Стелла Уайтлоу - Сладкое искушение
«С появлением каждой новой луны отпивай отсюда по глотку, — таинственным шепотом сказала колдунья, — и тогда выйдешь замуж за того, кого сама выберешь себе в мужья».
Сейчас Долли с замиранием сердца ждала появления Рувима. Он придет, он скоро придет! Рувим собирался только проведать своего коня Урагана, которым он так гордился. Родители Рувима уехали на другой конец острова навестить друзей и вернутся лишь завтра после полудня.
На столике возле кровати стоял кувшин с холодным соком лайма. Долли приподнялась, налила полный стакан и несколькими глотками осушила его. Рот ее пересох от волнения, а Рувиму это наверняка не понравится. И вообще не принять ли снова душ в огромной гулкой ванной? Тогда она встретит Рувима свежая и благоухающая, как цветок.
Долли выскользнула из-под хрустящей простыни и босиком побежала по гладкому, полированному паркету, но не успела взяться за ручку, как дверь распахнулась.
— Долли! Куда это ты? Сбежать от меня хочешь? — Рувим широко улыбнулся. — Что тебя напугало?
— О Рувим… Я не ждала тебя так скоро. Я только хотела… Как Ураган? В порядке?
Рувим так нетерпеливо сорвал с себя рубашку, что несколько пуговиц отлетело. В полумраке полуобнаженный юноша казался еще привлекательнее…
— Не ждала, значит? Интересно… Сколько же времени, по-твоему, нужно, чтобы расседлать коня? Пара часов? Да разве я задержался бы хоть на секунду? Ведь в спальне лежит самая прекрасная девушка на свете!
— Рувим… я не знаю, правильно ли мы поступаем. Дом такой большой, и в твоей спальне мне как-то не по себе…
Остановившись перед любимой, Рувим внимательно посмотрел на нее:
— Но, Долли, мы же обо всем договорились! Пять лет — это невообразимо долгий срок. Мы же любим друг друга! Зачем ждать так долго?
Долли порывисто протянула к нему руки. Какая она все-таки дурочка! Ну чего, спрашивается, бояться? Теперь, когда Рувим вернулся, все будет хорошо.
— Да, дорогой, пять лет — это ужасно! — горячо согласилась она. — И ты прав: я не в состоянии так долго ждать.
— Не сомневайся, мы обязательно поженимся, — быстро проговорил Рувим.
— Конечно!
Им не нужны были слова. Каждый из них знал, о чем думает другой.
Внезапно девушка словно в порыве отчаяния прижалась к его широкой груди:
— Ведь мы правда поженимся, да? Поклянись, что когда-нибудь станешь моим мужем!
— Девочка моя… доверься мне, — бормотал Рувим, ласково гладя ее по волосам. Спустя минуту он чуть отстранился и снял бриджи для верховой езды.
Долли видела, как возбужден юноша. «Неужели это я внушаю ему такое желание? — с гордостью спросила себя она, восхищаясь его обнаженным телом и вместе с тем страшась того, что должно произойти. — Господи, что же будет?» Ее била дрожь.
— Не бойся, — глухо проговорил Рувим, вновь прижимая Долли к себе. — Я буду очень осторожен, нежен и не причиню тебе боли… Бог мой! Мы потеряли столько времени… Любимая моя, дорогая, верь мне, все будет хорошо…
Прильнув к губам девушки, Рувим подхватил ее и бережно опустил на прохладную простыню. Долли не сопротивлялась, но, обвив его шею руками, молила Бога о том, чтобы вернулись те чудесные ощущения, какие она испытывала на пляже! Тогда все было просто и ясно, их согревали солнечные лучи, над ними покачивались пальмы и тихо шелестели листья. Она так горячо любила Рувима, что чувства переполняли ее.
Когда-нибудь Рувим станет хозяином этого большого дома. Вспомнит ли он тогда о ней? Ведь она всего-навсего бедная девчонка, дочь неудачливого художника… Может, через пару лет Рувим найдет более подходящую партию? Предпочтет ей какую-нибудь благовоспитанную дочь богатого плантатора?
Между тем юноша спустил с ее плеч узкие лямочки ночной рубашки. Подмяв Долли под себя, он покрыл ее нежными, дурманящими поцелуями, заставившими забыть обо всем на свете. Желание, неодолимое и пьянящее, захлестнуло Долли, как волны прибоя. Губы его спускались все ниже и ниже, словно исследуя ее тело, и девушка, раскинув руки, полностью отдалась волнующим ощущениям.
Она изнемогала от пожиравшего ее пламени. Вдруг восхитительный, незнакомый доселе трепет пронизал Долли, и она душой и телом устремилась навстречу Рувиму…
Джайлз стиснул зубы, глаза его стали холодными как лед. Похлопывая шляпой по бедру, он спустился по ступеням и медленно направился к старику и девушке. Кира затаила дыхание. Вражда между этими мужчинами словно раскаляла атмосферу.
— Охваченные взаимной ненавистью, и вы и мой отец едва не погубили наши плантации и фабрику, — процедил Джайлз. — Если бы не я, вы жили бы сейчас в какой-нибудь развалюхе на берегу, а Фиттс-Хаус превратился бы в ресторан для богатых туристов. Когда же до вас наконец дойдет: производство сахара — серьезный бизнес, и ни один личный конфликт не стоит того, чтобы превращать это производство в еще один источник дохода от туризма!
— Хм, хорош личный конфликт! — выкрикнул старик. — Проклятие! Долли была моя. Моя!
— Если бы Рувим не пришел вам на помощь, фирма «Рид и Эрл» обанкротилась бы в течение пяти лет.
— Да как ты смеешь! Думаешь, тебе известно все? Как бы не так! Твои идиотские идеи опасны, Джайлз. Дурная кровь дает о себе знать, когда этого меньше всего ждешь. Какое счастье, что у меня нет детей!
У Киры вырвался такой негодующий возглас, что мужчины, в пылу спора забывшие о девушке, удивленно уставились на нее. Повернувшись, она быстро зашагала прочь, стараясь совладать с безумным волнением. У него нет детей! Раньше не хотел знать Тамару, а теперь отказывается и от нее. Неужели она в нем ошиблась? А может, Бенджамен Рид ей вовсе не дед? Может, надо искать совсем другого Рида?.. Кира с трудом перевела дыхание. Как же унять щемящую боль в душе?
А ведь она была совершенно права, решив больше не позволять ни одному мужчине вторгаться в ее жизнь! И вот пожалуйста, едва не оплошала, подумав, что для Бенджамена Рида, а возможно, и для Джайлза, найдет место в своем исстрадавшемся сердце. Хорошо еще, что вовремя опомнилась. Джайлз, несомненно, опасен, а ожесточенность Бенджамена смахивает на сумасшествие. Нет, это она сама спятила, предположив, что может доверять Эрлу. Что ж, пора прекратить с ним всякие отношения, кроме деловых!
В англиканской церкви, возвышавшейся в центре Бриджтауна, было настоящее столпотворение. Местные красавицы блистали роскошными нарядами, едва ли не затмевая жен плантаторов. Дамы извлекли из сундуков тончайшие белые перчатки и лакированные туфли-лодочки, яркие, изящные соломенные шляпки, украшенные цветами, заметно отличались от более скромных головных уборов плантаторш, расположившихся на передних скамьях. Мужчины, сидевшие рядом с ними, явно запарились в своих выходных костюмах.
