Первая скрипка для злого доктора (СИ) - Варшевская Анна

– В скорую уже позвонили! – говорит мне кто-то, пока я пробираюсь к учителю. – Сказали, скоро будут…

– Да… – киваю и, добравшись до скрипача, прошу громко: – Разойдитесь! Пожалуйста, не надо напирать! Разойдитесь, нужен воздух!

Слышу, как открывают нараспашку входные двери, снимая запоры с одной из створок, и отвечаю на звонок Антона.

– Алён, я вызвонил своих, бригада дежурных только отъехала, через пару минут будут. Через пять минут подойду, – по голосу слышно, что он почти бежит.

– Хорошо, – отключаюсь и осторожно беру в ладони холодную влажную руку учителя.

– Устроили шум… – говорит он еле слышно, не открывая глаз.

– Ох, Иосиф Давидович, помолчите, ради бога! – прошу его. – Нельзя вам сейчас говорить! Не напрягайтесь!

Мужчина слушается, что только усиливает мой страх – в любой другой ситуации он бы не замедлил сказать что-нибудь ехидное. Но, к счастью, спустя буквально несколько мгновений от входа уже слышатся торопливые шаги, и к нам подходят двое врачей.

– Освобождаем пространство! – один из них уже достает переносной аппарат ЭКГ, второй раскрывает свой чемодан с лекарствами, и я, поднявшись, отхожу на пару шагов.

Запыхавшийся Антон влетает в холл спустя ещё несколько минут. Мне только кивает, моментально оказываясь около Иосифа Давидовича. Просматривает ленту ЭКГ, вылезшую из аппарата, о чём-то переговаривается с коллегами. Потом смотрит на меня и одними губами произносит: «Инфаркт».

Иосифа Давидовича увозят на скорой спустя несколько минут. Антон уезжает с бригадой – они едут в Красную больницу.

А мы остаёмся. Весь оркестр. И не знаем, куда девать руки и глаза….

– Алёна Михайловна, – резкий, потускневший, усталый голос Пал Петровича, который молчал всё это время, – возвращайтесь на оркестровую, вы берёте партию Иосифы Давидовича. Все возвращайтесь. Мы должны сделать финальный прогон.

– Как он мог, неужели нельзя было вас отпустить? – возмущается Элька, которую я замечаю в холле, когда выхожу с самой тяжёлой репетиции в моей жизни.

Влад ещё не вышел, разбирает гобой, и я останавливаюсь рядом с подругой.

– Знаешь, – говорю тихо, – Пал Петрович прав. Иосиф Давидович первый сказал бы, что его болезнь – не повод. И он ни за что не простит нас, если мы налажаем в первом же концерте, на котором он будет отсутствовать.

Эля неловко пожимает плечами и, переведя взгляд мне за спину, расцветает улыбкой. Оборачиваюсь и вижу Влада, который подходит к нам.

– Алёна… – гобоист кивает мне, словно бы хочет что-то сказать, но я перебиваю.

– Спасибо, что заступился за меня сегодня.

– Да не за что, – он пожимает плечами. – Я же просто правду сказал. Вообще не понимаю, из-за чего весь сыр-бор.

Перехватывает руку Эли, тоже улыбается ей, и я чувствую себя лишней.

– Спасибо за поддержку, ребят, – торопливо киваю. – Мне пора.

– Ты домой? Подвезти, может? – Влад приобнимает Элю, подружка тут же оживляется:

– Да, Алёнк, может и правда.…

– Нет, спасибо, – качаю головой. – Я в больницу. Такси вызову.

– Ну ладно, – Элька неуверенно кивает, и я, махнув им рукой на прощанье, выхожу из дворца.

Единственный человек, которого мне сейчас хочется видеть – Антон. Я даже бабане не могу заставить себя позвонить. Хотя надо бы. Рассказать про Иосифа Давидовича… Но сначала я узнаю, как он.

Может быть, всё не так плохо.

Оказавшись на улице, передумываю заказывать машину. Потеплело, и я решаю пройтись пешком. Глубоко дышу и даже не сразу замечаю завибрировавший в кармане мобильный.

– Ох, боже… – выхватываю телефон, чуть не роняя его в слякоть. – Да?

– Алён Михална?

– Вова! Господи, Вова, как ты?! – я не ожидала услышать голос своего ученика, и теперь чувствую себя виноватой, что на какое-то время совсем забыла о нём.

– Нормально, Алён Михална, – голос ребёнка вроде бодрый, но какой-то не такой, словно он пытается храбриться.

