Измена. Просчиталась, но...где? (СИ) - Дюжева Маргарита

Ладно, была не была. Как там говорят? Перед смертью не надышишься, а хвосты надо рубить за один прием, а не отрезать по маленьким кусочкам? Настало время разбираться со своим хвостом.

Стараясь не цокать каблуками, я приблизилась к двери. Прижала к ней противно подрагивающую ладонь, а потом склонилась, превратившись в одно большое ухо. Прежде чем врываться внутрь с перекошенным от ревности лицом, хотелось хоть что-нибудь услышать. Подготовиться, так сказать. А то вдруг там охи-вздохи…

Я прислушалась.

Сначала было ничего не понятно, потому что биение сердца и собственное надрывное пыхтение перекрывали все остальные звуки.

Пришлось вдохнуть глубо-глубоко, потом медленно выдохнуть. И так несколько раз, прежде чем я смогла успокоиться и расслышать голоса за дверью:

— Если еще раз увижу тебя на этом этаже, ты вылетишь отсюда так быстро, что и моргнуть успеешь, — глухо цедил Прохоров, — твой начальник тоже узнает, чем занимаются его сотрудники в рабочее время

И хоть было не очень слышно, стальные ноты в голосе не спутать ни с чем.

Он не просто злился. Он был в ярости.

— Ну я же…— блеяла какая-то девка, — я просто…

— Что ты?

— Я думала… мне показалось, что между нами было какое-то притяжение.

— Какое притяжение? Откуда? До этого дня и не замечал даже. Ноль. Пустое место.

— Ну как же… — мямлила она, вызывая стойкое желание треснуть чем-нибудь по макушке, — мы поднимались вместе в лифте, вы спросили, какой у меня этаж.

— Это называется вежливость, — жестко припечатал муж, — банальная, ни к чему не обязывающая вежливость. Какой дурой надо быть, чтобы рассмотреть в этом намек на что-то большее?

— Я все поняла. Извините. Можно, я пойду?

— Нет. Никуда ты не пойдешь, пока не скажешь, кто тебя надоумил сунуться ко мне. Ты ведь не сама до этого додумалась?

Молодец, Прохоров. Соображать начал. Видать, ситуация с Оленькой не только меня заставила сомневаться в людях.

Девка взбунтовалась:

— Вы не имеете права меня удерживать! Я… я… всем скажу, что вы сами меня пригласили и делали непристойные намеки. К жене вашей пойду!

— Не смей соваться к моей жене, — прогремело за дверью, так что я даже чуть присела от испуга.

Глеб разозлился окончательно. И чтобы не дать ему наговорить того, что в итоге может сыграть против нас, я решительно толкнула дверь:

— Ну, вот она я - жена, — с милой улыбкой, жёстко цокая каблуками, я вошла внутрь.

Девушка в расстегнутой блузке, из-под которой выглядывало красивое белье, испуганно вздрогнула и, будто ища защиты, юркнула за моего мужа. Еще и лапы свои когтистые ему на плечи положила, изображая близость.

А Глеб…

Надо было видеть, как перекосило Глеба. Он, как самый настоящий хамелеон, за секунду поменял окрас от багрового до белого, как простыня, и обратно. И выдал то самое, прекрасное, возвышенное мужское:

— Тань, это не то, что ты думаешь.

— Милый, ты понятия не имеешь, о чем я думаю, — я обвела взглядом кабинет, оценивая обстановку.

Глеб в своем рабочем кресле, на стуле с другой стороны стола лежит сумка цацы и грифельно-серый пиджак, который она небрежно повесила на спинку, торопясь оголиться перед моим мужем. На столе кофе со сливками.

Помощница прекрасно знает, что Глеб не любит такое сочетание. Он пил только очень крепкий кофе, без молока. Значит, эту кружку принесла не Людмила, а вот эта горе-соблазнительница.

— Позволите? — я забрала кружку, понюхала. Ничем особым не пахло, но я не обманывалась. Вряд ли Оленька настолько тупа, чтобы отправлять свою подельницу в бой с голыми руками, не снабдив веселыми таблеточками, — не возражаете, если я отправлю ее на экспертизу?

— Тань? — не понял Глеб.

Зато девка все поняла. Покраснела, как маков цвет, надрывно задышала, а потом и вовсе выпалила:

— Это не я! Меня попросили.

