Измена. Ты больше не моя (СИ) - Ярина Диана

— Вот спасибо. Это хорошие новости, правда?

— Или нет. А еще… Еще у нее шашни с Лехой, с твоим Лехой, судя по всему. Другого такого Лехи я не знаю, своими ушами слышала, как она требует с него денег и намекает, что было бы неплохо развлечься. Но ты можешь мне, конечно, не верить. Потому что я всего лишь упрямая дура, которая при нашем расставании наврала с три короба о том, как наш брак давно стал обрыдлым, как ты меня раздражаешь и много чего еще!

— Что?!

Роман смотрит на меня с шоком, а я, наконец, решаю признаться, потому что сама запуталась в этом вранье и теперь пожинаю плоды, которые оказываются слишком горькими.

— Еще я совру, что ты, как мужчина, меня совсем не удовлетворяешь, увалень ленивый. Совру, что я нарочно тебя морозила, чтобы ты поскорее соскочил из нашего брака. Я буду над тобой смеяться и пройдусь по твоему мужскому эго катком, а ты рьяно кинешься доказываться, что я не права. Ты же мужик! Даже предложение руки и сердца сделаешь Кариночке. Может быть, назло мне? Какой-то части меня, еще не отмершей от боли, злости и желания сделать тебе больнее в ответ, хочется думать, что ты собрался на ней жениться просто так, мне назло. Хочется верить, что ты с ней несчастлив. Но… правда это или нет, я так и не узнаю. Знаешь… — смеюсь. — Сейчас даже проще обмануться, что ты несчастлив, потому что ты смотришь на меня, вот как сейчас. С желанием обнять и потискаться, пока никого нет рядом.

— Ты права. Я очень хочу… — его взгляд темнеет.

— Но это лишь маленькая и глупая часть меня, настолько маленькая, что я ее просто в расчет не беру. Все остальное — это боль и упрямство, — признаюсь, выдохнув. — И я ни за что тебе не признаюсь, как мне было больно, когда я услышала твой разговор на даче с другом. О том, что у тебя есть девочка-огонь, сосочка отменная, что с ней у тебя — просто волшебно все, а я… Так. «Жена и жена, что с нее взять…» — передразниваю. — То ли дело Кариночка.

Высказавшись, замолкаю.

В горле — пустыня, в глазах — будто песка насыпали.

Рома медленно говорит:

— Ты сказала, что ни за что не признаешься, но призналась.

— Это не считается. Тому Роме, которому нужно было кричать о своей боли, было плевать. Вернее, будет плевать. Вот так. У меня все.

Встаю, решив пройти в ванную комнату.

Рома цепляет меня за руку.

— Но я запомнил. Я все, что ты сказала, запомнил. И, даже если вся память ко мне вернется, то этого я не забуду.

Наши руки касаются друг друга пальцами, он стискивает мою руку крепче. Кончики пальцев дрожат в его ладони.

Хочется вцепиться за него изо всех сил, но вместо этого я отпускаю его руку и отпускаю вместе с ней обиды и боль.

Они уже настолько пустые, что держаться за них глупо и нет никакого смысла в сожалениях.

Нужно просто жить дальше.

Как-то, но жить, и в этом, наверное, есть всего одна истина в этой жизни — просто жить настоящим, не ныряя в ошибки прошлого, не мусоля обиды, которые горчат в груди, не витая в мыслях о том, как могло бы быть, если…

Не будет.

Нет никаких «Было бы, если…»

Есть только одна правда и одна реальность, в которой мы больше не муж и жена друг другу.

Не чужие люди, но не близкие, увы.

Поэтому я отпускаю его руку.

Он хватается крепче.

— Постой. Ты можешь… Можешь просто поцеловать меня?

Что? Нет, разумеется.

Но ответ не спешит появляться на свет.

— Хотя бы просто обнять, — продолжает Роман, считав мое молчание как отказ.

Я все еще медлю.

Утро нереальное какое-то, будто я все еще сплю.

Рома делает шаг первым, притянув меня к себе. Он все еще сидит на диване, а я стою, поэтому его лицо утыкается мне под грудь, руки тесно оплетают за поясницу. Он шумно и жадно дышит, большие плечи дрожат.

Мне жаль, что однажды все расстроилось.

Тихо щелкает дверь.

Дочь вернулась. Я осторожно отступила назад и иду в ванную, долго-долго стоя под душем, пряча за потоками воды все, что спешит вылиться слезами.

