Измена. Просчиталась, но...где? (СИ) - Дюжева Маргарита

Стоило Ольге представить свою жизнь на привязи, возле кучи грязных подгузников, и нескончаемые бессонные ночи, как снова началась истерика.

Ну уж нет…

Одна она в этом барахтаться не собиралась.

Наплевав на прежние планы, которые все равно ни черта не сбывались, она снова схватилась за телефон и в этот раз набрала номер матери.

— Здравствуй, Оленька, — почти тут же раздался в трубке родной голос.

— Мам, — простонала она в трубку. Ей даже не пришлось притворяться и выдавливать из себя рыдания – слезы и без того текли по щекам, — мамочка…

Та сразу всполошилась:

— Что случилось? Ты заболела?

— Нет, мам, — всхлипнула она, — я… у меня ребенок.

В трубке сначала повисла тишина, потом раздалось растерянное:

— Как? Откуда?

— Меня заставили…

— Как заставили? — ахнула мама. — Кто?!

Ольга снова шмыгнула носом и поведала ей свою печальную историю:

— С мужчиной познакомилась. Влюбилась. Думала, у нас все хорошо будет. Дом, семья, детишки. Как у вас с папой, — горестно вздохнула она. — Потом узнала, что беременная. Он был так рад, говорил, что о сыне мечтает. Сказал, чтобы обязательно рожала, очень настаивал на этом. Все кормил обещаниями, что вот-вот и поженимся. Квартиру хотел нам купить, клялся, что работать к себе на фирму устроит. А потом взял и пропал. Даже из роддома не встретил! Вместо этого сказал, что не нужен ему никакой ребенок, и уехал отдыхать! И я теперь одна, с малышом. Он все время плачет… я не знаю, что делать.

Она тоже заплакала. Горько, навзрыд. Потому что жалко себя стало до безобразия. Своей испорченной внешности, своей свободы.

— Оля, Оленька…— мама заикалась, — ну как же так…доченька…

— А вот так, мам. Вот так. Поигрался влюбленной бестолковой дурочкой и выбросил. И даже не вспоминает обо мне. О нас.

На другом конце трубки раздалась какая-то возня, потом строгий голос отца:

— Кто это сделал?

— Пап, ну какая разница, — простонала она, старательно отыгрывая обреченность, — ты все равно его не знаешь. Просто мужчина. Мы познакомились на выставке… между нами сразу вспыхнули чувства. Вернее, у меня чувства, а он… он… — и снова реветь.

Уж она-то знала, как сильно всегда отца заводили ее слезы:

— Хватит стонать! Лучше расскажи, кто он, где найти.

— Зачем тебе, пап?

— Как зачем? Поеду разбираться с этим моральным уродом! Что за игры такие… Думает, раз в столице живет, то приезжих девчонок за нос водить можно? — ярился отец. — И почему мы об этом узнаем только сейчас?

У него и так было обостренное чувство справедливости, а тут родная дочь под удар попала! Конечно, он не мог оставаться в стороне.

Именно на это Ольга и рассчитывала… А еще на мать, которая должна была приехать вместе с ним и позаботиться о внуке. Поэтому напустила в голос побольше смирения и начала покаянно блеять:

— Я не говорила вам, потому что не хотела беспокоить. Ждала, когда все наладится. Думала, ну вот сейчас подадим заявление в ЗАГС, так сразу и сообщу радостную новость. А оно не наладилось. Только хуже стало. Он… он…

— Что он? — грозно спросил отец, с каждой секундой закипая все больше.

— Он женатый, пап. А мне сказал, что нет у него никого. Кольцо снимал, прятал. Как я могла догадаться о том, что у него семья есть? Думала, он меня любит, а он просто использовал, развлекался на стороне от жены.

— Да как ты могла кобеля распутного просмотреть?!

— Прости меня, пап. Я такая глупая… Поверила, влюбилась. Я знаю, мне нет оправдания, прости…

Она ревела, ревела, ревела. По кругу рассказывала одно и то же то отцу, то матери. Мать тоже ревела. Отец где-то на заднем плане громко ругался и в гневе грозился стереть этого ублюдка в порошок.

— Мы приедем, дочка. Не переживай. Завтра на работе напишем заявления на все отгулы, что заработали, купим билеты на ближайшее число и приедем. Ты только держись там. Все будет хорошо.

