Первая скрипка для злого доктора (СИ) - Варшевская Анна

Да-да, воспитаннику.

Потому что Вовиной бабушки Варвары Андреевны, к сожалению, не стало два года назад. Мальчика должны были забрать в детдом. Но я не могла этого позволить. И мы с Антоном, посовещавшись и обсудив это все с моим учеником, оформили опекунство.

Так что у нас теперь старший сын и младшая дочка… и ещё один сыночек собирается появиться на свет примерно через пять месяцев.

Кладу руку на округлившийся живот, вслушиваясь в имена, которые перечисляет председатель жюри конкурса. И слышу…

– Антон! – ахаю шёпотом. – Первое место! Первое! О-о, боже!

Мы отбиваем все ладони, с гордостью глядя, как Вова с широкой и немного растерянной улыбкой на лице выходит и пожимает руку председателю. А потом ловим мальчика уже за сценой.

– Как я тобой горжусь! – не могу сдержать слёз радости, прижимая к себе своего пусть неродного, но самого настоящего сына и ученика.

– Ну мама-а, – тянет покрасневший подросток, выпутываясь из моих объятий.

– Молодец! – Антон, тоже сияя улыбкой, протягивает ему кулак, и Вова слегка бьет по нему своим, улыбаясь.

– Руки беречь! – предостерегающе грожу им пальцем.

Мои мужчины переглядываются и закатывают глаза.

– Пап, мам, я пойду, – спохватывается Вова. – У нас еще выступления. Вечером увидимся!

Наш скрипач убегает, а мы идём к выходу из концертного зала, подышать свежим воздухом.

– Как ты себя чувствуешь? – ласково спрашивает Антон. – Может, что-нибудь поедим? Или хочешь отдохнуть?

– Пойдём, сначала пройдёмся, а уже потом посидим где-нибудь, – улыбаюсь ему.

– Сердцев?! Антон Сергеевич, ты? – прерывает наш разговор удивлённый голос.

Антон оборачивается, я вместе с ним, и мы видим пожилого представительного мужчину.

– Марат Андреевич, – медленно кивает муж. – Не ожидал вас встретить… здесь.

– Да у меня внучка в конкурсе! Но ты-то как? И откуда?

– Дорогая, позволь представить тебе, – начинает Антон, – это Марат Андреевич, главный врач больницы, в которой я работал в столице… до того, как вернулся.

– Ах вот как, – прищуриваюсь.

Значит, это тот главврач, который уволил его практически одним днём, побоявшись потерять финансирование и поддержку спонсора.

– Марат Андреевич, это моя жена, Алёна, – тем временем продолжает кардиолог. – Мы сюда на несколько дней, тоже на конкурс. Сын участвует.

– Вот как, прекрасно, прекрасно, – с энтузиазмом кивает главврач. – Но ты-то сейчас как?

– Всё хорошо, – Антон пожимает плечами.

– Я что сказать-то хотел, – мужчина многозначительно улыбается. – Хорошо, что встретил тебя. Мы сейчас ищем в клинику специалиста. Как раз твой профиль. Что скажешь?

– А что, у клиники сменились попечители? – в голосе Антона практически невозможно услышать ехидные нотки, но я совершенно точно чувствую, что они есть.

– А-а, да, ты всё про тот случай, – главный машет рукой. – я так считаю, кто старое помянет, тому глаз вон. Но попечители действительно сменились, да… Того товарища не стало пару лет назад. Ну а с женой – как бишь её, Александра, что ли – он сразу после скандала развёлся. Да ты, наверное, знаешь, она тебя вроде искала, ко мне даже обращалась. Вроде сейчас уже за кем-то другим замужем, хоть я и не слежу. Ну так что? Специалист ты крепкий. Сам понимаешь, доход, подъёмные – не поскупимся! Опять же, говоришь, сын у вас музыкант – в столицу переедете. Здесь и возможности, и рост.

Я не смотрю на мужа, но чувствую, как он напрягается, и напрягаюсь сама.

Конечно, Антон не станет отвечать сразу, но…

А что если это то, чего он хочет?

