Игорь Редин - Синий роман
И вот я еду в ярко-желтом, как канарейка, ПМГ в Алупкинское отделение милиции за то, что спал на бетоне. Правда, во всём этом хозяйстве есть и положительные стороны, а именно: я, наконец-то, куда-то еду.
Продержав в обезьяннике около четырёх часов и не выдвинув против меня никаких обвинений, меня отпустили на все четыре стороны. Глупо наказывать человека за то, что тот просто спал. Пусть даже не очень тверёзый и не в совсем подходящем для этого месте.
Пошёл я туда, где наливали. И интересовал меня, отнюдь, не лимонад. Помню только свой путь к ближайшему кафе и свои первые сто пятьдесят грамм водки, предусмотрительно разделённые на три равных части. Всё остальное словно в тумане.
«Утро туманное, утро седое…» Из тумана периодически выплывали и оседали в моей голове не челны Степана Разина, а вещи более обыкновенные. Хотя, если бы я увидел в тот момент вышеозначенного гражданина на расписных водных средствах передвижения, то этому совершенно не удивился бы. Вместо него я, как бы наблюдая за собой со стороны, видел сначала такси, в котором я куда-то ехал, затем ресторан в районе перевала, после чего опять такси, с помощью которого моё тело добралось до Симферополя.
Железнодорожный вокзал. Кассы. Перрон. Поезд. Вагон-ресторан. И, наконец, какой-то город, в гостинице которого я остановился.
Город был настолько мал, что впору обозвать его просто городком, и даже на карте местного значения его не было. Город был, но его не было.
Я проснулся. Головушка бобо, во рту бяка, а тело – пластилин – лепи, что хочешь.
Пришли скульпторы и, не смотря на то, что в целом они были достаточно обходительны и крайне вежливы со мной, постучать в дверь они забыли, а может быть, у них это не заведено, и предупреждающий стук в дверь для них являлся анахронизмом.
Дав мне чего-то понюхать, чего-то глотнуть, они вылепили-таки из меня нечто очень похожее на человеческий организм.
– Здравствуйте, – сказала миловидная молодая женщина, почти девчонка, – Как добрались?
– Добрый день, – ответил я, – спасибо, не помню.
– Вечер, – поправил меня один из её спутников.
– Что вечер? – не понял я.
– Сейчас вечер. А именно: двадцать три часа по Москве, – уточнил другой и раздвинул тяжёлые шторы.
– Подождите. Получается, я проспал целые сутки? – не поверил я, потому что сон алкоголика тревожен и краток, и мне не раз, на собственном опыте приходилось в этом убеждаться.
– Если быть более точным, то неделю.
– Что!? – закричал я, удивлённый даже не столько тем, что целая неделя выпала из моей жизни, словно птичка из открытой клетки, опьянённая воздухом свободы и склеившая ласты от внезапно нахлынувшего на неё счастья, сколько тоном, каким это было сказано. Как будто речь шла о двух-трёх часах, максимум.
А, между тем, я лишился целой недели драгоценного времени. А сколько можно было бы выпить за это время или сделать массу других полезных вещей?
– Не расстраивайтесь, – произнёс тоном философа третий, самый старший, – у Вас ещё будет время наверстать упущенное.
– Время не воротишь, – грустно и не менее философично заметил я.
У меня перед глазами вырос образ постоянно шагающего маленького человека. Шагал он исключительно вперёд.
– Ну, почему же? – с тайной в голосе, глазах и ещё чёрт знает в чём, возразила мне девица.
Наверное, она была ведьмой. По крайней мере, мне так показалось, и ей сейчас не хватало только метлы.
Ночь прошла в разговоре, из которого я понял, что в этом городе я появился не случайно и, что мне отведена в нём некая особая миссия, в назначении которой я до конца так и не разобрался.
Как-то без предупреждения, прямо так же, как его предшественники, вломилось в номер утро. Я подошёл к окну. Оказывается, гостиница, в которой я остановился (или меня остановили?), стояла на берегу моря и, открыв окно, я полной грудью вдохнул свежий морской воздух. Запахло крабами. Из номера. Это, практикуя отсутствие стука в дверь, из гостиничного ресторана принесли мне завтрак. Кто позаботился о моём желудке, я не знаю, но догадываюсь. Лишь приступив к поглощению экзотических даров моря, я понял, как сильно проголодался. Шутка ли? Не есть целую неделю. Эдак и загнуться не долго. Крабов было много. Так много, что ими можно было накормить если не армию, то, наверняка, флот. Все они были очищены от панциря, и только три рака, ходящих боком, пребывали на блюде в первозданном, но варёном виде. Наверное, сделано это было для того чтобы я смог насладиться самостоятельной разделкой крабов. Но при таком огромном количестве очищенного мяса, только трудолюбивый идиот станет заниматься разделкой членистоногих представителей морской фауны.
