Вкусная (СИ) - "De Ojos Verdes"

Мари была потрясена его последними словами. Обомлев, она уставилась в темноту расширенными глазами.

— Ты либо идиот, либо слепой. Сам же говорил, что в курсе — я всех от себя отгоняю. Сегодня я пришла к тебе, капитулируя, засунув гордость куда подальше, чтобы ты понял то, что я не могу выразить словами. А ты…ты всё думаешь не о том…

Адам медленно поднял к ней своё лицо.

— Даже если я скажу, что ненавижу тебя, это неправда. Никто и никогда не заменит мне твоих глаз. Я испытываю какую — то маниакальную потребность в тебе, хотя, честно, совсем не хочу этого. Просто иначе не могу. Ты вошел в мое сердце, когда мне было всего лишь пять. И если по прошествии стольких лет всё ещё живешь в нём, то это уже неизлечимо…

Он внимательно слушал, даже не пытаясь перебить. У Мари открылось какое — то второе дыхание, было очень легко изливать свою душу, не боясь быть осмеянной. Может, это и не нужно Адаму, но это нужно ей. Не было стеснения, робости или стыдливости. Не было и стремления произвести впечатление, вызвать ответное чувство. Хотелось просто быть честной и поставить точку в этих бессмысленных войнах.

— Знаешь, Адам, — продолжила она, — ты вовсе не заслуживаешь этого. Когда — то меня в тебе многое восхищало, я считала, что мы очень похожи по силе духа. Именно поэтому всегда бегала за тобой хвостиком, пытаясь привлечь внимание. Мне очень хотелось быть близкой тебе, дать знать, что есть человек, бескорыстно любящий тебя. Я была ребенком. И ты был ребенком. Но мы больше не дети. Всё стало по — взрослому жестоким и циничным.

Мари сглотнула и облизала пересохшие губы. Его взгляд заставлял сердце биться с удвоенной частотой. Даже в темноте он был способен пробирать до мурашек…

— Адам ты зациклился на нескольких моих ядовитых словах, сказанных в пылу ярости. И пропустил миллионы признаний, которые были наполнены любовью. Если ты до сих пор не понимаешь этих простых истин, то ты настоящий олигофрен. И я больше не хочу быть свидетелем твоих «заскоков».

Девушка почувствовала, как хватка Адама ослабевает. Он её выпустил. Мари медленно поправила платье, неотрывно глядя на него. Сожаление. В его глазах горело сожаление. О чем конкретно он сожалел — было непонятно.

Молчание затянулось. Её начало колотить от напряжения в мышцах. Сейчас пора было бы развернуться и уйти, но она стояла и ждала. Чего? Разве её участь не была предрешена много лет назад?

Сила и упорство, которые всегда присутствовали в девушке, как — то улетучивались, стоило ему оказаться вот так близко. Казалось, она даже забыла о том, что всего лишь пару минут назад он пытался задеть её за живое и сделать как можно больнее.

Боже, это ведь Адам. Ей известно, каков этот человек. Не имеет смысла втолковывать ему что — то, пока он сам не захочет принять реальное положение дел…

— Я не могу тебя отпустить сейчас. Не так… — вдруг услышала Мари мольбу в его голосе.

«Не отпускай» — хотела сказать она в ответ, но продолжала молчать.

А потом вновь почувствовала руки Адама на своей талии. Он осторожно развернул её спиной к себе, словно боялся, что она станет сопротивляться. Но девушка не стала этого делать, тронутая его раскаянием и…непреодолимым желанием вновь познать силу чувств, когда — то связавших их вместе. Что бы ни было, эта ночь принадлежит ей. А что будет потом — об это можно подумать и завтра.

Перекинув её длинные волосы через плечо, Адам оголил шею, и Мари почувствовала тёплое дыхание на коже. Его пальцы нащупали собачку замка и потянули вниз, миллиметр за миллиметром раскрывая своему взору спину девушки. А потом она почувствовала прикосновение горячих губ, оставляющих дорожку вдоль её позвоночника. Думать ни о чем не хотелось. Мари сосредоточилась на том, чтобы не упасть, и облокотилась о стену. Столько лет прошло…но всё так же остро, как и в первый раз. Она мечтала ощутить это снова.

