Анна Берсенева - Опыт нелюбви
– Тебе просто не нравится их название! – бросила Матильда. – И это самое обыкновенное бабство, больше ничего. Что бы ты ни думала про свои великие руководящие способности.
– Мне не нравится их идиотское название. – Кира почувствовала, как становятся узкими ее глаза и стальные интонации появляются в голосе. Нельзя сказать, чтобы ей приятно было все это в себе чувствовать. – Мне не нравится их генеральный директор. Мне не нравится их непрозрачность. И мне слишком дорога моя репутация, чтобы я могла все это игнорировать.
– Смотри ты, сколько пафоса! Какую уж такую репутацию ты за год наработала, чтобы так ею дорожить?
В Матильдином голосе послышались такие базарные нотки, что Кира больше удивилась, чем обиделась. Да и вообще, на обиженных воду возят, это она с детства знала.
– Мы прекращаем все контакты с «Сиреневым туманом». – Она встала из-за стола. Разговор был окончен. – Приятных выходных.
Если бы Матильда, выходя, могла хлопнуть дверью, то, наверное, это был бы звук пушечного выстрела. Но дверь в «стакане» была сделана таким образом, что хлопнуть ею было невозможно.
Тем не менее, когда Кира вышла на улицу, настроение у нее было отвратительным. Она не понимала причин Матильдиного демарша и совершенно его не ожидала. И из-за чего столько раздражения, злобы? Из-за какого-то подозрительного холдинга, директор которого прилюдно ведет себя как клоун! А ей-то казалось, что они с Матильдой работают не просто слаженно, но дружески.
«Что ж, значит, это мне только казалось», – подумала Кира.
По выработанной привычке она не просто подумала это, а отчетливо проговорила про себя.
Привычку эту привила ей бабушка, еще когда Кира в первом классе училась.
– Ты – человек слова, – сказала она тогда.
– Это значит, если я дала слово, то обязательно его сдержу? – спросила Кира.
– И это тоже. Но главное – ты живешь умозрительностями, поэтому слово имеет на тебя большое влияние. Может быть, даже большее, чем любое действие или событие. Из-за этого ты уязвима, и у тебя еще не однажды будет случай в этом убедиться. А пока что возьми себе в привычку проговаривать то, что ты считаешь важным или что вызывает у тебя сомнения. Тогда тебе легче будет принимать решения и изживать неприятности.
– Вслух проговаривать? – удивилась Кира. – Все будут думать, что я сумасшедшая.
– Что будут думать все, не так существенно, как тебе кажется, – усмехнулась бабушка.
– Ага, не существенно! – вздохнула Кира. – Надо мной и так все смеются, что я на физкультуре ничего не умею.
– Ну так научись. – Бабушка пожала плечами. Как будто это так легко, научиться прыгать в высоту, не сбивая планку! – А проговаривать можешь и про себя. Главное, отчетливыми словами. Пользу этого поймешь со временем.
Бабушкины советы были точны как в большом, так и в малом. К какому кругу жизни отнести вот этот ее совет, про власть слова, Кира не знала. Но это не мешало ей пользоваться им.
«Я не буду обращать внимания на Матильдино раздражение, – внутри себя проговорила она. – Не буду искать его причину. И все наладится. Просто с течением времени. А если не наладится, тогда и начну думать, как мне себя с ней вести».
Размышляя таким образом, она подошла к машине.
Весь этот год прошел для Киры под знаком вождения. Приобретение водительских навыков отняло у нее больше нервов и сил, чем приобретение навыков главного редактора. Редакторская-то работа, как и руководящая вообще, неожиданно оказалась для нее совершенно органичной – Кира будто родилась в этом качестве и всему необходимому обучалась быстро, словно лишь дополняла какие-то изначальные свои умения.
А вот машина… Как она намучилась, пока на-училась чувствовать ее габариты, как приходилось ей сдерживать себя, чтобы не шарахаться от едущих в соседнем ряду машин, когда ей почему-то начинало казаться, будто они подаются в ее сторону и вот-вот ее заденут! А следить во время движения за знаками!.. Разве это возможно, когда впиваешься руками в руль, а взглядом – в лобовое стекло и во все зеркала сразу?
Никогда она не презирала свою неловкость так сильно, как во время этой невыносимой учебы! Права она получила отчасти чудом, отчасти за деньги, и, когда садилась за руль, наличие прав ничуть не придавало ей уверенности.
Может, она так и мучилась бы всю оставшуюся жизнь, если бы Длугач в один прекрасный вечер не объявил ей, что с завтрашнего дня она начинает посещать курсы экстремального вождения.
Кира решила, что он над ней просто издевается.
– Экстремального? – возмутилась она. – Да я на самом обыкновенном повороте в ступор впадаю, если стрелки нет, а ты!..
– А ты потребуй от себя больше, чем способности позволяют, – усмехнулся он. – Только тогда и поймешь, на что ты способна.
«Ни на что я не способна», – уныло подумала Кира.
Но к тому времени она уже усвоила, что спорить с Длугачем бесполезно. Да и в конце концов он ей не только любовник, но и начальник. И водить машину ей необходимо для того, чтобы полноценно исполнять свои служебные обязанности. Значит, начальник вправе требовать, чтобы она училась этому так, как он считает нужным.
Она шла на первое занятие нехотя и с опаской. Но на этом же первом занятии оказалось, что экстремальное вождение дается ей гораздо легче, чем обыкновенное! То ли инструктор попался умелый, то ли она не настраивалась на успех, а потому не цепенела в напряжении… Но, сама того не замечая, Кира выполняла повороты на виражах полигона так, будто занималась этим всю жизнь. И даже не удивлялась тому, как легко в эти повороты вписывается.
И только когда, уже на своем «Фольксвагене», выехала с полигона на улицу в самый час пик и, к полному своему изумлению, не ощутила привычного страха, – только тогда Кира поняла, в чем тут дело, почему она так легко освоила то, для чего совершенно не была приспособлена.
Дело было в слове, опять в слове! Слово «экстремальное» привело ее в то состояние, которое называется «море по колено». А сознание того, что экстремальности не избежать, заставило ее войти в это море без размышлений и сомнений. И вышла она из него преображенная. Как Иванушка-дурачок вышел из кипятка Иваном-царевичем.
Так что теперь, спустя полгода, она уже не думала, садясь за руль, что ей предстоит сплошной кромешный ужас.
Но по телефону, когда была за рулем, Кира старалась не разговаривать. Все-таки ей требовалась в дороге полная сосредоточенность.
Поэтому, услышав из сумки звонок Длугача, она притормозила, не успев отъехать от крыльца цеха белого.
– Освободилась? – спросил он.
– Ага. В аптеке что-нибудь купить?
– Да я и так уже опух от твоих таблеток, – мрачно буркнул Длугач.
