Алекс Савчук - Прутский Декамерон-2, или Бар на колесах
– Извините, вы тут старшая? Откройте нам, пожалуйста, кабинет на первом этаже, нам необходимо получить от этих девушек объяснительные.
Маша, с заметным трудом удержавшись от язвительного замечания, кое-как справилась с собой. Молча вынув из кармана ключ, она протянула его мне.
– Пожалуйста, располагайтесь там, – сказала она с играющей на губах тонкой улыбкой, – я скоро подойду.
– Спасибо вам, – выговорил я. И негромко добавил: – А заодно принесите нам чего-нибудь поесть. На ваше усмотрение.
Спустившись по слабоосвещенной служебной лестнице на первый этаж, мы в том же составе, вчетвером, проследовали в отдаленный конец коридора, где я полученным от администратора ключом открыл малоприметную дверь без какой-либо надписи над ней. Войдя в нее, мы попали в малый банкетный зал, который также можно было назвать кабинетом – это было небольшое, уютное помещение, рассчитанное не более чем на десять-двенадцать персон.
Девушки, войдя внутрь, остановились, и в растерянности стали осматриваться в полуосвещенном помещении: этот кабинет, возможно, и не блистал какой-либо особой роскошью, но все же выгодно отличался от других помещений ресторана приличной мебелью орехового цвета, великолепной деревянной отделкой стен и потолка, оригинальной подсвеченной стойкой-холодильником, панно на стенах, множеством цветов и мягким светом скрытых под потолком светильников, – все это придавало ему особый уют. Много сил и фантазии в оформление этого интимного кабинета, задуманного и построенного для обслуживания партийного и всякого другого городского и районного начальства, а также гостей города, вложили мы с Кондратом, поэтому чувствовали мы себя здесь уверенно, по-хозяйски, в противоположность нашим бедным гостьям, которые в удивлении тараща на все это глаза, все силились понять, с какой целью их сюда привели.
– Присаживайтесь, пожалуйста, – пригласил я наших дам к столу, сам опускаясь в удобное полукресло.
– Нам тоже можно садиться? – спросила Алла.
– Ну конечно, – Кондрат широким жестом указал на кресла. – Вы же не какие-нибудь преступницы, а простые нарушительницы режима.
– Скажите, а вы случайно не из КГБ? – спросила Регина, останавливаясь передо мной и чуть ли не всхлипывая.
– Вот когда вы успокоитесь, я вам представлюсь по всей форме, – усмехнулся я, одновременно с интересом разглядывая девушку, затем обратился к ее подруге: – Вы садитесь около меня, Алла, сразу видно, что вы девушка сознательная, а вот Регине уже впору умыть лицо – у нее с глаз вся тушь поплыла. – И действительно, Алла, судя по всему, к этому времени уже справилась с волнением, тогда как ее подруга выглядела совершенно расстроенной.
Регина утерла рукой глаза, под которыми действительно расплылись темные пятна, затем, заметив дверь, ведущую в туалетную комнату, направилась туда.
Алла присела рядом со мной и, вертя головой в разные стороны, с интересом продолжала разглядывать интерьер кабинета, а я тем временем обратился к Кондрату:
– А вы, товарищ Бойко, приготовьте, пожалуйста, объяснительные в четырех экземплярах.
Кондрат поглядел на меня удивленно, затем перевел взгляд на стол, сервированный на шестерых, кивнул радостно – понял, мол, и сдвинул два лишних прибора на край стола так, чтобы осталось четыре.
– Вы на каком отделении учитесь? – спросил я Аллу.
– На филологическом, – ответила она, – 22 группа.
– А что это вы пили там, наверху? – задал я новый вопрос.
– Каберне, – ответила девушка, в раскаянии опустив голову.
– Ка-бер-Не, – снисходительным тоном протянул я. – Ну что ж, наверно, это еще не самый ужасный напиток для девушек, – сказал я, бросая взгляд на Регину, которая, уже успев покончить со своими делами, как раз возвращалась к столу – глаза ее теперь были без темных пятен, а лишь слегка покрасневшими. – Скажите, девушки, а что бы вы предпочли, – я сделал небольшую паузу, – вот из этого набора, – я указал рукой на светящуюся полку бара, уставленную всевозможными спиртными напитками.
– Ой, – вдруг подскочила со своего места Алла, – мы ведь не рассчитались там наверху, в ресторане. Что нам теперь будет? – Девушка выглядела весьма сконфуженной.
– Ничего, не беспокойтесь и присядьте на место, ваш счет пришлют в совет отрядов, – сказал я без тени улыбки на лице. Кондрат же, едва сдержав лукавую улыбку, отправился к витрине и стал делать вид, что изучает ее содержимое.
– Но вы ведь не из совета отрядов? – спросила Регина, останавливаясь передо мной. – Скажите нам честно.
– Ну что вы, милая Региночка, – попытался я улыбнуться, что было нелегко под ее строгим пытливым взглядом. – Конечно же, нет, мы не из совета отрядов, не из КГБ и даже не комсомольцы, так как не вступаем в несолидные организации.
– К тому же, как вы, наверное, уже заметили, мы не носим комсомольских значков, – отозвался Кондрат из угла комнаты, выуживая из витрины очередную бутылку и разглядывая ее на свет.
И действительно, этих значков мы никогда не носили.
– Так что будете пить, девушки? – спросил Кондрат. – Шампанское брют, полусухое, полусладкое, сладкое, можно красное, есть также мускатное.
– Так принесите за наш стол хотя бы мускатное, товарищ, – упрекнул я своего приятеля. – Уже в горле пересохло от разговоров, а вы все никак не определитесь, что подать.
– Так я же не знаю вкусов наших гостий, – оправдывался Кондрат, доставая из витрины и неся к столу бутылку, от тепла в помещении мгновенно покрывшуюся мелкими капельками росы, – вдруг девушки пожелают коньяк.
Тут дверь отворилась и вошла Маша-Администратор, следом за ней Катя-Посудница, в руках у обеих были подносы, уставленные тарелками со всевозможной снедью.
– Кому это все принесли? – спросила наивная Регина, когда работницы, быстро расставив на столе тарелки, покинули помещение.
– Нам, – просто ответил Кондрат, принимаясь откупоривать бутылку с шампанским. – Выше голову, девушки, с честью несите высокое звание советского студенчества, – вдруг выпалил он без запинки, словно всю жизнь говорил одними лишь партийно-комсомольскими лозунгами и цитатами.
– Мне лично нечего к этому добавить, – сказал я, по очереди подставляя под розовую пенистую струю бокалы девушек, – поэтому предлагаю данные слова считать тостом.
– И, значит, я плакала не из-за чего? – спросила Регина, без сил опускаясь в кресло, губы ее задрожали, казалось, она готова была вновь расплакаться.
– Во время нашей следующей встречи, которая, я надеюсь, когда-нибудь все же состоится, я подарю вам, Региночка, французскую тушь, – сказал я, вспомнив, что недавно привез жене из Москвы купленные в сертификатном магазине «Березка» несколько тюбиков туши. – И тогда плачьте на здоровье, она не потечет.
