Измена. Просчиталась, но...где? (СИ) - Дюжева Маргарита

— Вы позвонили, чтобы попросить меня не обижать бедную Оленьку? — невесело усмехнулась я.

— Нет. Что вы… — на том конце трубки очередная заминка, — я очень сочувствую вам и вашей семье. То, что она влезла к вам, это… это…

Я молчала терпеливо ожидая, пока моя неожиданная собеседница подберет слова.

— Это неприлично, — наконец сказала она.

— Что дальше?

— У Ольги очередная идея фикс. Она хочет, чтобы вы застали вашего мужа с другой женщиной. Скажу сразу, она просила меня подыграть. Я отказалась, мы поссорились, но я думаю, что она найдет кого-то другого на эту роль.

Час от часу не легче…

Хотя, вру.

Легче.

Слушая эту незнакомую девушку, я чувствовала необъяснимое облегчение.

Я почему-то верила ей. Такая вот взрослая доверчивая тетя. А что поделать.

— И как она собирается это сделать?

— Подгадает, когда ваш муж и вы будете в офисе. Подошлет к нему свою помощницу, та попытается его соблазнить. И в самый ответственный момент пригласят вас. Вы придете в кабинет, увидите их вместе, ну и…

— А ей-то что с этого? — устало спросила я, — Ни себе, ни людям?

— Именно так. Я не знаю, когда это будет. Не знаю, кто там будет. Но уверена на девяносто девять и девять, что Ольга так все и сделает, у нее уже бзик на этой почве.

Я молчала, переваривая услышанное. Олеся тоже как-то неуклюже замолкла на середине фразы. Потом правда кашлянула и добавила:

— Извините, что побеспокоила вас. Просто хотелось хоть как-то… компенсировать, а то я все молчала, молчала, думала, что она одумается. Надо было раньше позвонить. Простите.

Так странно слышать извинения от одного человека за поступки другого.

Конечно, хотелось наехать. Мол, раз все знала и мучилась от уколов совести, так позвонила бы раньше. Но я не стала.

Зачем? Она же все-таки переступила через себя. Позвонила.

Значит, не все в людях потеряно.

— Спасибо. Вы очень помогли.

— И это… как его… я рада, что вы остались с мужем, несмотря на все Олины происки. Вы очень сильная женщина.

— Вы о фотографиях, которые получила моя дочь?

В трубке раздался шумный выдох и убитое:

— И об этом тоже.

Я чуть было не прицепилась к ней с расспросами по этому делу, но вовремя прикусила язык. Она теперь и так никуда не денется, поэтому не хотелось спугнуть.

— А о чем еще?

— Вы знаете, мне пора. Я и так отняла у вас слишком много времени, — засуетилась Олеся, — хорошего вам дня…

— Погодите! Олеся! Пожалуйста, если вам есть что еще сказать – скажите. У нас сейчас очень тяжелый период, — я позволила эмоциям выплеснуться, просочиться наружу, — я держусь изо всех сил, но это очень непросто. После того, как Глеб связался с Ольгой, после того, как я узнала про ребенка на стороне, моя жизнь раскололась. Это очень тяжело… когда тебя предают…

Снова сдавленный всхлип в трубке.

— Олеся? — позвала я.

— Вы знаете, — едва слышно сказала она, — это предательство… Оно ведь за уши притянуто. Ольгу на тот прием пригласила подруга. Специально, чтобы помочь найти состоятельного мужчину. Простите, но имен не назову. На тот вечер Оля шла с четкой целью поймать кого-то на крючок. Она подготовилась и шла во всеоружии, чтобы не было осечек. И мне жаль, что выбор пал на вашего мужа.

У меня похолодело внутри:

— Вы имеете в виду, что она что-то сделала, чтобы увлечь его? — в душе всколыхнулось запоздалое горькое понимание. — Что-то подмешала ему? Отраву?

— Нет-нет! Не отраву! Она не преступница, чтобы травить человека! Просто таблеточки какие-то, для поднятия либидо, — сказала она и замолкла, а потом взяла и разревелась, — я не должна была вам этого говорить. Я плохая подруга.

— Зато честный человек. Спасибо вам.

Она, не прощаясь, отключилась, а я так и осталась сидеть, прижимая телефон к уху и слепо таращась перед собой.