– Вов, – говорю как могу ласково, – я же слышу, что-то не так. Что случилось, милый? Как ты себя чувствуешь?

– Я.… просто устал немного, – мальчик глубоко вздыхает. – И столько крови брали… больно.

Останавливаюсь, словно налетев на стену, запрокидываю голову наверх, чтобы хоть как-то остановить слёзы.

Господи, дай нам всем сил… И Вове, и мне, и Иосифу Давидовичу.… Бедный ребёнок, ему даже пожаловаться там некому, а ведь он сейчас столько всего выносит.

– Милый, мне так жаль, – изо всех сил кусаю губы. – Я бы очень хотела быть там, рядом с тобой.

– Да не, Алён Михална! Фестиваль же, – Вова независимо шмыгает носом. – Я просто…. ну… вы сказали, что звонить можно, вот я и…

– Конечно! Можно и нужно! – заверяю его. – Я очень жду твоих звонков! Ты звони сам, а то я боюсь, вдруг попаду на какую-нибудь процедуру и отвлеку тебя!

– Ага, – мальчик выдыхает вроде как даже с облегчением, – ладно, у нас тут скоро ужин и отбой… Я тогда завтра вам позвоню, хорошо?

– Обязательно звони, я буду ждать, – тут я вспоминаю про завтрашний концерт. – Только вечером у нас открытие фестиваля, ты днём меня набери, если получится, хорошо?

– Ага, – Вова прощается и вешает трубку, а я, вытерев влажные щеки, убыстряю шаг и иду к больнице.

Антон занят в операционной, медсестра просит меня подождать в приёмном отделении стационара, который расположен в левом больничном крыле. Опускаюсь на стул и закрываю глаза.

Такое ощущение, что из-за стресса организм у меня даже отключается на какое-то время. И прихожу в себя я, только когда мои плечи обхватывают крепкие руки.

– Алёнка, – Антон помогает мне подняться и прижимает к себе. – Ну что же ты. Надо было домой ехать. Я же тебе написал.

– Я не проверяла сообщения, – соображаю, что действительно даже не посмотрела в телефон, и обнимаю его в ответ. – Как он?

Пауза перед ответом кардиолога возникает небольшая, но… она говорит мне больше, чем слова.

– Алён, он под наблюдением, – Антон со вздохом отстраняется от меня. – Обширный инфаркт, отягощённый анамнез, возраст.… Мы приняли решение и провели стентирование, операция прошла успешно – вообще в этом случае риски летального исхода в ближайший месяц низкие. Теперь только лечиться дальше. Но, сама понимаешь…

– Понимаю, – киваю, поднимаю на него глаза. – Куда ты уходил на время репетиции?

– Я тебе потом расскажу, – он качает головой. – Езжай домой, малышка. Отдохни. Мне нужно остаться, но завтра концерт, я там буду.

– Мне Вова звонил, – вспоминаю мальчика. – Жаловался, что ему больно…

– Я позвоню Диме, узнаю, что там, – кивает Антон. – Давай такси тебе вызову.

– Я сама, – отказываюсь и легко целую мужчину на прощанье. – Передай Иосифу Давидовичу, что мы все его любим и переживаем за него.

Домой добираюсь быстро, но, помедлив, несмотря на позднее время иду к бабане. Надо рассказать ей.

– Я думала, ты уже спишь без задних ног после репетиции, – открывает мне бабуля дверь с улыбкой, но, видя мое лицо, тут же становится серьёзной. – Что случилось?

– Ох, ба…. Я даже не знаю, с чего начать, – прохожу в коридор и в изнеможении прислоняюсь к стене.

– Идём, я чай заварила, – бабаня проходит на кухню, я следом.

Получаю чашку ароматного чая с травами и обхватываю её руками.

– Давай, рассказывай по порядку, – бабушка присаживается напротив.

И я рассказываю. С самого начала – про Вову, про этот чёртов придуманный нами из-за него конкурс, про скандал, который раздула Аврора в том числе по этому поводу, про Александру, бывшую Антона… и про Иосифа Давидовича.

Последнее особенно тяжело. А ещё страшно. Я боюсь, как бабуля отреагирует, она ведь уже тоже очень немолода.

Анна Павловна сидит с прямой спиной, только, опустив глаза, смотрит на свои руки, лежащие на коленях. И я не решаюсь прервать молчание, наступившее после моего рассказа.

– Ах он, старый дурак… – говорит наконец бабаня тихо, качая головой. – Знала я, что ни к чему хорошему это не приведёт. Надо было в больницу ложиться.