Стефани Перкинс - Анна и французский поцелуй
Словно я дала ему пощёчину. Боже. Что со мной?
— Анна! — одёргивает Мер.
— Извини.— Я в ужасе опускаю глаза. — Не знаю, что на меня нашло.
Перед супермаркетом зазывает покупателей мужчина с красными щеками. Он продаёт корзины с устрицами во льду. У него, должно быть, заледенели руки, но в ту секунду я с радостью была готова поменяться с ним местами. Пожалуйста, Сент-Клер. Пожалуйста, скажи мне хоть что-нибудь.
Он пожимает плечами, но с усилием.
— Лады.
— Анна, были вести от Тофа? — спрашивает Мер, отчаянно нуждаясь в смене темы.
— Да. Мне пришла от него электронка вчера вечером.
Честно говоря, некоторое время я прекратила думать о Тофе. Но так как Сент-Клер снова чётко и ясно дал понять, что в его сторону даже не смотри, мои мысли снова вернулись к Рождественским каникулам. Я так мало болтала с Тофом или Бридж в последнее время, потому что они очень заняты группой, а мы все потонули в учёбе, поэтому было неожиданно — и волнительно — получить вчерашнюю электронку.
— Что он написал? — интересуется Мер.
прости чтто ниписал. репитиции задалбали. уржался что француские голуби хавают пративазачатчные семена. долбанутые парижане. нужно сувать их в нашу пиццу ато в этом году 6 залетов. бридж тряпанула ты приедешь на наше шоу. Жду, аннобэль ли. поки. тоф.
— Черканул пару строк. Но он ждёт не дождётся встречи со мной, — добавляю я.
Мер смеётся.
— Ты, должно быть, сама не дождёшься.
Мы поражаем грохотом бьющегося стекла. Сент-Клер пинает бутылку в сточную канаву.
— Ты в порядке? — спрашивает его Мер.
Но он поворачивается ко мне.
— Ты хотя бы открывала сборник поэзии, что я тебе купил?
Я так поражена, что отвечаю только через минуту.
— М-м-м, нет. Он ведь только в следующем семестре, правильно?— Я поворачиваюсь к Мер и объясняю: — Он купил для меня стихи Неруды.
Она поворачивает голову к Сент-Клеру. Тот прячет лицо от её наблюдательного взгляда.
— Да, было такое. Я просто интересовался. Ты совсем о нём не говорила... — Он удручённо затихает.
Я строю ему рожицу и поворачиваюсь к Мер. Она тоже расстроена. Боюсь, я что-то упустила. Нет, я знаю, что что-то упустила. Я лепечу, пытаясь развеять странную тишину.
— Я так рада вернуться домой. Мой самолёт, если правильно помню, в шесть утра в эту субботу, и нужно встать безумно рано, но это стоит того. Я должна прилететь заранее, чтобы увидеть «Ужасы по дешёвке».
— Их шоу в субботу, — добавляю я.
Сент-Клер поднимает глаза.
— Когда твой самолёт?
— В шесть утра, — повторяю я.
— Мой тоже. У меня пересадочный рейс через Атланту. Уверен, мы летим в одном самолёте. Давай поедем на одном такси.
Внутри меня что-то перекручивает. Не знаю, хочу ли я этого. Всё так запуталось с этим поссорились-не поссорились. Я пытаюсь придумать отмазку, как мы наталкиваемся на бездомного с всклоченной бородой. Он лежит на картонке перед метро. Сент-Клер шарит по карманам и кладёт все свои деньги в чашку бездомному.
— Жуаййо Ноэль4.
Он поворачивается ко мне.
— Ну что? Такси?
Я оглядываюсь на бездомного, прежде чем дать ответ. Он удивлён, ошеломлён суммой в своих руках. Лёд, покрывший моё сердце, трескается.
— Во сколько нужно встретиться?
Сноска
1. Ханука — это еврейский праздник свечей, которые зажигают в честь чуда, происшедшего при освящении Храма после победы войска Иегуды Маккавея над войсками царя Антиоха в 164 году до нашей эры. Этот праздник начинается 25-го числа еврейского месяца кислева и длится восемь дней. В Хануку у детей каникулы, принято дарить им игрушки и давать деньги. О давних событиях напоминает также игра в ханукальный волчок.
2. Маре́ (Marais — «болото») — исторический квартал Парижа на правом берегу Сены, восточней Бобура. Расположенный между площадью Республики и площадью Бастилии, квартал Маре принадлежит как к 3-му, так и к 4-му муниципальным округам Парижа
3. Латке — хрустящая картофельная оладья с мацой; традиционное угощенье на еврейский праздник Ханука
4. (фр.) Счастливого Рождества
Глава 23.
В дверь настойчиво стучат. Я резко открываю глаза. Первой связной мыслью стало -ai, -as, -a, -âmes, -âtes, -èrent. Почему мне снится прошедшее время -er глаголов? Я вымотана. Так устала. Так хочется спа-а-а… ЧТО, ЧТО, ЧТО? Ещё одна дробь ударов вырывает меня из сна, и я кошусь на часы. Кто, чёрт возьми, выбивает мою дверь в четыре утра?
Постойте. Четыре часа? Разве я не должна?..
О, нет. НЕТ, НЕТ, НЕТ.
— Анна? Анна, ты там? Я прождал в лобби пятнадцать минут. — Скрип половиц, и Сент-Клер тихо ругается. — И я вижу, свет не включен. Блестяще. Могла бы сказать, что решила добираться сама.
Я выпрыгиваю из кровати. Проспала! Не могу поверить! Как такое возможно?
Шаги Сент-Клера удаляются, чемодан тяжело уезжает следом. Я распахиваю дверь. И хоть свет приглушен в такое время, я моргаю и прикрываю глаза.
Сент-Клер оборачивается. Он поражен.
— Анна?
— Помоги, — задыхаюсь я. — Помоги мне.
Он бросает чемодан и бежит ко мне.
— Ты в порядке? Что произошло?
Я затаскиваю его в комнату и включаю свет. Комната предстает в полном хаосе. Мой багаж с застежками-молниями открыт, одежда свалена, точно акробаты. Туалетные принадлежности разбросаны вдоль раковины. Простыни скручены в узлы. И я. С запозданием я вспоминаю, что мало того, что мои волосы торчат во все стороны, а на лице крем от прыщей, на мне также фланелевая пижама с изображением Бэтмэна.
— Не может быть, — ликует Сент-Клер. — Ты проспала? Я разбудил тебя?
Я падаю на пол и отчаянно пихаю одежду в чемодан.
— Ты ещё не упаковала вещи?
— Я собиралась закончить с этим утром! ТЫ, БЛИН, ПОМОГАТЬ СОБИРАЕШЬСЯ?
Я тяну застежку-молнию. В неё попадает желтый символ Бэта, и я кричу от расстройства.
Мы не успеем на самолет. Мы не попадем на самолет, и всё это моя вина. И кто знает, когда следующий рейс, мы застрянем здесь на весь день, и я не успею на концерт Тофа и Бридж. И мама Сент-Клера будет плакать, когда ей придется поехать в больницу без него за свой первый сеанс внутреннего облучения, потому что её сын застрянет в аэропорту на другом конце света по МОЕЙ ВИНЕ.
