Измена. Ты больше не моя (СИ) - Ярина Диана

Кое-что, конечно, Марина умеет готовить, но до кулинарных изысков ей очень и очень далеко.

Ладно, постараюсь не вредничать.

В конце концов, дочь старается по мере своих сил, а иногда кажется, что она старается изо всех своих сил.

Случившееся здорово нас всех встряхнуло и проверило на прочность.

Мне кажется, мы едва держимся, буквально на тонкой-тонкой ниточке над пропастью зависли и держимся лишь чудом.

***

Переступаю порог квартиры, пахнет едой.

Боже, я такая голодная! Я и не представляла, какая я голодная, пока нос не учуял запах простого салата из огурцов с помидорами и укропом, и чего-то еще, жареного.

Живот начал выводить ужасно громкие трели, на весь коридор.

Поэтому скрыть свое появление или сделать его более тихим мне не удалось.

В коридор выглядывает бледный Рома, лицо которого напоминает один сплошной синяк. Чернота с переносицы переползла под глаза, а скулы такие опухшие…

— Да ты просто красавчик! — усмехаюсь я.

— Где ты была? — спрашивает он.

Я вскидываю бровь.

— Сбавь обороты, бывший муж.

Он коротко вздыхает, сжав кулаки.

— Я помню, помню, что ты больше не моя… — говорит так, будто ему это дается с трудом. — Но принять это не выходит, и эмоции берут верх. Надеюсь, ты хотя бы хорошо провела время? Как прошла встреча с юристом?

— Столько вопросов, дай мне переодеться. Я…

Оседаю на пуфик в коридоре, закрываю лицо руками: смеюсь и плачу одновременно.

— Что стряслось?

— Я вещи забы-ы-ы-ыла! Купила себе вещи и забыла их в кафе! Вот дура, а… Боже, мне не до них было! Я все забыла.

Рома замирает от удивления, потом подходит, приобняв меня:

— Я могу одолжить тебе свою футболку. Кажется, раньше ты любила их носить.

— Что такое?! — выходит Марина и смотрит на меня с тревогой.

— Мама забыла свои обновки, вот и плачет. Женщины, — фыркает Роман.

С ноткой превосходства, но фоном стелется забытая нежность.

Легкое подтрунивание.

Когда-то мне его вот такие шуточки нравились, от них становилось на душе теплее, а потом… потом они начали меня раздражать.

Да и он… тоже изменился.

Мы оба стали уже не теми, какими были когда-то.

— Мам, у меня куча вещей. Я дам тебе что-нибудь.

— Я не влезу!

— Ты себя в зеркало видела? Ты худее меня сейчас! Можешь брать все, что захочешь, — тянет меня дочь в спальню, подтолкнув к шкафу. — На, вот пижама. Новая, я еще не надевала.

Дочь взмахнула у меня перед лицом такой пижамой, что у меня аж щеки заалели: шортики-юбка с леопардовым принтом, такие высокие разрезы по бокам, что будет видно белье, и короткий топик.

— Нет, это… не для меня.

— Да брось, мам, у тебя отличная фигура! Даже не скажешь, что ты рожала! И потом… папе полезно будет попускать слюни немного.

— Неужели нет ничего другого?

— Вот, сорочка.

— Нет! — отказываюсь от короткой шелковой штучки, которая даже мой зад не прикроет. — Давай сюда пижаму.

Выйдя из комнаты, я стараюсь держать невозмутимое выражение лица.

Такая спокойная дама, будто и не рыдала до соплей несколько минут назад из-за рассеянности в моменты шока.

Всей кожей чувствую на себе взгляд Романа.

Сверху-вниз и обратно.

Обжигает, как кипяток.

Глава 45. Она

Чувствую себя неуютно под жаркими взглядами мужа.

Бывшего мужа, разумеется.

Роман смотрит на меня так, что аж некомфортно становится. Его взгляд такой горячий, прожигает насквозь, как раскалённое железо.

Он беззастенчиво скользит по мне — глаза, волосы, губы, шея.

Грудь и талия — кажется, он пялится целую минуту на мою талию.

Я стараюсь делать вид, что мне ничуть не волнительно.

Но это сложно, безумно.

— Чем это у вас так вкусно пахло? — пытаюсь переключить тему. — Я готова съесть слона.

— Папа жарил картошку. С грибами.

