Инна Туголукова - Собака мордой вниз
Но это был совсем не тот случай. Здесь требовалась ясная голова, чтобы комар носа не подточил, чтобы мутный, неуправляемый поток внезапно проснувшейся ненависти хлынул в нужное русло. Чтобы насладиться потом упоительными плодами реализованной тонкой мести…
– Здравствуйте, Гуля, – проникновенно сказала Галина, и в голосе ее задрожали невыплаканные слезы. – Пожалуйста, выслушайте меня, не перебивая, потому что мне очень трудно говорить с вами.
– А кто вы? – насторожилась Гюльнара.
– Я? – как бы растерялась Галина. – Я была любовницей вашего мужа, и он обещал на мне жениться. Но обманул и бросил, когда узнал, что я жду ребенка. Только не подумайте, что я с претензиями, – заторопилась она. – Зачем же теперь? Насильно мил не будешь. Мы справимся, и все у нас будет хорошо. Даже лучше, чем рядом с таким ненадежным человеком. Вот сейчас поговорю с вами и больше никогда не появлюсь на вашем пути… Алё? Вы слышите? Вы мне не верите? А ведь я звоню, чтобы помочь вам. Я теперь перед вами ни в чем не виновата, а дела ваши плохи. У него появилась новая любовница, и уж эта своего не упустит. Вы думаете, где он был? В командировке? У нее! И скоро совсем туда переедет. Она ему условие поставила, я знаю. Умная и безжалостная, не то, что я. Не он ее обманет – она его. Вот чего вам надо бояться. И действовать. Сейчас! Потом поздно будет… Или вы мне не верите? Алё? Вы меня слышите? Они сегодня в театр идут, в семь часов, в «Эрмитаж», прямо напротив Петровки, тридцать восемь. Сами можете убедиться… Алё?.. Ну, как знаете. Дело, как говорится, хозяйское. Только потом локти кусать поздно будет…
Но в трубке уже звучали короткие гудки.
Галина фыркнула, вытащила из прорези уличного автомата купленную для этой цели карточку – на всякий случай, а вдруг у них определитель номера? – кинула в рот жвачку и вернулась на работу – разгребать свою писанину.
В кармане джинсов зазвонил, завозился мобильный, на дисплее высветилось имя «Маша», и Соня решила не отвечать. Ну могла же она, например, оставить телефон дома? Вполне. С ней это, кстати, частенько случается. Вот лежит он себе на журнальном столике и трезвонит, заливается, а она тут последние деньки дорабатывает и, увы, не слышит. И даже не подозревает, что ей так настойчиво пытается дозвониться вернувшийся из командировки майор Шарафутдинов. Или он прямо оттуда ей звонит, из своего прекрасного далека? Впрочем, ей-то какая разница?
Звонки прекратились, и Соня немедленно усомнилась в разумности своего решения. Ну что за ерунда? Кому нужно это ослиное упрямство? Или что там ею руководило? Чего она добилась? Ничего. А чего, собственно, добивалась? Думала, что, не получив ответа, он так же стремительно исчезнет из ее жизни, как туда ворвался? И больше никогда и ничем о себе не напомнит? Типа а был ли мальчик, Рафик Шарафутдинов? Или только привиделся ей, одинокой женщине, в эротическом предутреннем сне? И так ли уж она мечтает вычеркнуть его из своей жизни? Вот именно сейчас, на этом этапе? И с чем тогда останется? Вернее, с кем?
«Не звони, – предостерег внутренний голос. – Не надо. Во всяком случае, не сегодня».
Но кто же слушает внутренние голоса, кроме, конечно, шизофреников? Правильно, никто. А как тогда распознать знаки судьбы? Или, допустим, отличить их от маниакально-депрессивного психоза?
И Соня, не мудрствуя лукаво, уже нажала было кнопку воспроизведения, как телефон зазвонил снова. «Маша» вновь высветилось на дисплее. «Вот ведь как соскучился», – улыбнулась Соня.
– Ну, здравствуй, Софья Образцова! – весело забасил майор Шарафутдинов. – Ты чего трубку не берешь? Сдержала свое обещание?
– Это какое же?
– Скучать, пока я буду в командировке.
– «Ну мало ли что обещает пьяная женщина, – сказала мышка и юркнула в норку». Помнишь такой анекдот?
– Ты мне зубы не заговаривай. Отвечай как на духу! Скучала?
– А тебе это важно?
– Да, – серьезно подтвердил майор. – Мне это важно. Очень.
«Не надо было звонить, – испугалась Соня. – Но ведь это он сам позвонил. А я ответила. Зачем?»
А вслух сказала:
– Ты ведь и сам знаешь…
– А озвучить тебе трудно…
– Я на работе, – понизила она голос. – Здесь полно покупателей.
– Правда? – удивился майор. – А что, у нас начался бум с мобильными телефонами?
– Рафик…
– Ну ладно, ладно! Я приглашаю вас в театр, Софья Образцова. Вы любите бардовскую песню? Бард, если вы, конечно, не знаете, это не от слова «бардак» и даже не от слова «бордель». Это такие неприкаянные дядьки и тетки, которые по ночам поют у костров собственные песни.
– Так ты приглашаешь меня посидеть у костра? – засмеялась Соня.
– Встречаемся у театра «Эрмитаж» в половине седьмого. Форма одежды рабочая. Сможешь отпроситься?
– Попробую. А кто поет?
– Кто поет, не знаю, надеюсь, что сам автор. А спектакль называется «Бесконечное Ким-танго».
Кима Соня любила. Вернее, его стихи и песни. И с удовольствием предвкушала, как откинется в мягком, удобном кресле и в тишине и сумраке зала насладится откровениями чужой, но родственной души под дивный перебор гитарных струн.
…Свет в зале погас, а вместе с ним и надежды на лирический вечер. На сцене рвались петарды, сверкали бенгальские огни, надрывно кричали пьяные плохо одетые люди, скакал и с грохотом падал на доски и вовсе обнаженный мужчина, кружились в пестром вихре танцоры, а по рядам разносили водку в огромной старинной бутыли и сало с хлебом. И Соне казалось, будто она попала на утренник в сумасшедшем доме.
– Не надо! – пели на разные голоса герои.
– Я умоляю вас, не надо! – жалобно вторили им героини, видимо, тоже потрясенные вольной интерпретацией творчества маститого барда.
– Давай уйдем, – наклонился к ней Рафик, явно затосковавший от фантасмагории красок, звуков и метаний.
Но Соня уже втянулась в безумное действо, проникнутое легкой печалью, и уходить не хотела, досмотрев до конца. И вместе с поднявшимся залом рукоплескала трижды выходившим на поклон актерам.
Они спустились в фойе в том приподнятом настроении, которое неизбежно охватывает зрителя после спектакля.
– И почему мы так редко ходим в театр? – подивилась Соня.
– Мы с тобой? – уточнил Рафик.
– Мы, люди.
– «Люди, львы, орлы и куропатки», – неожиданно изрек майор Шарафутдинов строчку, всплывшую из самых глубин подсознания, видимо, под воздействием волшебной силы искусства.
– Ого! – развеселилась Соня. – Вот это эрудиция! А я думала, ты только протоколы читаешь.
– Неужели у меня настолько дегенеративное лицо? – обиделся майор.
– О нет, – успокоила Соня. – На твоем лице просто написано, что ты достойный сын самой читающей страны в мире.
