Первая скрипка для злого доктора (СИ) - Варшевская Анна

– Юрий Владимирович, – достаточно громко окликаю директора завода.

– А-а-а-а… Антон, кажется? – мужчина оборачивается.

– Всё верно, Антон Сердцев, рад, что вы меня помните, – киваю ему. – Прошу прощения, что отвлекаю, но у меня крайне важный разговор. Я не займу у вас много времени. Можно?..

– Разумеется, – мужчина кивает своему собеседнику, делает шаг в мою сторону. – Может быть, присоединитесь к нам?

– Нет, спасибо, мне нужно вернуться во дворец, – качаю головой.

– Папа! – к нам наконец подлетает Аврора, нервно и умоляюще смотрит на меня. – Ну что же вы снова о работе и о работе? Мы же договаривались, сегодня отдыхаем! Антон, может быть в другой раз…

– Прости, но нет, – хмурюсь, глядя на неё. – И этого разговора не было бы, если б не твоя выходка.

– Молодой человек, в чём дело? – Юрий Владимирович переводит потяжелевший взгляд с дочери на меня.

– Антон! – вскрикивает Аврора, глядит уже со злостью.

– Может быть, мы выйдем на воздух? – говорю чуть потише.

– Дочь, иди за стол, – мужчина переводит взгляд на девушку, отказа его тон не подразумевает, и Аврора, помедлив, подчиняется, а он снова смотрит на меня. – Пойдём, подышим.

Вечером от озера тянет холодом, и я сдерживаю желание поёжиться, оказавшись на воздухе. Или это из-за тяжёлого взгляда, которым меня придавливает к месту?

– Юрий Владимирович, – начинаю медленно, – понимаю, это может выглядеть глупо.… Но о моей невесте пошли очень нехорошие слухи, – вижу, как он удивлённо поднимает брови, видимо, не ожидал услышать что-то подобное. – А сегодня перед репетицией во дворце разразился скандал. И, к сожалению, организатором травли Алёны стала ваша дочь.

– Та-ак.… – мужчина прищуривается. – Я жду подробности и доказательства. С чего такой вывод?

Кратко пересказываю произошедшее, добавляю к этому слова матери – её имя, как бы мне ни хотелось его не использовать, даёт вес тому, о чём я говорю. Всё-таки мама тоже не последний человек в городе.

– Понимаете, в чём дело, – заканчиваю свой рассказ, – если бы это были просто сплетни, я бы, может, и не стал ничего делать. В конце концов, поболтают – и перестанут, другой повод найдётся. Но.… скажу ещё кое-что. Возмущение части людей, насколько я понял, было вызвано ещё и тем, что Алёна продвигает на конкурсы своих «любимчиков». Недовольные родители могут пойти и дальше, начать писать жалобы…

– Кстати, – Юрий Владимирович хмурится, сердито смотрит на меня. – Я ведь слышал об этом. Буквально полчаса назад, моя сестра возмущалась, что они ничего не слышали о конкурсе. Почему не было объявления? Такие вещи должны освещаться заранее! Взяли одного-единственного мальчика, а ее внучку нет, а ведь девочка очень талантлива!

– Потому что никакого конкурса нет, – говорю устало.

– В каком смысле?

– Мальчик, о котором идёт речь.… Он сейчас не на конкурсе. Мы с Алёной соврали его бабушке и всем остальным.

– А где он? – растерянно смотрит на меня мужчина.

– В отделении гематологии московской больницы, – произношу раздельно, чтобы до него сразу дошёл смысл. – И я прошу вас сохранить это в тайне. Пока что. У его бабушки слабое сердце. А он – ее единственный внук. Они вдвоём остались.

Между нами повисает пауза, а потом Юрий Владимирович матерится вполголоса.

– Всё серьёзно? – смотрит на меня хмуро.

– Мы очень надеемся, что нет, – качаю головой. – Но…

– Я понял тебя, – он кивает. – Так… тогда так… – задумчиво потирает подбородок. – Сам понимаешь, сплетни мне никак не остановить. Тут вам придётся самим справляться. Авроре-то я мозги вправлю, но на этом всё.

– Я только об этом и хотел вас просить, – качаю головой.

– Что касается мальчика, – Юрий Владимирович вздыхает, переводит взгляд на озеро, над которым догорает закат, потом снова смотрит на меня. – Во-первых, ты держишь меня в курсе. Во-вторых, если что понадобится… я помогу.