— Не ты?

— Нет, ты что, он сказал, что доверил бы мне полцарства, но только не картошку с грибами, — фыркает Марина. — Но начистила все я.

— Картошка с грибами — это святое, — отзывается Роман.

— Ты готовил? — я все-таки не могу в это поверить, смотрю на мужа, как на инопланетянина.

На бывшего мужа, разумеется…

— У меня есть всего одно блюдо в арсенале, но зато какое! Коронное, — шутит Роман и снимает крышку с большой сковороды.

Оттуда по всей кухне распространяется аромат жареных овощей, мне приходится сглатывать слюну.

Они просто издеваются! Кажется, я никогда в жизни не была так голодна, как сейчас.

Я узнаю этот аромат: жареная картошка, лук, шампиньоны…

Рома, кажется, только это и умеет готовить, но, боже, как вкусно пахнет. Золотистая корочка поджаренного картофеля выглядит безупречно, как и ломтики грибов — не пережаренные и не слишком тонкие. В самый раз, чтобы, укусив, ощутить, как сок и масло текут на язык.

Роман накладывает мне картофель на тарелку, ставит на стол.

— Зеленью посыпать? — спрашивает он.

Я с трудом отрываю взгляд от тарелки, а он пялится в вырез моей футболки, как будто впервые видит меня — такой.

Хотя, наверное, точно впервые.

Я ведь не позволяла себе надевать такие кокетливые и легкомысленные вещицы. Всегда считала, что такие пижамки — удел молодых и глупеньких.

Может быть, иногда стоит побыть — именно такой?

— Все-таки ты готовил. Надо же, — прихватываю вилкой и мычу от наслаждения. — Знаешь, в последние три года ты почти ничего не готовил. То есть, за исключением этого — вообще ничего! Шашлыки, замаринованные кем-то другим, не в счет.

— Факт, ты не готовил, — подтверждает мои слова Марина.

Неужели?

Она на моей стороне? Так неожиданно!

— Кажется, у меня телефон. Оставила на зарядке. Сейчас вернусь!

Дочь быстро уходит. Роман завершает сервировку стола.

— В кармане.

— Что?

— Телефон у нее в кармане. Она схитрила, маленькая врушка.

— Зачем?

— Может быть, чтобы мы побыли наедине?

Рука Романа быстро опускается вниз и трогает меня под шортиками.

Нагло лезет в разрез на бедре.

— Охренел!

Едва не замахнулась на него вилкой, но потом опускаю ее вниз, шлепнув его по руке ладонью.

— Клешни убери. Живо!

— Я просто хотел убедиться, что на тебе есть белье.

— Даже если бы его и не было, это тебя не касается. А еще… не провоцируй. Я хочу есть, а вилка… Вилка, оказывается, это охренеть, какой грозный инструмент.

— Бойся не ножа, а вилки? Один удар — четыре дырки? — шутит Роман.

Я даже не улыбнулась в ответ.

— Ну да, шуточки у меня всегда были плоские или избитые. Но раньше ты над ними смеялась. А сейчас…

— Да не в тебе дело, Ром. Сейчас точно не в тебе!

Отложив вилку в сторону, вкратце рассказываю о том, что произошло.

Роман сидит напротив меня, его лицо бледное, а глаза широко раскрыты. Он не может поверить своим ушам.

— Охренеть! И ты… Ты могла пострадать от рук этой больной?! Да ее надо… Вот тварь! — злится Рома.

Он не может отвести взгляда от меня. Смотрит внимательно, словно пытаясь осмыслить услышанное.

Потом стискивает мою руку своей, неосознанно, но крепко.

Немного пошевелив пальцами, прошу его без слов отпустить. Он разжимает хватку нехотя.

— Как его жена могла решиться на такое?

— Там много всего накручено.

— Например? — серьезно спрашивает Роман.

Говорить или нет?

Изменит ли это хоть что-то?

Промолчать? Тогда придется скрыть часть правды, а я от этого невероятно устала.

Поэтому я говорю, как есть, и внимательно слежу за реакцией бывшего мужа.

Он крепко стискивает вилку в кулаке.

Так сильно, что она погнулась.

— Вот сученыш, гнида мелкая. Тихушник! — бранится. — Да я встречу его на выписке из больницы только для того, чтобы своими руками открутить у него то, что осталось болтаться. Сожрать заставлю!