Измена. Ты больше не моя (СИ) - Ярина Диана

— Не так давно был он. Если ты не успел его сменить.

— Надеюсь, что нет. Скинь мне адрес, я позвоню ему. Он или сам подъедет или направит толкового человека. Главное, ничего, слышишь… Без самодеятельности, Ника! — ворчит, как старый дед.

Кажется, я даже наяву вижу, какое умное лицо при этом он делает и глаза так прикрывает, слегка покачивая головой.

Покровительственный вид.

Раньше меня это невыносимо сильно раздражало: как он вот так, свысока, наблюдал за моими действиями и выручал в моменты неразберихи.

— Ты справишься, Ника. Ты же умная девочка и сильная. Просто торопыжка. Жду от тебя смс с номером. Держи меня в курсе, хорошо?

*

Я приезжаю почти одновременно с машиной скорой помощи. Благо, Марина все же решилась сделать это.

Трогать Карину мы сами не стали. Лужа крови, действительно, чересчур угрожающе выглядела.

Марина промямлила врачам, что Карина поскользнулась и упала, о драке говорить не стала.

Я тоже промолчала: если зайдет речь, что нужно вмешательство полиции, то будет другой разговор, а сейчас.

Главное, Карина жива.

Никогда не думала, что я буду так сильно радоваться этому, ведь речь идет о шлюхе, которая залезла змеей в мою семью: отравила там все своим ядом: дочь, мужа…

Это не снимает вины с Романа, но все же.

— Не переживай, твоя подруга поправится, — говорю Марине, сжав ее ладонь.

Она машет головой в знак отрицания:

— Нет-нет! Нет…

— Поправится! — говорю с нажимом.

— Я не о том. Она мне больше не подруга. А еще… Еще она сказала, что беременна от папы. И я в это не верю! Я не хочу в это верить! — произносит она немного истерично.

Врач оборачивается, смотрит устало и немного нервно:

— Еще и беременна? Что за… С травмой головы, нога распухла, кажется, тут заражение, и беременность? Это точно?

— Я… не знаю, — шепнула Марина. — Она мне сказала это перед тем, как…

— Упасть, наверное, — хмыкает врач. — Ладно. Будем считать, что она беременна. Но действовать по ситуации.

— Что это значит? — интересуется Марина.

— Если встанет вопрос, чью жизнь спасти — матери или ребенка, жизнь матери — в приоритете, — объясняет врач. — Предполагаемый срок небольшой, судя по всему.

— Да какая она беременная! Она шампанское хлестала, фотки выложила! — возмущается Марина.

— Мариш, тише, — успокаиваю дочь. — В больнице выяснят, появится ли у тебя сестренка или братишка. Или не появится.

— Да ты издеваешься… Что ты смеешься, вообще?

— Кажется, это нервное. Мамуль, вам укольчик сделать?

Я закрываю ладонями лицо.

Мамуля, ахах. Рома меня в последнее время так называл.

Смех — неестественный и натянутой, сухой.

— Кажется, тут всем укольчик успокоительного не помешает, — замечает медбрат.

В отличии от нас они спокойны, как удавы.

Просто выполняют свою работу и, вероятно, они видели ситуации и похлеще этой, а у меня на глазах за последние дни столько всего произошло, что я хочу просто закрыть глаза и забыться сном без сновидений.

Как нырнуть в черную яму и остаться там, пока не отболит.

У меня такое чувство, что события вокруг меня закручиваются, как торнадо, как пружина, которая сжимается и сжимается, а потом… выстреливает.

Глава 40. Она

Карина приходит себя в больнице. Я провожаю взглядом каталку, на которой она шевельнулась.

Слава богу, живая! Пришла в себя? Значит, нет серьезных повреждений.

Но мы рано обрадовались.

Этой гадине хватает сил оторвать от каталки проломленную голову, поймать меня в фокус взгляда и громко заверещать:

— Это они! Они на меня напали! Слышите, все? На меня напали! Марина, подружкой прикидывалась, но она меня едва не убила…

Вот черт!

Теперь я уже не так рада тому, что она пришла в себя, а на Марину вообще без слез не взглянешь.

Она бледнеет и трясется от страха:

— Меня посадят в тюрьму? Меня… Меня допрашивать будут?