— Спасибо, мам, — она растирала слезы по красным, опухшим щекам. Все, результат достигнут, пора было заканчивать с представлением, — я пойду, ладно? Сынишка проснулся уже. Кормить надо.

— Беги, зайка. Беги. И не нервничай, а то молоко пропадет. Мы с папой приедем и будем во всем разбираться.

— Спасибо, мамуль.

Ольга и криво усмехнулась. Молоко пропадет… да она мечтала об этом с первой секунды, как оно только появилось, и намеревалась как можно скорее избавиться от этого пагубного занятия. Не хватало еще, чтобы сиськи рассосались до этих уродливых доек, с огромными темными сосками.

Ребенок еще спал.

Надо бы постирать, прибраться, но так лень… От всей этой домашней суеты уже тошнило. Вместо этого она первый раз за день спокойно села за стол и, не торопясь, поела, попутно листая страницы в поисках близлежащего массажного салона и фитнесс клуба.

После звонка родителям настроение чудесным образом улучшилось.

Она знала, что маменька прилетит на крыльях любви и будет той самой безумной бабушкой, которая готова день и ночь корпеть над внучком и писаться от умиления каждый раз, когда он что-нибудь агукнет или наделает полные памперсы. Можно будет перекинуть на нее все эти бестолковые хлопоты и заняться своим восстановлением. Ольга планировала справиться с этим в максимально короткие сроки, а для этого надо было хорошенько высыпаться, сесть на диету, заняться спортом.

А что касается отца… Отец кого угодно своей правильностью достанет. И не слезет с Прохорова до тех пор, пока тот не начнет обеспечивать нормальные условия и для нее, и для ребенка. И плевать ему будет на то, что этот козел женат. Обрюхатил? Отвечай. Еще и друзей своих привлечет. А там и вояки есть бывшие, и кто-то из органов. Пусть все старперы, но связи-то остались, так что ждут бедного Глебушку непростые времена.

Думая об этом, Ольга злорадно улыбалась.

Да, изначальный бизнес-план накрылся одним местом, но просто так сдаваться она не собиралась. Зря что ли рожала? Зря себе вредила? Как бы не так! Прохоровы ей должны, вот пусть теперь и расплачиваются.

Глава 20

Жизнь налаживалась…

Я не скажу, что все осталось позади, а вокруг нас прыгали розовые единороги, брызгая от восторга зефирками и ванильными радугами.

Конечно нет. Единорогов давно перестреляли, выпотрошили и наделали из них косоглазых чучел. Такова реальность, и надо было с ней как-то мириться.

Головой я понимала, что Глеб попался на крючок хитросделанной щучки, что когда тебе подсовывают коктейль, от которого сносит крышу, то практически нет шансов выйти из битвы без потерь. Глазами видела его отношение к белобрысой проблеме – в нем была пустота и полное отторжение. Она ему на фиг не сдалась, вообще, полностью, от и до. Как кусок навоза, который прилип к ботинку.

Но сердце… в сердце сидела заноза, и кто его знает, когда она рассосется полностью. Если рассосется.

В этой истории вообще было слишком много «если».

Если бы он не щелкал клювом и не вел себя, как благородный лопух, его бы не выбрали на роль жертвы.

Если бы он не взял тот дурацкий бокал у какой-то непонятной девки, его штаны и головастики остались бы на месте.

Если бы у нее не родился ребенок, который все усложнял в миллион раз. Я, наверное, до конца жизни буду вздрагивать и невольно ждать его вторжения в нашу жизнь.

Я не желала зла ребенку, но и не была из тех женщин, которые привечают нагуляшей со стороны. Моя позиция осталась неизменной – никаких контактов и точек соприкосновения. Просто нет и все. Прощение не подразумевало полного принятия и готовности с закрытыми глазами тащить в свою жизнь инородные объекты. Этот мальчик всегда будет для меня свидетельством измены. Хоть и невольной, но все-таки измены. Поэтому пусть будет счастлив, но подальше от меня и моей семьи.

Эгоистка? Естественно! А как иначе?

Жестокая? Возможно. Это только в сказках сладкие всепрощающие овечки побеждают чудовищ трепетным взглядом, невнятным блеянием и пунцовыми щеками. В жизни приходится держать удар, а когда у тебя дети – еще и над ними щит поднимать. Потому что кто, если не мы?