Любовь – это путешествие - О'
На мгновение воцаряется тишина, затем тяжелые шаги по коридору, и отец входит в охотничьих сапогах, облепленных грязью.
Он стоит в дверях и некоторое время лишь молча смотрит на меня. Я спокойно выдерживаю его взгляд, но внутри бушует ярость, а ужас сжимает когти – вот и причина, по которой мы не виделись с мамой целых полгода.
– Рад, что ты образумился и вернулся домой, – бросает отец, отворачиваясь. – Помоги матери с ужином. А затем мы серьезно поговорим о твоем будущем.
Сейчас
В худшем случае у меня растяжение запястья. Однако добрая самаритянка Фелисити отвезла меня в травмпункт, не слушая возражений. И вот я сижу здесь, вместо того чтобы искать Деб.
Если честно, попадающиеся нам в пути добрые самаритяне уже надоели. Кевина было вполне достаточно.
– Болит, дорогая? – Фелисити гладит меня по волосам.
Она так и норовит прикоснуться ко мне. Деб бы ее возненавидела. Но где эта Деб…
В больничном отделении не протолкнуться. Только что мимо меня провезли женщину в забрызганном кровью летнем платье – словно кадр из фильма ужасов. А мужчина напротив, кажется, прижимает нос к лицу – стараюсь не представлять, что будет, если он опустит руку.
Все врачи и медсестры передвигаются исключительно бегом. Не вижу смысла тратить их время и в очередной раз пытаюсь уйти, но Фелисити и слышать об этом не хочет.
– Дождись друзей, – велит она, растирая мою здоровую руку. – Ох, а пальчики-то как лед! Причем в такую жару!
Фелисити на вид лет шестьдесят с хвостиком, и, похоже, ее главный инстинкт – материнский. Она одета в бежевую футболку и джинсы с вышитыми цветами на карманах, темные волосы заплетены в аккуратную косу.
Фелисити видела, как я споткнулась и свалилась. Не буду скрывать, зрелище было то еще: я шла по обочине и вдруг упала, раскинув руки. Хорошо хоть крайняя полоса была закрыта из-за ремонта, и меня не задавили. Конечно, я ободрала коленки и испачкала кровью штанины, и адски болит запястье, когда я пытаюсь сжать кулак или пошевелить рукой, но в целом ничего серьезного.
– Фелисити, ну честное слово! Всего-навсего растяжение, не нужен мне никакой рентген. Мне вообще помощь не нужна, я только врачей отвлекаю от работы.
Она похлопывает меня по колену.
– Тише, детка. – И говорит вслед пробегающей медсестре: – Сколько можно ждать! Кошмар! Нельзя ли побыстрее?
Закусываю губу и надеюсь, что никто нас не слышит. Снова проверяю телефон: уведомлений нет. Значит, Деб не нашлась. Бродит где-то в поле, пытается нас отыскать… Или ловит попутку до Шотландии. Или ее уже убил какой-нибудь маньяк-дальнобойщик.
– Адди?
Сердце подпрыгивает. Дилан пробирается через чужие сумки, детей и посетителей и наконец опускается передо мной на корточки.
– Ты в порядке? – спрашивает он, положив руку мне на плечо и заглядывая в глаза.
– В полном. Немного растянула запястье, вот и все. Умоляю, скажи Фелисити, чтобы она меня отпустила. Мне она не верит.
– Дилан, – представляется он и протягивает Фелисити руку. – Огромное вам спасибо, что приглядели за Адди!
– Рада помочь, – улыбается моя спасительница. – Она славная девчушка.
Дилан усмехается уголком губ.
– Всеобщее заблуждение, – ворчу я, и Дилан уже не может сдержать улыбку.
Тут я замечаю, что до странного задумчивый Маркус топчется у входа, засунув руки в карманы. Он ловит мой взгляд, и на его лице появляется выражение искреннего беспокойства.
– Все хорошо? – произносит он одними губами.
Я моргаю от удивления и слегка киваю. Маркус чуть улыбается и отворачивается в сторону выхода.
– Точно не хочешь, чтобы врач тебя осмотрел? – хмурится Дилан, рассматривая пятнышки крови на комбинезоне.
– Точно. И давай уже отсюда уйдем.
Дилан беспомощно разводит руками.
– Думаю, мы пойдем, Фелисити. Еще раз спасибо вам.