Э, нет, цыпа. Так просто ты не соскочишь. Раз решилась помогать Оленьке в ее безумных планах, значит, тоже виновата, и не рассчитывай на легкое избавление от ответственности.

— Не надо, — кружку я убрала так, чтобы не было возможности «случайно» ее задеть и перевернуть. — Доказательства преступления у нас есть. Кто тебя прислал, мы и так знаем. Да, Глеб?

Он уже справился с эмоциями и теперь выглядел как большая белая акула, которая примеривалась, с какого бока лучше откусить:

— Ну, почему же, пусть расскажет. Интересно, чем ее соблазнили, раз согласилась на роль подстилки.

Девка вспыхнула еще сильнее:

— Я не подстилка! Олька сказала, что Глеб Семенович может устроить на шикарную работу, если я ему сделаю приятное. Только помочь надо, потому что у него проблемы.

— Проблемы? — хмуро переспросил муж.

— Да… проблемы…— она указала взглядом на мужнин пах.

Надо было видеть, как перекосило Прохорова.

Ну, а что ты хотел, милый? Вот так один раз не пойми с кем спутаешься, и все. Ты уже не приличный семьянин и честный бизнесмен, а импотент, который без таблеточек ничего не может и грешит тем, что через постель пристраивает на работу всяких не слишком обремененных умом и моральными принципами дев. Живи теперь с этим, наслаждайся.

Жаль только, что и меня это затронуло:

— Как его жена, могу авторитетно утверждать, что у Глеба Семеновича никаких проблем нет. А вот у тебя – есть.

Кажется, это начало доходить и до нее самой, потому как она принялась нервно застегивать пуговки на блузке:

— Я ничего плохого не сделала. Просто хотела воспользоваться шансом и подняться по карьерной лестнице…

— Раздвинув ноги перед начальством? — ласково подсказала я.

Откуда же их всех берут-то? Уверенных, что путь в сладкую жизнь или на хорошее рабочее место лежит не через старание и саморазвитие, а исключительно через постель? Откуда?! Мне кто-нибудь может это объяснить?

— Просто… меня неправильно информировали, — промямлила она.

— Тань, ну что ты заводишься. Видишь, девочку просто неправильно информировали, — хмыкнул муж, и от его обманчиво мягкого тона эта карьеристка на минималках, заметно вздрогнула.

— Ольга сказала, что у вас с женой чисто партнерские отношения. Она вам нужна только для бизнеса, — в этот момент ее взгляд зацепился за мой уже обозначившийся живот, и она покраснела еще сильнее. Потом, заметив, как я вздернула одну бровь, побелела, — простите. Я не знала.

Да если бы и знала, все равно полезла. Может, эта особа и не была настолько отбитой, как Оленька, которая свято верит, что я, да и не только я, но и вообще все жены должны отправляться на свалку по первому требованию вот таких более молодых, красивых и удачливых, но тоже не далеко ушла.

— Незнание законов не освобождает от ответственности.

— Да я тут при чем? Это все она! Наобещала с три короба, наврала, а я теперь виновата!

Наверное, так проще жить, когда уверен, что у тебя лапки, а во всех косяках и неправильных решениях виноват кто-то другой.

— Глеб, — я выразительно глянула на мужа, — тебе не кажется, что развелось слишком много тунеядцев? Пора с этим заканчивать.

— Согласен.

Он поднял трубку и, глянув на несостоявшуюся соблазнительницу, спросил:

— У кого ты работаешь?

Она аж вспотела от страха:

— Не скажу!

— Хорошо, узнаю сам, — он нажал пару кнопок, — охрана? Пришлите человека, у меня тут посторонний.

Пока она хватала воздух ртом и задыхалась от возмущения, я демонстративно подошла к двери и, прислонившись к ней спиной, сложила руки на груди.

— Что вы ко мне привязались? Я ни в чем не виновата!

— Да-да, — согласилась я, рассматривая свой маникюр, — чиста, как овечка.

— Я…я… я скажу, что вы, — она обличающе ткнула пальцем в Глеба, — сами меня позвали. Обманом заманили, домогались, шантажировали! Ясно вам?! Всем скажу. Напишу заявление. И на вашу жену напишу! О том, что она унижала меня, оскорбляла и запугивала. Вы мне еще за моральный ущерб будете должны.

Надо же, как здорово они умеют генерировать варианты заработка. Если не удалось выгодно подставить писю, то можно обвинить в домогательстве. Пусть не так прибыльно, но все-таки копеечка. Браво.