Острова объяты тьмой (СИ) - Лангрейн Тори
— Но вот какая штука, Фейз, — заявил он однажды на очередной встрече со своим личным психологом. — Эта засранка мне так ничерта и не сказала! Ни одной драной строчки за полгода! Типа, извини, у меня всё плохо, выпаду из общения. А я, между прочим, даже когда в клинику загремел, не переставал ей названивать! Что должно было случиться такого, что она меня просто вычеркнула из своей жизни?!
— Только ли тебя? — донесся уточняющий вопрос.
— Нет, с подругами она тоже не общается.
— Откуда такая уверенность?
— Оттуда, что, как мы выяснили с тобой прошлый раз, у меня проблемы с доверием, — хмуро выговорил Тим.
— Ты ведь узнал, что случилось с Анной на самом деле? — осторожно поинтересовалась молодая женщина по другую сторону экрана. — Я права?
— Конечно, узнал! Это же невыносимо! Вот так вот ни с хрена человека не становится в моей жизни. Какое она вообще право имела просто брать и уходить?! Молча! Неужели мне-то нельзя было сказать об этом своём романе с очередным мудаком!
— Прости, но здесь мне придется обратить твоё внимание на один немаловажный вопрос: ты нарушил границы её частной жизни. Ты осознаёшь это?
— Вынужденная мера, — отмахнулся Тимур.
— Разве?
— Это не то, что я буду сейчас обсуждать.
— Хорошо, — психолог смиренно кивнула в ответ. — Вернёмся к Анне. Ты зол на неё?
— Да придушил бы! Сначала заставил бы в лицо мне сказать, чем я заслужил выход в отставку, а потом придушил!
— Да, это неприятно, когда твой близкий человек так поступает. Вы ведь были достаточно близки, я правильно помню?
— Почему были? — ворчливо проговорил Тим. — Она до сих пор мой друг.
— И, по-моему, ты упомянул, что у нее роман с кем-то.
— Не буду вдаваться в подробности, не моя тайна, но она опять вляпалась в зависимые отношения.
— Беспокоишься за неё?
— Да, думаю да, — ответил Тимур после краткой задумчивой паузы. — Мне никогда не нравились её мужики, но кто я такой, чтобы ей советы раздавать? Мы ведь гордые, только позволяем указывать всяким козлам, как ей одеваться и что говорить. Будь я на их месте… — он вдруг осёкся, сам не до конца понимая, что только что произнёс.
— Ты бы хотел оказаться на месте её мужчины, Сеймур?
— Мы дружим десять лет.
— Это уход от прямого ответа, — произнесла Фейз с одной из тех своих нейтрально-мягких улыбок, призванных показать собеседнику, что деньги ей платят не для того, чтобы переливать из пустого в порожнее. И не для постоянной поддержки одних и тех же, нескончаемых состояний, когда человек просто не знает, как выбраться из замкнутого круга. Нет, Фейз не советовала как жить и не соглашалась с мнением, что другие могут тебе в этом помочь. Но она задавала вопросы, неудобные и прямые в своей откровенности, как раз те самые, которые помогали Тимуру идти дальше.
— Я никогда не рассматривал её в качестве своей пары, если ты об этом.
— Но тебе не хватает её как друга?
— Именно.
— Хорошо. — Психолог поправила аккуратные дужки очков и решила вывернуть обсуждаемую ими тему в другую сторону: — До этого ты сказал, что Анна не имела права выходить из вашей переписки. Я могу понять, почему ты так крепко держишься за ваши отношения, это действительно прочная связь. Но выбор есть у всех. И она свой, по всей видимости, сделала.
— Да, сделала, — проговорил Тимур, едва сдерживая раздражение. — Но я хотел бы, чтобы она пришла и выложила мне всё как есть. Чтобы у меня внутри не зияла чертова дыра от того, что её просто нет в моей жизни, а я не могу… нет, не хочу я мириться с этим! Она должна быть!
— Но её выбор — не быть.
— Мне от него херово.
— Херово — это как, Сеймур?
— Это так, будто меня бросили самым поганейшим образом.
— Что ты при этом чувствуешь?
— Ты же видишь: я зол.
— Злость вторична, особенно у тебя, — терпеливо проговорила Фейз то, что Сеймур слышал от неё уже тысячу раз. И в тысячу первый, к облегчению обоих, до него начало доходить, как останавливаться в самых критических моментах и смотреть немного дальше, чем пугающе страшно.