– Спасибо, – растерянно киваю, такого я в общем-то не ожидал.

– Пока не за что, – он протягивает мне руку, и я крепко сжимаю ладонь.

Вытаскивает карточку, ручку из кармана, что-то быстро пишет на обороте, протягивает мне.

– Это мой личный номер, как будет информация, не звони – пиши. На звонки я не часто отвечаю, не до того, а сообщение увижу.

– Понял. Конечно, – забираю карточку.

Мужчина хлопает меня по плечу и, попрощавшись, заходит внутрь ресторана.

А у меня вибрирует мобильный. Смотрю на экран – Алёна! Как-то быстро.… Репетиция закончилась уже?

– Да.… – отвечаю на звонок, но сказать ничего не успеваю, по ушам бьёт испуганный голос.

– Антон! Иосифу Давидовичу плохо!

Глава 21

Алёна

До оркестровой ямы я иду на негнущихся ногах.

Элька, которая присутствовала вместе с Владом при отвратительной сцене, разыгравшейся в холле дворца, успевает только шепнуть мне на ухо, чтобы я не переживала, поговорят и перестанут. Сам Влад ничего не говорит, просто молча проходит на своё место, но я ему и так благодарна, он же высказался там, при толпе, хотя мог спокойно промолчать.

А в остальном.… вокруг меня словно бы образовывается пустота. Коллеги отводят глаза, то ли от неловкости, то ли… от того, что согласны с людьми, которые пришли возмущаться непонятно из-за чего?

– Ну и куда ты убежала, девочка? – привычно-ворчливый голос Иосифа Давидовича.

Старый скрипач догоняет меня, подцепляет под локоть, тяжело опираясь на сгиб руки, и я замедляю шаг, чтобы подстроиться под него.

– Я таки уже не молод для ваших скоростей и страстей, – брюзжит он.

– А… где Антон? – выговариваю непослушными губами.

– Не переживай, никуда он не денется, – ухмыляется учитель, затем морщится.

– Что такое?!

– Ничего, – машет на меня рукой. – И не начинай кудахтать! Иди на своё место!

– Алёна Михайловна, разрешите, – дирижёр идёт к пульту сразу следом за мной, и я отодвигаюсь, уступая ему узкий проход. – Так, ну и чего ждём? Завтра открытие, первый концерт. На площади! До ежегодного позора осталось меньше суток! Работаем!

Мне на секунду кажется, что я не смогу играть. Пальцы не двигаются и не слушаются, но Пал Петрович одаряет меня таким взглядом, что плечи невольно распрямляются.

Репетиция идёт своим чередом, но когда мы доходим до соло первой скрипки, дирижёр раздражённо прерывает оркестр.

– Иосиф Давидович? Вы опять со своими штрихами? Может, не будем уже экспериментировать за день до концерта?

– Не будем, не будем, Павел Петрович, – вдруг соглашается скрипач тихо, снова словно бы с усилием перемещая руку в нужную позицию и показывая, что готов продолжать.

И тут я, сидя рядом с ним, чувствую боком, что мужчина как будто начинает… терять равновесие!

– Иосиф Давидович! – подскакиваю с места, чуть не с размаху бросая свою скрипку со смычком на стул, и придерживаю учителя за плечи.

Шум вокруг нас поднимается моментальный. Но я ничего не могу разобрать, только сквозь удары своего колотящегося сердца разбираю еле слышные слова:

– Скрипку… скрипку мою, Алёна.…

– Поддержите его! – прошу тут же подскочивших к нам коллег. – Вынесите отсюда, здесь не хватает воздуха! Не поднимайте только, прямо на стуле, вместе с ним!

Хорошо хоть, Антон провёл мне краткий ликбез о том, что можно и нельзя делать, если у человека инфаркт.

И чудо, что я вспомнила об этом, когда у самой от страха за учителя голова не соображает!

Осторожно подхватываю скрипку и смычок, практически выпавшие из рук старого скрипача, убираю в футляр. Иосиф Давидович мне не простит, если я оставлю её здесь. Он над своей скрипкой трясётся….

Бегу следом за всем оркестром, высыпавшим в холл, на ходу доставая мобильный и набирая Антона.

– Да? – слава богу, он отвечает сразу.

– Антон! Иосифу Давидовичу плохо!

– Сейчас вызову бригаду и перезвоню! – он ориентируется моментально и скидывает звонок.