Развод. Да пошёл ты! (СИ) - Ясенева Софа

Я чувствую, как в груди нарастает злость. Не от слов — от тона. От того, как он себя ведёт. Будто всё это не имеет значения. Будто всё это — шутка.

— Женя, — перебиваю его, — просто давай сделаем то, зачем пришли.

— Подожди, Саш. Один вопрос. Откуда тачка?

Я резко останавливаюсь, разворачиваюсь к нему. Люди в очереди украдкой смотрят в нашу сторону.

— Какая разница?

— Не ты ли мне, дорогая, жаловалась, что я тебя последних грошей лишил?

— Так и есть. Из-за тебя я… А, впрочем, неважно.

Он прищуривается, будто наслаждается процессом.

— Ну что ты. Очень даже важно. Мне интересно узнать, каким образом ты вдруг получила Тойоту. Если бы ты сама купила машину, ты бы явно не стала брать такую. Я прекрасно помню твои вкусы, жена.

Я ощущаю, как кровь приливает к щекам:

— Пять минут и не буду ей. Жень, зачем ты тянешь время? У тебя нет других дел?

— Может, я ждал нашу встречу. Хочу узнать, как твои дела.

— Мои дела прекрасно. И станут ещё лучше, когда мы наконец зайдем внутрь.

— Так и знал… Окучила нового мужика. Слушай, как у тебя это выходит? Я ведь тоже готов для тебя всё сделать.

— Ну что за пафос. Какое всё? Я разве что-то у тебя просила? Ребёнка. И только его.

Он вдруг становится жестче. В голосе появляется злость, напряжение. Всё, что копилось в нём, рвётся наружу.

— И я был за! Мать твою, я терпел месяцами эти твои долбаные берёзки, расписания, нужные позы. Какого чёрта ты меня обвиняешь в том, чего я не совершал? Знаешь, почему я с Кристиной замутил?

Я отвожу взгляд, но он продолжает:

— Да потому что я за-дол-бал-ся. Я был банком спермы, который по первому зову должен был тебе всунуть.

Я сжимаю кулаки. В горле встает ком. Не потому что больно. А потому что мерзко.

— Ты считаешь это оправданием?

— Я считаю, Саша, что любой мужик хочет нормально трахаться. Так, чтобы жена кричала от удовольствия, чтобы имя его орала, когда кончает. Вот чего мужик хочет. А не тухлого сунул-вынул.

— Надеюсь, с Кристиной у тебя всё именно так, как хочется мужику, — брезгливо отхожу на шаг. Его лицо кривит усмешка.

— Да. С ней просто чума.

— Всё сказал?

— Саша-Саша. Ты из меня исчадие ада не делай. Взгляни хоть раз под моим углом.

— Обязательно. Как только получу документы о разводе.

Секретарь вызывает нас по фамилии. Мы молча поднимаемся и идём к кабинету. Женя бросает на меня короткий взгляд, в котором читается что-то вроде скуки или ленивого превосходства. Я не реагирую. Просто иду вперёд.

Мы заходим внутрь. Женщина за столом протягивает руку:

— Паспорта, пожалуйста.

Мы передаём документы. Она тщательно сверяет данные, водит ручкой по бумаге, сверяется с экраном компьютера. Минуты тянутся медленно, как густой мёд. В кабинете тихо, только шелест бумаги и щелчки клавиш. Я чувствую, как ладони становятся влажными, сердце бьётся всё быстрее. Холодок стелется по позвоночнику.

— Подождите минутку, — говорит она и выходит из кабинета, прихватив с собой документы.

Я бросаю на Женю короткий взгляд. Он сидит, откинувшись на спинку стула, и насвистывает себе под нос. Нога на ногу, полное расслабление. Меня трясёт от напряжения. Я скрещиваю руки, потом тут же отпускаю их. Поправляю волосы. Тишина будто сгущается. Я считаю секунды, потом минуты. Всё внутри сжимается в тугой ком. Пальцы дрожат. Веки налиты тяжестью. Я едва сдерживаюсь, чтобы не вскочить и не сбежать из этой комнаты.

Когда сотрудница возвращается, я едва не вздрагиваю от скрипа двери. Она раскладывает бумаги, читает что-то про себя. Потом поднимает голову и начинает формальную речь:

— В соответствии с поданным заявлением, вы оба выразили желание расторгнуть брак. Прошу подтвердить ваше решение. Александра Валерьевна, вы подтверждаете?

— Да, подтверждаю, — отвечаю я, едва узнавая свой голос. Он звучит чуть глуше, чем обычно. Словно из другого мира. Внутри всё сжимается. Холодок в груди, тошнота подступает к горлу.