***

Новый день приносит море новых хлопот.

Прежде всего, я встречаюсь с юристом по поводу квартиры.

Максимально подробно описываю ситуацию, каждый свой шаг, передаю имеющиеся на руках документы. Потом юрист задает вопросы, дотошно, желая знать даже мельчайшие подробности. Все мои ответы он фиксирует, а лицо при этом хранит нечитаемое выражение.

Так сразу и не поймешь, что у него на уме.

Он мне верит? Хочет помочь? Или думает: ну и дурочка же эта женщина, других таких дур не бывает.

Но я силой воли не позволяю себе углубиться в эти мысли, сомнения.

Они словно бездонный омут с сильными подводными течениями. Только погружаешься — тянет на дно.

Поэтому я говорю про себя: это просто его работа и точка.

Он получает деньги за то, что решает проблемы такого рода.

Повторяю это несколько раз и как будто легче становится.

— Что вы думаете об этом? — спрашиваю в итоге.

— Есть, с чем работать, — отзывается он лаконично. — Мне нужно все проверить, по своим каналам. Будьте на связи, как только что-то прояснится и станет понятным, я сразу же дам вам знать об этом.

После этой встречи в душе поселилась робкая надежда.

Из рекомендаций юриста — пока не появляться на той квартире. Если уж совсем не обойтись без визитов, то не стоит делать это в одиночку.

Желания появляться там нет вообще!

Пока поживу у дочери на квартире, тем более, она совсем не против и смотрит на меня так… будто сожалеет о ссорах и размолвках между нами.

А я все чаще вспоминаю, как из упрямства и обиды на всех и вся продала наш дом…

Как бы я сейчас хотела оказаться там, где помогают обрести покой даже родные стены. Но тогда я была слишком зла на Романа и думала, что буду вечно гонять мысли о его измене…

Выходит, я сделала это во вред, не только им, но и себе.

***

Просто, чтобы отвлечься, я отправляюсь в торговый центр, для того, чтобы купить хотя бы белье на смену и кое-что из одежды.

Шоппинг проходит быстро: я просто беру необходимое, не тратя время на бесцельное брожение и многочисленные примерки.

Спустившись на первый этаж, захожу в кафе: заказываю небольшой чайник зеленого чая и блинчики.

Только успела расправиться с первым, как рядом раздается голос:

— Вероника, какой сюрприз!

Передо мной — Настя, жена Лехи.

— Я присяду? — спрашивает она и сразу же занимает место напротив.

Она делает заказ, мы болтаем на общие темы, ничего личного, а потом вдруг она вздыхает:

— Слышала, что у вас творится. Ужас какой-то! Прими мои соболезнования! — говорит Настя, накрыв мою руку своей. — Представить не могу, как тебе непросто. На твоем месте я бы просто уехала подальше от всего этого… — смотрит на меня выразительно. — Понимаешь?

— Не очень, — соврала.

— Я говорю, тебе бы уехать, Вероника! - с нажимом произносит она. - Начать новую жизнь в другом месте. Очевидно же, что здесь у тебя все валится из рук, ничего не получается…

Глава 43. Она

— Мне бы уехать? — переспрашиваю я.

— Да, — с милой улыбочкой подтверждает Настя. — Я бы на твоем месте точно уехала, чтобы с ума не сойти.

Я молчу, стараясь не пылать злостью, но получается плохо.

— Извини, конечно, Насть. Но советчица из тебя так себе?

— А что тако-о-ого? — пожимает плечами. — Что тебя здесь держит? Только не говори, что ты из числа тех людей, которые цепляются за родное болотце, ахают: ой, где же я найду себе того же самого косметолога, бровиста или маникюрщицу… Смешно же, честное слово. И потом, ты ведь еще не старая, чтобы перемен бояться.

— Вот спасибо. За ремарку «еще не старая»! А то я без тебя бы, конечно, свой возраст по паспорту и не вспомнила бы.

— Ты злишься, что ли? Тебе ведь есть, куда ехать, правда? Сын…

— Не. Твое. Дело. Настя. Я никуда не уеду и точка. С хрена ли я куда-то должна уезжать? Мне нравится наш город. Не столица, да, но мне в столице никогда и не нравилось. Слишком шумно и многолюдно, человеческий муравейник. Здесь мои корни, мои родные. Родители, в конце концов, на кладбище! И нет, не надо мне советовать «можно же приехать и на родительский день!» Я сама решу, как мне поступить, ясно?