– Да ты что! Надо сделать рентген! – Она недовольно цокает языком.
– Уж если вы, Фелисити, ее не уговорили, то тут без шансов. Когда Адди что-то решила, она до последнего стоит на своем.
Видел бы он, сколько у меня в черновиках неотправленных ему сообщений. Бесчисленное количество раз я почти была готова передумать. Но в том-то и дело, что почти. Можно быть в двух шагах от решения, но если отказаться переступить черту, то никто и не узнает, как близко ты подошел.
Как выяснилось, лучший способ побыстрее увидеть доктора – собраться уйти. Измученная молодая женщина заставляет меня подписать выписку, снимающую ответственность с больницы. И ей даже хватает сил на легкую улыбку, прежде чем она бежит дальше.
На ярком солнце приходится щуриться, и я не могу разглядеть лицо Маркуса, стоящего возле машины, а когда подхожу к нему, он надевает маску невозмутимости.
– Ты как? – спрашивает, будто и не заходил в больницу.
– Нормально, спасибо.
Дилан открывает мне дверь, и я забираюсь на заднее сиденье, стараясь не повредить запястье.
– Стоп. Я сяду за руль, ты же не включен в страховку.
– Ничего, – отмахивается Дилан. – Я только…
Но я уже вышла из машины. Маркус развалился на переднем пассажирском сиденье с видом скучающего подростка. И все же он замечает, как я морщусь от боли, опуская ручной тормоз, и его рука накрывает мою.
– Давай помогу.
Слышу, как сзади Дилан ерзает на сиденье.
– Спасибо, – говорю я Маркусу и кладу несчастную руку обратно на колено.
Да уж, водить с растяжением непросто. От переключения передач на глаза наворачиваются слезы. Но Маркус уже не обращает на меня внимания, отвернувшись к окну.
– Блин, телефон жужжит, – говорю я, почувствовав вибрацию.
Мы мчимся по шоссе. Скривившись от боли, обшариваю под собой сиденье здоровой рукой, а второй осторожно придерживаю руль. Телефон лежит в заднем кармане комбинезона.
– Тебе помо…
Маркус тянется ко мне, но Дилан уже наклонился между сиденьями.
– Достал!
От его прикосновения по коже бегут мурашки. Волоски на шее встают дыбом, когда он вытаскивает телефон у меня из заднего кармана.
– Алло?
Напрягаюсь в ожидании.
– С Деб все нормально, – наконец говорит Дилан, и я с облегчением откидываюсь на спинку.
– Слава богу, – шепчу я.
Дилан заканчивает разговор.
– Как ни странно, ее нашел Родни.
– Где она была?
– Угадай.
– М-м-м… пришла до отеля?
– Нет.
– Шла вдоль шоссе?
– Нет.
– Поймала попутку?
– Опять неверно. Ты недооцениваешь способность своей сестры попадать в абсурдные ситуации.
– Сдаюсь. Где она была?
– Пила пиво с Кевином-дальнобойщиком.
Оказывается, Кевин написал свой телефон на руке Деб, и теперь, стоя в холле отеля, сестра радостно объясняет нам, как ей очень повезло, что номер не расплылся от пота. У первого встречного человека она попросила телефон и призвала дальнобойщика на помощь. Все бы ничего, но ехал он из Ланкастера и снова через пробку.
– Как ты? – спрашиваю я, обняв Деб. – Я с ума сходила!
– Нормально.
– Как Кевин так быстро оказался в Ланкастере? – недоумеваю я. – Мы с ним выехали одновременно, а добрались лишь до чертова Престона!
Деб благодушно пожимает плечами.
– Необыкновенный человек!
– А где он сейчас? – спрашиваю я, переводя взгляд с нее на Родни.
У обоих жуткий вид. У Деб на платье расползаются пятна молока, на голени длинная полоса грязи, один кроссовок без подошвы. Про Родни вообще молчу: полупросохшие джинсы в каких-то разводах, в ремне застряли водоросли. А уж запах… Представляю, как удивились посетители, когда Родни зашел в паб.
– Доставляет кресла в Глазго. Он предложил отвезти меня прямо к Шерри, но я решила подождать вас, – милостиво говорит Деб.
– Ну спасибо.
Смотрю на часы на телефоне и ругаюсь сквозь зубы – теперь это стандартная реакция на проверку времени.