Женщина кивает, поворачивается к Жене:

— Евгений Дмитриевич, вы подтверждаете расторжение брака?

Женя делает паузу. Долгую. Необъяснимую. Его глаза цепляются за мои. Он прищуривается, губы растягиваются в лёгкой, почти ленивой улыбке. Я в шоке смотрю на него, пытаясь понять, что он творит. Сердце грохочет в ушах. Мысли путаются. Что происходит? Он не может... Он ведь не...

— Евгений, я жду ваш ответ, — напоминает сотрудница.

— Нет. Я не согласен, — говорит он спокойно, чётко.

— Почему? — вырывается у меня.

Женщина за столом неловко поправляет очки, смотрит на меня пристально. Сочувствие в её взгляде режет без ножа. Она кашляет, будто хочет скрыть неловкость, и медленно переводит взгляд на Женю:

— Простите, Евгений Дмитриевич, вы можете уточнить причину несогласия?

— Всё просто. Я считаю, что наш брак ещё не исчерпан. Кроме того, Александра в последнее время ведёт себя... излишне свободно.

Она коротко кивает и опускает глаза, делая пометку в документе.

Мир плывёт перед глазами. Я смотрю на него, оглушённая. Мои губы приоткрыты, но слова застревают в горле. Всё звучит глухо, как под водой. Неужели я ослышалась? Нет, он сказал это. Он действительно это сказал.

Я не понимаю, что делать. Мозг отказывается обрабатывать происходящее. Я словно на автопилоте, просто дышу, просто сижу, просто смотрю. Холодно. Сердце бешено стучит, но всё тело будто онемело. Внутри всё кричит: "Нет, нет, нет, так не должно быть!" Но я не могу вымолвить ни слова.

Он усмехается, откидываясь назад:

— Слишком ты хорошо устроилась, дорогая. Мужик, тачка, салон. Знаешь, это ведь бизнес, начатый в браке. Встретимся с тобой в суде.

47 Саша

— Александра Валерьевна, Евгений Дмитриевич, поскольку один из супругов отказался от расторжения брака, орган ЗАГСа не имеет права вас развести. В этом случае ваше заявление подлежит аннулированию. Вы можете повторно обратиться с заявлением, если достигнете обоюдного согласия, или же инициировать бракоразводный процесс в судебном порядке.

Я даже не сразу понимаю, что именно она говорит. Но каждое слово врезается в сознание острой иглой. Он знал. Он точно знал, что не согласится. И мог сказать заранее. Предупредить. Мы могли бы не приходить сюда, не слушать все эти вопросы. Не стоять здесь, не устраивать спектакль. Подать в суд и сдвинуть дело с мёртвой точки. Но нет. Он намеренно тянул, чтобы сделать мне больно, чтобы унизить.

— Ты мог сказать это раньше, — шиплю я, едва сдерживаясь, чтобы не закричать. — Просто заранее сказать!

Женя лишь пожимает плечами, будто ему всё равно.

Сотрудница за столом смущённо кашляет, стараясь не встречаться со мной взглядом:

— Прошу вас... пожалуйста, продолжите разговор за пределами кабинета. У нас следующий приём.

Я резко встаю. Стул с грохотом отъезжает назад. Не смотрю на него. Просто выхожу. Иначе задохнусь.

Выхожу на улицу, в лицо ударяет раскалённый июльский воздух. Делаю глубокий вдох, но легче не становится. Мысли мечутся, не дают сосредоточиться.

У него же беременная женщина. Он должен заботиться о ней, быть рядом, строить новую жизнь. Он сам говорил, что всё серьёзно. Да и она на него наверняка давит с этим вопросом, торопит. Иначе не стала бы приходить ко мне тогда и просить оставить Баренцева в покое.

Так почему тогда не хочет развестись? Что это — месть? Жадность? Или просто способ удержать контроль надо мной?

Я разворачиваюсь и решительно иду к нему. Хватит молчать. Хватит делать вид, что всё нормально.

— Зачем ты это сделал? — спрашиваю прямо, остановившись в двух шагах от него. — У тебя Кристина беременна. Ты должен был сам торопиться с разводом. Или что, передумал и теперь собираешься жить на два фронта?

Женя улыбается — спокойно, раздражающе снисходительно.

— Я просто подумал, что ты слишком хорошо устроилась. Всё у тебя вдруг стало получаться: бизнес, салон, мужчина. Вот и решил, что нужно чуть уравнять шансы.