— Это обидно, — тихо проговорил Тим, ловя полный сочувствия взгляд сквозь экран своего монитора. — И больно.
— Потому что она ушла?
— Нет. Потому что очередной мудак оказался в приоритете, а я же, который в жизни не посмел бы её обидеть… как её вообще можно обидеть… я…
Последние слова Тимур выговаривал едва слышно, переходя в шёпот на незнакомом Фейз малайском, а после вообще умолк. Отвернулся и пустым, направленным внутрь себя взором смерил соседнюю стену плюща.
— Сеймур? — позвала психолог после нескольких тягучих минут молчания, дав ему время на осознание.
— Фейз, — отозвался Тим, закрывая лицо ладонью. — Я идиот…
— Не поставила бы такой диагноз, — улыбнулась она. — Ты любишь Анну не как друга, верно?
— Когда умудрился только… Мы же столько лет общаемся, и я даже помыслить не мог. А тут стоило её потерять из виду… мать твою… и что мне делать теперь?
— А что бы ты хотел сделать?
— О, у нас с тобой сегодня тот ещё день откровений, — вкрадчиво протянул Тимур, вмиг меняясь в лице и поднимая угол рта в некрасивом, пугающем каком-то смешке. — Но ответ на этот вопрос, я, пожалуй, оставлю при себе. В рамках твоей врачебной этики, конечно же. И чтобы ты, в случае чего, могла сослаться на пятую поправку в суде.
Отсылка к сериалу «Клан Сопрано» Фейз тогда понравилась, хотя Тим подозревал, что с такими его заявлениями психолог рано или поздно откажется с ним работать.
Теперь, спустя несколько месяцев от того памятного разговора, он смотрел в лицо человека, ради которого всё это и затевалось. Потому что как бы Тимур не решал свои ментальные проблемы цивилизованным путём, а некоторые вещи в его мировоззрении были незыблемы. Как, например, тот факт, что на безнаказанное насилие — каким бы оно ни было: физическим или моральным — стоит отвечать тем же. Если не во сто крат жестче. Особенно, когда речь идёт о вреде, причинённом членам его семьи.
***
— Максим Сергеевич, — приветственно кивнул Тимур, внимательно наблюдая за тем, как Анин начальник ступает на последнюю ступеньку террасы. — Добрый вечер.
— Добрый, — усмехнулся мужчина в ответ.
Они смерили друг друга внимательными взглядами, и Максим, так и не дождавшись, пока ему предложат сесть, сам расположился за столиком напротив собеседника.
— Ром, виски? — предложил Тим.
— Не употребляю.
— Ну да, ну да, Аня говорила.
— Что ещё она говорила? — с хмыканьем спросил мужчина.
— Что ты хлещешь кофе на завтрак, обед и ужин. Но это уже не употребляю я. — Тимур протянул руку и пододвинул стоящую рядом с ним бутылку поближе к Максиму. По стеклянному, чуть запотевшему горлышку той стекали капли влаги, а внутри всплывали прозрачные пузырьки газа. — Могу предложить альтернативу.
— Что это?
— Минералка.
— Надеюсь, ничего не подмешал, — вновь ухмыльнувшись, собеседник с тихим шипением отвинтил крышку бутылки.
— Ничего такого, чтобы тебя убило, — вернулся ему насмешливый оскал.
В ответ Максим безразлично пожал плечами. Налил себе вспенившейся воды до половины высокого стакана, который так удачно оказался под рукой, и, не сводя с Тимура глаз, сделал несколько шумных глотков.
Мужчина догадывался, что хозяин виллы неспроста пригласил его на поздний разговор к себе на террасу. Удивлен он этим фактом не был, как и не выказывал ни малейших признаков страха. Максима лишь интересовало, что задумал этот тощий очкастый пацан, вечно таскающий на себе какие-то нелепые безразмерные майки.
Некоторые мысли на этот счет имелись. К примеру, Максим был уверен, что сидящий перед ним человек примеряет на себя романтичный образ этакого таинственного владельца острова, миллионера-затворника и гения в новомодной сфере информационных технологий (о чём-то таком упоминала Анна). Но на деле всё обстояло иначе. Прозаичнее, сказал бы Максим, если бы имел такой разносторонний словарный запас. Жизнь научила его не размениваться по мелочам, а ещё глядеть на вещи реалистично и многое взвешивать со своей, более опытной точки зрения.
