Кейт Фернивалл - Содержантка
Неужели ты совсем не думаешь о том, что мучаешь меня?
Я думаю, сестренка. Я думаю.
Дело было в волосах. Густая и блестящая мягкая волна, ниспадающая на плечи, и несколько темных прядей, заколками собранных наверху в замысловатую прическу. Алексей узнал их сразу же, хотя поначалу не смог вспомнить, кто эта женщина.
Близился вечер, день был серым. Железно-серым, под стать железному городу, сказал себе Алексей с кривой улыбкой. Он шел по главной улице Фелянки, стараясь держаться подальше от пышных зданий и обходя кучи грязного снега, сваленного вдоль тротуара. Направлялся он в районы попроще, где уличные торговцы не заламывали таких цен на свои товары. Он устал. Чувствовал себя нездоровым и был ужасно голоден. Уже два дня он ничего не ел. В кармане у него лежало несколько рублей, но он не хотел их тратить.
Тогда-то Алексей и увидел эти волосы и длинную серебристую шубу, которая покачивалась, когда женщина двигалась. Она собиралась перейти оживленную дорогу, стоя в том месте, где снег был расчищен для прохода пешеходов. Женщина крутила головой в стороны, и на какой-то короткий миг их взгляды случайно встретились.
Соображал он медленно. Лихорадка и истощение сделали свое дело, и реакция Алексея замедлилась. Если бы он был сыт, если бы у него было что-то такое, что придало бы ему силы, прояснило мысли, возможно, все сложилось бы иначе. Посмотрев на Серова, женщина отступила от края дороги и так уверенно зашагала по замерзшему тротуару в его сторону, что он понял: ей что-то от него нужно.
— Вижу, у вас неприятности.
Не такого приветствия он ожидал. Женщина не улыбнулась, а принялась осматривать его сверху донизу, как какое-нибудь платье на вешалке. Тут-то он и вспомнил, кому принадлежали эти темные волосы. Это была жена начальника лагеря.
— Добрый день, — произнес Алексей. — Странно, что вы узнали меня. — Он провел рукой по щетинистой бороде. — Но вас, — галантно добавил он, — забыть невозможно.
Она посмотрела ему в глаза.
— Не лгите. Вы не сразу вспомнили, кто я.
— А вы наблюдательны, — улыбнулся он. — Прошу прощения, я болел.
— Это заметно.
— Вы же выглядите даже лучше, чем обычно.
— Просто прическу сменила. Нравится? — Она прикоснулась к уложенным прядям, и ее карминовые губы растянулись в ожидании комплимента.
— Очаровательно. — Он обвел жестом улицу. — Здесь это особенно заметно. Вы словно яркое пятно на фоне всеобщей серости. — Алексей внимательно осмотрел ее узкое ухоженное лицо и заглянул в глубоко посаженные глаза, как будто специально спрятавшиеся в тень. — Наконец-то на улицах Фелянки увидят, что такое элегантность.
Она засмеялась, но смех этот был искусственным, что было ясно обоим. Алексей догадался, что она лет на пять старше его, скорее всего, немного за тридцать, но в ней чувствовалась какая-то хрупкость, которая никак не сочеталась с яркой улыбкой и уверенной походкой. Он сунул руку в карман и выдернул те жалкие рубли, которые у него остались.
— Товарищ, — улыбнулся он, — для меня будет огромным удовольствием угостить вас чем-нибудь.
— Я ищу девушку, с которой вы были в Селянске.
— Ее здесь нет, — ответил Алексей.
— Я это уже сама поняла.
— А почему вы ею так интересуетесь?
— Она меня кое о чем попросила. Я уже третий раз пытаюсь разыскать ее, но она, — женщина поиграла пальцами в воздухе, словно разгоняя клуб дыма, — похоже, исчезла.
— Я ее брат. Можете мне все рассказать, и я передам ей, когда…
— Так она вам не любовница?
— Нет.
Этот вопрос вызвал у него раздражение, как и то место, где они находились, — гостиница имени Ленина. Он не ожидал, что обстановка здесь будет такой изысканной. Это место явно не было предназначено для трудящихся пролетариев. В большом фойе с высоким потолком и лепным карнизом стояли удобные диванчики с глазетовой обивкой, точно перенесшиеся сюда из Петербурга его молодости. На стенах — ряды зеркал в золоченых рамах, отражавшие свет. Алексей пришел в ужас, увидев в них свое отражение. Он выглядел даже хуже, чем ему представлялось. Управляющий гостиницы не пустил бы его и на порог, если бы не Антонина.
— Все в порядке, Владимир, — лучезарно улыбнулась она, легким движением руки отпуская изумленного управляющего. — Принеси нам чаю… и два коньяка, — распорядилась она и направилась в зал.
Алексей прекрасно представлял, какое впечатление производят его замызганная одежда и неопрятный вид. Он с отвращением посмотрел на свои черные ногти. Зачем она привела его сюда? Серов осмотрелся. В одном углу зала мужчина, куривший трубку, склонился над несколькими картонными папками, в другом несколько хорошо одетых женщин пили чай и, не скрывая любопытства, глазели на Алексея. Антонина помахала им рукой, но не подошла. В дальнем конце, рядом с небольшой танцевальной площадкой, пожилой мужчина с моржовыми усами сидел за роялем. Он был полностью погружен в свой собственный мир и играл незнакомые грустные мелодии, которые разносились по залу, навевая печаль, соответствующую настроению Алексея.
— Расслабьтесь. — Она отпила коньяку, серьезно глядя на него.
— Вы часто приводите сюда мужчин?
Она нахмурилась.
— Конечно нет. И не нужно грубости. Я всегда останавливаюсь здесь, когда бываю в городе. У меня в этой гостинице открыт счет. Хочу напомнить вам, что мой муж в этих краях — важная фигура, — на лице ее появилась улыбка, она указала на свой стакан с коньяком, — так что насчет этого не беспокойтесь. Если хотите, я могу заказать вам сигару.
— Нет. Но спасибо.
Они сидели друг напротив друга за небольшим кофейным столиком из красного дерева. Ему нравилось смотреть на нее. Алексей давно уже не оставался с женщиной наедине. Лида не в счет — она была сестрой да к тому же еще совсем ребенком. Он почувствовал желание прикоснуться к гладкой ткани платья этой женщины, синевато-серого цвета, плотно прилегающей к бедрам. Платье почти ничего не открывало: длинные рукава, высокая горловина. Оно бы даже выглядело скромным, если бы не безупречный покрой, подчеркивающий стройность фигуры и пышность бюста. Единственное, что ему не нравилось, — это то, что она не снимала перчаток. Перчатки были прекрасны, из тонкой жемчужно-серой кожи, но ему хотелось увидеть ее руки. Руки многое могут рассказать о человеке.
Он чуть придвинулся к столику и поднял стакан с коньяком.
— За удачную встречу, — улыбнулся он.
— За это я выпью.