Я же знаю, что он любит столицу. И хотя мы были счастливы последние пять лет в маленьком городке, может быть, ему хочется вернуться сюда…

– Нет, Марат Андреевич, – слышу вежливый, но твёрдый ответ, и вскидываю глаза.

Мой муж слегка улыбается, но выглядит абсолютно уверенным и спокойным, а вот его собеседник явно растерян и даже сердито сводит брови.

– Смотри, такие предложения не повторяют, – говорит недовольно.

– Не страшно, – качает головой Антон. – Моя жизнь не здесь. Она рядом с моей семьёй. Извините, Марат Андреевич, жена устала, нам пора. До свидания.

Мы оставляем обескураженного мужчину, и молча выходим на воздух.

– Не пожалеешь? – спрашиваю у него тихо.

– Ёжик, – Антон поворачивается ко мне, берёт моё лицо в ладони, – не говори глупостей. Как я проживу без закатов над озером, которые мы смотрим с тобой каждый вечер с балкона – они ведь каждый раз разные? Без трамвая до музея, куда езжу встречать тебя по вечерам? Без набережной, по которой Аришка сделала свои первые шаги? Если наши дети когда-нибудь захотят поехать учиться или жить в столицу или любой другой город, я не буду возражать. Возможно, и мы с тобой когда-нибудь захотим перемен. Но принимать решение мы будем вместе. И уж точно не потому, что кто-то там решил сделать мне якобы выгодное предложение. Нет, любимая. Наш город ждёт нас.

– Ты так мило это сказал, – невольно всхлипываю.

– О, нет, только не надо плакать! – муж прижимает меня к себе, хитро улыбается. – Хочешь, яблочко тебе достану? Вон, как раз яблоня растёт!

– Вот по деревьям только ты и не лазил тут еще, – ворчу в ответ, но тоже невольно улыбаюсь, вспомнив детство и мальчишку, который рвал мне яблоки-дички.

Рот невольно наполняется слюной. Странных беременных желаний в еде у меня не было, но сейчас я понимаю, что безумно хочу попробовать те вяжущие кислые твёрдые как камешек крошечные яблочки.

– Давай в магазине купим, – говорю, выбросив из головы дурацкие мысли.

– Пойдём, любовь моя, – фыркает Антон. – Магазин так магазин.

Спустя несколько дней мы возвращаемся домой. Пару лет назад, продав мою квартиру и квартиру Антона, доставшуюся ему от родителей отца, мы купили одну большую в новом доме с видом на озеро. Здесь хватает комнат и для детей, и для нас. А главное – здесь есть огромный балкон, из которого мы тоже устроили комнату.

И теперь я завариваю чай с видом на закат. Расставляю чашки, когда ко мне с заговорщическим видом подходит муж.

– Смотри, что я тебе принёс, – говорит, улыбаясь, и раскрывает ладонь.

– О, господи, – увидев у него в руке маленькие яблочки, я то ли смеюсь, то ли плачу. – Ты что, залезал на дерево?!

– И даже не ободрал колени, – смеётся Антон. – В детстве мы с тобой не заморачивались их мытьём, но эти уже чистые, я помыл.

Откусываю кусочек, и челюсти сразу сводит от кислоты, а рот вяжет.

– Самые вкусные… – шепчу, обнимая мужа.

– Я старался, любимая, – он подхватывает меня на руки, целуя.

* * *

Солнце, садившееся словно бы прямо в воду, заливало набережную и дома на ней ярким оранжевым светом.

Стёкла окон, выходивших напрямую к воде, сверкали, не давая увидеть происходящее за ними.

Но вот последний яркий краешек, мигнув, погас.

На город опустились мягкие сумерки.

Один за другим в домах стали зажигаться прямоугольники света.

И в первом можно было увидеть мужчину и женщину, которые, тесно обнявшись, стояли возле окна. Спустя несколько мгновений к ним подбежала маленькая фигурка девочки, затем подошёл подросток.

Они смотрели на озеро, пока огни заката окончательно не растворились в густой чернильной темноте. А потом мужчина задёрнул шторы, и окно опустело.

До следующего заката.

Ни один из которых не был таким же, как предыдущий.

Конец