Глава 18

После Олесиного звонка мне не дышалось нормально. Легкие будто перетянули железными шипастыми скобами, и с каждым движением они все сильнее впивались в измученную плоть.

Разве так можно?

Этот вопрос пульсировал в голове, выжигал сетчатку и набатом долбился в ушах.

Разве, мать вашу, так можно?!

Влезть в семью, сломать все там. Растоптать чужую веру в людей, чужую самооценку, ценности? Причинить боль, не жалея ни взрослых, ни детей. Насрать везде, намусорить. И все, потому что взяла и решила, что хочет. Хочет чужого мужа, чужое место, чужие вещи, деньги, жизнь. Все хочет. Сразу, на халяву, расплачиваясь за это исключительно технологическими отверстиями между ног. Решила, что ей нужнее, чем какой-то там незнакомой тетке и ее выводку. Она же ведь моложе, красивее, лучше!

Только чем?

Мне кто-нибудь может объяснить, почему вот эти охотницы за сладкой жизнью уверены, что они лучше тех, кто бережет семью, рожает детей не ради выгоды, а по любви. Тех, кто с самого начала рядом? Кто помогает становлению мужчины, обеспечивает надежный тыл, уют, ласку? Лучше тех, кто строил кирпичик за кирпичиком, а не прискакал с открытым, перекошенным от жадности ртом на все готовое?

Я не буду обесценивать ни себя, ни других женщин и говорить, что мужчины всего всегда достигают сами, и только благодаря своему собственному таланту, хватке и харизме. Есть такие, да, не спорю. Но гораздо больше тех, кто это делал ради семьи и вместе с семьей. Шел вперед, зная, что за спиной человек, который всегда будет подавать патроны и поддерживать, даже если весь мир повернется одним местом. Приходил домой после провалов и неприятностей, и его встречали с распростертыми объятиями, утешали, снимали боль, дарили новые крылья и уверенность, что нельзя сдаваться, и все получится.

А потом появляется ЭТО. С крашеными волосами, накачанной жопой и уверенностью, что ее физических данных достаточно для того, чтобы перечеркнуть годы чужой жизни.

И что самое жуткое, порой этого и правда хватает, чтобы поймать бывшего хорошего семьянина на крючок, ввести его в состояние «седина в бороду, бес в ребро». А если не хватает, то можно, как Оленька, сыпануть чего-то в бокальчик и, воспользовавшись моментом, подставить задницу.

Сейчас стошнит.

От всех этих мыслей у меня крутило желудок. Так гадко. Так мерзко. И какое-то всепоглощающее чувство беспомощности. Потерянности.

Моя вера в этот мир трещала по швам. Я все силилась понять, откуда берутся вот эти охеревшие от собственной охрененности цыпы, и не могла. Это было выше моего старомодного понимания.

А к вечеру мне позвонил Степан и сказал, что собрал все, что мог на девочку Олю.

Если честно, я уже и забыла, что просила брата о помощи. Все, что надо, я и так уже знала, но на встречу все-таки отправилась.

— Ты как? — спросил Степан, когда я пришла в кафе.

— Прекрасно, — я криво усмехнулась и кивнула на тоненькую красную папочку, лежавшую на столе, — это оно?

— Оно.

Я плюхнулась на диванчик, сделала заказ – кофе и Наполеон – и только после того подтянула досье к себе.

— Есть что-нибудь интересное?

Степан пожал плечами:

— Нет. Обычная девка из маленького города. Отец работает на фабрике, мать – медсестра. Сестер, братьев нет. Образование такое себе. Опыта работы – кот наплакал. У себя в городе работала пару месяцев в магазине белья, а в столице перебивалась эпизодическими заработками и тем, что присылали родители.

И вот ЭТО свято верило в то, что оно лучше, достойнее остальных. В то, что весь мир просто обязан прогнуться под ее хотелки и преподнести желаемое на блюдечке с золотой каемочкой.

Боже, дай мне такую же самооценку! Очень прошу.

— С кем она общается? Подруги есть?

— Да, там дальше.

Я пролистала еще пару страниц и наткнулась на три имени.

Там была Екатерина Симакова – та самая, которая теперь была под следствием из-за рассылки недопустимого контента несовершеннолетним. Олеся Фролова, на чьей фотографии я задержалась чуть дольше. Симпатичная, мягкая, с немного грустными глазами. Как ее вообще угораздило связаться с такой компанией?