На редкость хорошая партнерша. С болью в сердце отдаю ее в твои руки.
– Ну-ну, ага, давай-давай, – усмехнулся Кондрат. – Можно подумать добренький нашелся. Небось, затрахал человечка, оставил девочку совсем без сил.
Мы подошли к дивану, где лежала спящая Алла, и я, откинув простыню, которой она была укрыта, легонько шлепнул ладонью по заголившейся округлой попке. Девушка не проснулась, только спросонок что-то пробормотала и потянула, прикрываясь, на себя простыню.
Кондрат, плотоядно поглядывая на нее, стал раздеваться, а я, затаенно улыбаясь, отправился в его спальню, войдя, тихо прикрыл за собой дверь.
В комнате Кондрата, когда глаза мои привыкли к темноте, мне открылась такая картинка: на брошенном на пол матрасе была раскинута постель, рядом с ней, на ковре, подобрав под себя ноги, сидела полностью одетая Регина.
Воспользовавшись тем, что девушка даже не поглядела в мою сторону, я по-быстрому скинул брюки и нырнул под одеяло. Регина, всхлипывая, вытирала ладошкой глаза, и я, подумав: «А не слишком ли много слез для такой молоденькой девушки за один вечер?», осторожно прикоснулся к ее руке, которой она опиралась в пол. Регина резко, всем телом повернулась и удивленно уставилась на меня.
– Савва, ты?! – Девушка, казалось, была крайне удивлена. – У меня даже слов не находится для оценки этого вашего – с товарищем – непотребного поведения. – (Ага, понятно, в девушке даже в эту, скажем, нелегкую для нее минуту заговорил филолог). – Почему ты меня оставил с этим… кондрашкой?
От такого неожиданного заявления в моей голове пронесся целый сонм чувств.
– Но ведь ты же сама вцепилась в его руку, еще там, когда мы выходили, – попытался отшутиться я. – И от самого ресторана так уверенно вела…
– Да он просто зверь какой-то, этот твой Кондрат, – жалобным голосом произнесла она. – И вообще вы оба сволочи. Да и Алка не лучше… Нимфоманка. Пошла у вас на поводу. Подруга называется.
– Как, Региночка, все это я должен выслушивать от тебя именно сейчас, в столь поздний час? – удивленно воскликнул я. – И за этим, ты думаешь, я сюда пришел?
– А почему, почему я должна спать с ним? – всхлипывая сквозь слезы, спросила Регина. – Когда я отказалась, сказав, что он мне не нравится, ну, как партнер в смысле, он потребовал, чтобы я сосала. Почему и кому я чем обязана, не понимаю?
– Никому и ничем, – вздохнул я. – Теперь все закончено, забудь. – Я осторожно взял ее руку и приложил к своим губам. – Он просто не знал, что ты скромная и неиспорченная девушка. Так что успокойся и расслабься. – Регина, послушно опустив головку мне на плечо, тихо заплакала, видно было, что нервы ее уже на пределе и силы иссякли.
– Ну-ну, – пробормотал я. – Прости, я даже не подозревал, что ты такая чувствительная, а то бы ни за что тебя с этим монстром (извини меня, брат-Кондрат!) наедине не оставил. Прости. Но и его можно понять и, пожалуй, простить, он же рассуждает как обыкновенный мужчина – раз и в койку. Ты же знаешь, какой русский не любит: «Быстро-быстро!» и «Сама-Сама!».
В такой манере мы проговорили, наверное, с полчаса, или чуть больше, Регина постепенно успокоилась, меня уже клонило, да что там, просто валило в сон, но я все нашептывал девушке какие-то глупости, целовал ей руки, и вдруг услышал ее тихий очень усталый голос:
– Вот ты пришел ко мне. А почему ты с Аллой не остался? Ведь у вас были отношения, ты был с ней, спал, так ведь?..
– Нет, не так, – почти шепотом отвечал я. – Я случайно услышал, как вы ссоритесь, и это меня очень огорчило. Мы с Алкой находились в этот момент в стадии шуточных игр, но я это сразу же прекратил. И, как видишь, пришел, прибежал, прилетел к тебе на помощь, обманом выманив Кондрата из комнаты. Если бы я, как ты говоришь, с ней спал, как бы я знал, что тебе здесь плохо, а? И зачем бы мне тогда вообще это было нужно? – Произнеся эту абракадабру, я сделал эффектную паузу, после чего сам же и ответил: – Только для того, чтобы успокоить тебя, и только потому, что ты мне очень нравишься.
Алкины ласки и уютная постель расслабили меня, поэтому у меня сейчас было ленивое терпение убалтывать Регину, вешая ей на уши всяческую чушь.
– Сядь ближе ко мне, – сказал я Регине, – иначе ты замерзнешь.
И девушка села, затем прилегла рядом, я гладил ее плечи, голову, руки, потом я стал ее целовать, постепенно, как бы невзначай, рука моя перебралась на ее бедро.
И она не оттолкнула мою руку. Взяв ее ладонь в свою, я стал гладить ею свое лицо, грудь (слышишь, как стучит мое сердце?), потом живот, затем прижал ее к своему паху, к мгновенно напрягшемуся естеству.
Она вздрогнула, хотела убрать свою руку, но я продолжал держать ее там, и она постепенно успокоилась. Потом девушка стала раздеваться, а я, уже путая сон с явью, подумал, что мне это мерещится, но прохладное нагое тело прижалось ко мне, и я услышал ее страстный шепот:
– Обними меня, прошу тебя. Обними и поцелуй крепко, слышишь. Полюби меня, Савва, полюби сильно-сильно, мне так ужасно тоскливо и одиноко!
Душа моя возликовала! Сон мой отлетел, словно сброшенная простыня, я сдержанно наклонился над ней и стал нежно целовать ее лицо, грудь, затем вошел в нее, уже вполне разгоряченную проснувшимся в ней желанием. Несколькими минутами позже, упруго выскользнув из-под меня, Регина оседлала меня сверху и вначале медленно, а затем все увеличивая амплитуду движений, стала двигаться по мне, сопровождая каждое свое движение нежным волнующе протяжным вскриком, слегка напоминающим рык тигрицы, который я слышал в зоопарке.
«Ого, что это такое в последнее время происходит? – восторженно удивлялся я, отдаваясь движениям. – Надо же, уже все девчонки освоили технику наездницы, а ведь всего пару лет тому назад об этой позе никто из них и слышать не хотел».
– Ну, милый, – прохрипела она, – я тебя жду. Кончай скорее.
– Не жди, – эхом отозвался я, и подумал: третий заход для меня всегда непростой, но если уж случается, то бывает сверхдолгим, затяжным.
Регина тем временем все более распалялась и входила во вкус. «И стоило полночи мучить двух мужиков и себя тоже, – подумал я, придерживая ее за узкую талию и уже изнемогая от накатывающего на меня волнами удовольствия, – чтобы теперь выдавать такое, доводя своего партнера до безумия».
Когда мы, наконец, одновременно финишировали, Регина, выглядевшая теперь вполне счастливой, стала целовать мои плечи, руки, грудь, я вяло ей отвечал.
– Спасибо тебе, милый! – шептала она, припадая к моей груди. – Ты прекрасен, ты – чудо! – Она целовала меня, обжигая огненными губами, и я, почувствовав в паху начинающееся шевеление, отодвинул Регину от себя, сказав грубовато: «Ты меня сожжешь своей страстью, ну-ка, милая, ложись рядом», а сам при этом думал: «Вот, ничего же, можно сказать, не делал, просто лежал снизу и почти не шевелился, и вдруг – «чудо!»