— Успокойся, Марин. Еще ничего не случилось.

Однако кто-то из медперсонала обронил:

— У полиции будут вопросы, мы должны будем ответить то, что услышали.

Марину трясет, ведет в сторону.

Я едва ее удержала, опустила на диван.

— Все хорошо, слышишь? Сейчас приедет адвокат и все решит.

— Какой еще адвокат?

— Папин. Рома сказал, что он пришлет толкового человека.

— Ааа… Хорошо.

Марина расслабляется немного, хотя бы уже смотрит без явной паники во взгляде, а меня это царапнуло изнутри.

— Что же ты папочке не позвонила, если мне не доверяешь?! — восклицаю в сердцах.

Марина моргает и тянется ко мне, в попытке обнять. Я отступаю назад, трясу головой:

— Не трогай меня.

— Я бы позвонила… отцу! Но он в больнице. Без памяти! Я не думала, что ты обидишься, мам! Но вся эта волокита никогда не была твоей сильной стороной.

Неразумно обижаться на правду, верно, так отчего же мне настолько обидно сейчас.

— Мама… Мам, я не хотела, правда.

Марина разрыдалась:

— Я просто хочу, чтобы это закончилось. Пожалуйста… Пусть все закончится!

И мне хочется того же самого: просто сесть, разрыдаться и верить, что кто-то, большой, умный и сильный решит мои проблемы.

Но никого нет.

А большой и сильный, который щеголял своим умом, сам лежит на больничной койке.

И я не вправе просить его решать мои проблемы, ведь мы больше не вместе.

Господи, ему бы со своими проблемами разобраться…

***

Адвокат появляется вовремя. Благодаря его вмешательству, процесс общения с полицейскими выглядит почти безобидной беседой, вежливой с двух сторон.

Марина валится с ног от усталости, я — тоже. Но мне нужно сделать еще кое-что, поэтому я отправляю Марину к себе на такси, предупредив:

— Я приеду к тебе. Надеюсь, ты не будешь против.

— Нет, не буду. Я хотела тебя попросить побыть со мной…

Она пытается держать уверенный вид, но в глазах блестят слезы.

Кажется, мы все перенервничали.

Когда она уезжает, я жду кое-чего — времени, когда можно будет зайти в палату к Карине.

Приходится подождать и пойти на хитрость, когда никого рядом нет, я тихо прошмыгнула к двери палаты, желая поговорить с этой гадиной, как вдруг услышала.

— Организуй мне платную палату в хорошей клинике, а не вот это… — голос капризный.

Надо же, какая неубиваемая. Едва пришла в себя, но уже командует, вертит моим мужем.

Так я решила: что она разговаривает с Ромой, а еще я мгновением позже возмутилась и успела прогореть почти до тла от мысли, что он мне врет, он снова мне врет, во всем и всегда… просто… Врет!

Но следующая фраза заставила меня застыть без движения:

— Да плевать я хотела, Алексей. Я сказала, лежать здесь не хочу и все. Сделай что-нибудь! Ах, не хочешь… Тогда до отправки твоей жене наших хоум-видео остается три… две… одна… секунды. Ааа… Ладно, другое дело. Чао, котик, ты по мне не соскучился? Фу, как грубо… Раньше ты таким не был, — смеется.

Алексей?!

Тьфу, я даже не сомневалась, что он — блядун и гуляка.

Но чтобы он и Карина… за спиной Ромы…

Боже, это кошмар какой-то.

Мне захотелось помыться после услышанного и даже стало противно прикасаться к двери.

Я хотела поговорить с этой тварью, чтобы она не смела лезть дружить к Марине, но… Теперь я понимаю, что с такой, как она, разговаривать бесполезно.

С такими нужно действовать их же методами — просто травить, уничтожать безжалостно, как вредителей, которые пробрались в дом.

Отхожу назад: мои ноги такие тяжелые, что я едва передвигаю ими.

Сразу как-то резко чувствую, что я уже не двадцатилетняя девочка, которая могла полтора суток не спать и быть бодрой, полной сил и энергии.

Сейчас мне хочется только одного — лечь и задрать ноги повыше.

Укутаться в теплый плед, включить электрический камин и поспать.