Пока я завтракал, меня не беспокоили, но на коду моего общения с прекрасным (кто скажет, что еда – это не прекрасно?) в мой номер (естественно, без стука) вошла ведьмоподобная дама (если не она, то её мама точно была ведьмой) и предложила мне прогуляться по городу.
Городок выглядел весьма цивильно. Только удивляло огромное количество храмов, а также полное отсутствие кошек и рекламы. Реклама – признак цивилизации, но, несмотря на её отсутствие, город жил вполне полноценной жизнью и в нём водились, знаете ли, рестораны и кинотеатры, дискотеки (две) и магазины, а также цирк, зоопарк, три школы и огромное количество баров, разместившихся в подозрительной и достаточно опасной близости от учебных заведений, дающих среднее образование.
– Я кое-что из Ваших рассказов читала, – сказала мне Жанна. Как выяснилось, именно так звали мою спутницу.
– Да? И что же?
– «Небо», «Просто так…» и ещё…, – она, вспоминая очередное название, устремила свой взгляд в небо, просто так ей удобнее было вспоминать, – «Обрывок газеты» и «Интервью с осенью» или «Скука». Я не помню.
– Есть и то, и другое, – меня удивили столь обширные познания в области названий моих рассказов. Осталось выяснить, насколько хорошо она запомнила их содержание, – и что Вам в них больше всего понравилось?
– Общее впечатление, – прекрасный ответ для отмазки, но затем, сказав: – только мне не понятно, почему хорошие стихи пишутся с помощью ненаписанных слов? – она удивила меня. Значит, всё-таки, она действительно читала их. Мои рассказы. По крайней мере, один из них.
– Я, как-то слушая достаточно посредственную песню с текстом подстать ей, подумал: если бы в нём не было отдельных слов, то он, по крайней мере, не вызывал бы у меня чувства отвращения. Но они, эти слова, были. А слово, как известно, не воробей. Вот я и подумал, что для того чтобы написать хорошие стихи, нужно с особой тщательностью отбирать слова, избегая ненужных.
– Как же отличить нужное слово от ненужного?
Вдруг, ни с того ни с сего, стало темно, как ночью. Как будто город был одной большой комнатой без окон, и в ней кто-то выключил свет. Это в полдень-то. Похоже, тут всё, везде и всегда приходит без стука. Жанна, как-то сразу, словно кошка перед прыжком, собралась и, сказав всего три слова: «Беги за мной», побежала. Мы бежали по внезапно опустевшему городу, забегая в подворотни проходных дворов и вновь выбегая на центральные улицы. Моё дыхание стало частым, а сердце, казалось, вот-вот выпрыгнет из груди. Для того чтобы спокойно посидеть (можно прямо на асфальте), а не бежать непонятно куда и непонятно от кого. Казалось, мы бежали вечность, пока, миновав очередной проходняк, ни очутились возле небольшой церквушки. Подбежали к дверям. Затарабанили в них. Сначала она, я после. Нам открыли сразу же.
В церкви было настолько много людей, что впору сравнить её с переполненным автобусом. Люди самые разные. От бомжей до вполне респектабельных бизнесменов, которые неустанно куда-то звонили, о чём-то кого-то спрашивали и, получив ответы, вновь куда-то звонили.
– Что всё это значит? – мой вопрос звучал вполне естественно, но присутствующих он поверг в шок.
– Кошки, – спокойно произнесла Жанна.
– Что кошки? – я люблю кошек и не хочу, чтобы эти милые животные были замешаны в какую-нибудь грязную историю.
– Да. Грязнее не придумаешь, – словно прочитав мои мысли, продолжала она, – кошки в нашем городе – это души невинно убитых. И приходят они для того чтобы мстить живым за то, что те не смогли или не захотели предотвратить их нелепую смерть. Но, предупреждая о своём приходе, они делают так, чтобы днём наступала ночь.
– Всё это очень похоже на бред.
– Это в их власти. Нашим миром правят кошки. Поверь.
– Почему мы прячемся от них в церкви? – и, поняв бессмысленность своего вопроса, я продолжил: – Погоди. Дай я сам догадаюсь. Наверное, потому что это единственное место, где от них можно спрятаться. Я угадал?
– Да. Только не спрятаться, а спастись.
– Но мы пробежали мимо двух синагог и одной мечети. Почему мы не могли от них укрыться там?
– Каждому воздастся по вере его. Спасает не храм, спасает вера. А мы с тобой православные.
Позднее из рассказа Жанны я понял, что город их нарисованный. Вернее, он был написан каким-то любителем мистики средней руки, и мистификатор сей, должно быть, очень не любил кошек, коль наделил последних такими ужасными и кровожадными повадками, что впору, опечалившись этим прискорбным фактом, удавиться.