— Ты хочешь остаться? — обольстительным шепотом проговорил он у самого уха.

Мари была в состоянии лишь кивнуть. И ему этого было достаточно.

Адам развернул её к себе одним резким движением и приник к ямочке у основания шеи. Кто бы мог подумать, что такой невинный поцелуй может довести человека до обморочного состояния. Мари вдруг осознала, что совсем не дышит, когда он немного отстранился и, задев указательным пальцем плечо платья, небрежным движением заставил ткань сползти по руке. Затем проделал то же самое со вторым плечом.

Через долю секунды она осталась стоять перед ним в одном нижнем белье. Тусклый свет, проникающий в коридор всё через те же стеклянные двери балкона в гостиной, вряд ли мог дать возможность хорошо рассмотреть её… Но, видимо, не Адаму.

Он с глухим стоном прижал Мари к своему телу и накрыл губы девушки своими, не в силах больше ждать. Непередаваемая волна наслаждения накрыла её с бешеной скоростью. Да, пожалуй, за последнее время она впервые почувствовала вкус настоящего поцелуя, в котором не было ни капли злости. Только страсть. Кричащая, всепоглощающая…

Так они и дошли до гостиной мелкими шагами, не в силах хотя бы на миг оторваться друг от друга. Мари руками обнимала его за шею, ища опоры, а он продолжал держать её за талию, не оставляя между ними ни капли расстояния. В какое — то мгновение девушка оторвалась от любимого и жадно вдохнула, страдая от катастрофической нехватки кислорода. Адам времени не терял — сразу же стал исследовать изгиб плеч, одаривая её бесконечным потоком мелких прикосновений чувственных губ.

Мари перенесла руки ему на грудь и непослушными от возбуждения пальцами стала расстегивать пуговицы его белой рубашки. Ей казалось, это длилось целую вечность… Затем Адам сам снял её быстрым движением и принялся стягивать свои классические брюки. В этот раз Мари уже без стеснения смотрела на его тело, не испытывая прежних страхов. Мой! Пульсировало в мозгу это слово.

Оставшись обнаженным, он взглянул на неё с такой предвкушающей хищной улыбкой, что по телу Мари пробежала целая свора тяжелых, давящих мурашек. Глаза Адама опустились ниже, и она заметила, как он застыл, пытаясь справиться со своим потрясением от увиденного.

— Шикарно…

И не совсем понятно, это слово обращено непосредственно к ней, или же к красному сексуальному белью, которое она надела специально для него…

После этого, казалось, он совсем потерял остатки самообладания. Мари поджала губы в попытке не кричать, когда Адам зубами начал медленно стягивать бретельки её бюстгальтера. Самая что ни на есть пытка. Вот что это было. Его проворные пальцы помогли и ей остаться нагой. Теперь между ними не было никаких барьеров…

Опуская Мари на матрас, он что — то бессвязно бормотал себе под нос, но она не могла расслышать его сквозь сладкую пелену, в которой находилась. Девушка всем сердцем стремилась к любимому, хотела раствориться в блаженстве, что сулил этот пламенный взгляд карих глаз. Познать всю силу наслаждения, которое он готов был ей подарить. Это пульсирующее желание в крови сводило с ума своим стремлением высвободиться. Она потянулась к нему, но Адам завел ей руки над головой, как сделал это немного ранее, но теперь без грубости, а с долей нежности в своих действиях.

Мари потеряла счет поцелуям, сыпавшимся на неё в течение последующих минут. Они перетекали в часы, как ей казалось… Ни осталось, наверное, ни единого кусочка кожи, где она не почувствовала бы его губы или трепетные руки. Всё тело горело так, словно девушка находится в смертной агонии. Мари была его пленницей, которой Адам не давал шанса предпринять что — то самой. А ведь ей так хотелось подарить ему в ответ хотя бы маленькую частичку своей любви…

— Я не могу насытиться… — шептал он.

— Вкусная…до чего же ты вкусная, — постоянно доносилось до её слуха.

— Ведьма… — посмеивался Адам.

В конечном итоге Мари не выдержала и пнула его коленом за то, что он продолжал терзать её так долго. Вызов он принял, нависая над ней мощной стеной. Глаза в глаза, без лишних слов, Адам соединился с ней, заставляя дикий стон вырваться из самых глубин души Мари.