Уильям Блум - Кентерберийская сказочка
Музыка кончилась, дали полный свет. Секунд десять – пятнадцать никто не двигался с места. Тристрам и Дженни все еще смотрели друг на друга, а все смотрели на них. Заиграло стерео, группа ушла со сцены, и все пришло в норму. Детишки подошли ко мне, словно ничего не случилось. Оказалось, что пора домой. Я поискал глазами Веронику, но ее нигде не было. Мы походили вокруг, потом решили, что она устала от всего этого грохота и ушла домой.
Втроем мы прошли по улицам Кентербери, Дженни и Тристрам молча шли рядом со мной, держась за руки. Мы шагали нога в ногу.
ГЛАВА 25
– Что это Вероника так взяла и слиняла? Неужели ей не нравилось?
– Не знаю. Она со мной не разговаривает.
– Не разговаривает? Почему?
– Вот так.
– Телка она дурная, вот и все. По любому поводу дуется. И вообще она старше нас. Видно, в детстве сильно баловали.
– Неправда, – встала Дженни на защиту сестры.
– Чего же она тогда? Все время хмуро на меня косится, а если я что-нибудь скажу, будто и не слышит. И всегда прячется в своей комнате.
– Ничего она не прячется. Просто уроки делает. У нее скоро экзамены.
– Что же теперь, из-за экзаменов от всего света отворачиваться? Еще не хватало.
– У нее из-за этого настроение плохое.
– Значит, на мне вымещать надо? Да она меня терпеть не может – и тебя, когда ты со мной.
Они стояли в соборе, подняв головы к потолку.
– Здорово здесь, да? Даже если много народу, все равно всегда тихо и как бы безлюдно.
Они подошли ко входу в часовню Святого Михаила.
– Смотри. Мемориальная табличка – какие-то Холланды. Не твои ли родственники?
– Едва ли. Отцовская семья – с севера.
– Может, какие-нибудь двоюродные.
– Какие двоюродные? Посмотри на дату – они умерли сто тысяч лет назад.
Дженни посмотрела и кивнула. Потом они спустились в склеп.
– Знаешь, ты была права – насчет этого места.
– А что я сказала?
– Что здесь замечательно. Я думал, будет страшно – покойники и все такое. Оказывается, ничего подобного.
– Синтия то же самое говорит. Бояться привидений или духов – глупость, они же очень дружелюбные. Просто не знают толком, как надо здороваться.
– А если кто-то начинает бояться, они расстраиваются. Это же неприятно – ты хочешь с кем-то поздороваться, а он в обморок от страха падает. Давай мы сами с ними поздороваемся, а? С привидениями?
Он вобрал голову в плечи, вытянул руки, будто они застыли в вечной судороге, и исчез за колонной.
– Здравствуйте.
Голос его подхватило эхо.
– Не надо. Вдруг кто-нибудь услышит.
– Вот и пусть. Почаевничаем с привидениями. Им же скучно без общения, сколько лет здесь одни и одни! У меня немного денег есть – пригласим их чайку попить. Здравствуйте! – Звук его голоса снова отразили стены. – Эй, вы меня слышите?
– Здравствуйте, – поддержала его Дженни. – Пойдемте, попьем чайку.
– Попьем чайку вместе.
Я стоял у ступенек, ведущих в склеп, и не мог поверить своим ушам. Попьем вместе чайку? Их голоса были едва слышны, но слова доносились отчетливо. Чайку? Похоже, детишки совсем из ума выскочили.
Из кармана я достал блокнот и карандаш. Замотался шарфом, надвинул на глаза кепку и, крадучись, бесшумно стал спускаться по ступеням. В полутьме они меня не узнают и решат, что я – мастер-ремонтник и делаю какие-то записи.
Я вошел в склеп… Странно, их голоса словно стали еще глуше, будто звучали за несколько миль отсюда. Будто они были где-то на другом конце длинной трубы.
– Сюда точно нельзя.
Я различил голос Дженни.
– Почему? Нигде не написано.
– Темнотища, хоть глаз коли. Мы назад-то выберемся?
– Главное, не терять из виду огонек в склепе. Тут, наверное, священники прятались, когда короли друг дружку убивали.
– Думаешь?
– Кажется, эти места называются тайниками. Кто-то мне говорил, что в этих краях их сотни, и если французам вздумается на нас напасть, всегда найдется, где спрятаться. Они там и пищу хранили.
Я не мог их найти. Несколько секунд шел на голос в одну сторону склепа, потом вдруг звук доносился откуда-то еще. Какие-то полости, по стенам мечется эхо – поди их найди.
– Как думаешь, кто-нибудь еще сюда приходит?
– Вряд ли. Мы-то чисто случайно наткнулись. Можно сто лет здесь искать и ничего не найти, так же?
Голоса все удалялись, слабели, и наконец я совсем перестал их слышать. Черт дери, а мне ведь страшно – и за себя, и за них. Куда они подевались? Заблудятся под собором, будут орать и звать на помощь, а я их не услышу. Или, того хуже, появятся неизвестно откуда и увидят здесь меня – что я им скажу?
Я прокрался назад к ступеням и стал ждать. Минут через десять они появились, счастливые донельзя. У них теперь своя тайна. Тайна? От меня? И ведь до чего довольны! Мне тоже нужна тайна – мне тоже!
ГЛАВА 26
– Шумно было, да? Ты ведь вернулась на двадцать минут раньше их.
На вопрос матери Вероника не ответила.
– Не понравилось? – предприняла новую попытку миссис Траншан.
– Да вроде ничего, нормально.
– А Келвин не хотел проводить тебя домой?
– Ma, ну перестань.
– Что, не хотел? Ведь он же тебя пригласил.
– Он был занят – музыку слушал, смотрел, как народ танцует. – Она ковырнула прыщик. – И Дженни с Тристрамом…
– То есть?
– Нет, ничего. Просто они танцевали и…
– И?
– Ничего. Я же тебе сказала. Ничего.
– Ничего с хвостиком.
Миссис Траншан продолжала класть белье в стиральную машину.
Вероника молча сидела за кухонным столом. Наполнив машину, миссис Траншан подсела к дочери.
– Ничего с хвостиком. «Танцевали и…»
– Что я, шпионить за ними должна, что ли?
– При чем тут старые галоши? Я твоя мать – твоя и ее. Просто мне интересно. А ходить за вами обеими целыми днями мне некогда. Ну? Так что они делали?
– Ничего. Говорю же тебе. Просто целовались.
– Целовались? При всем народе?
– Ma! Я к тебе в шпионки не нанималась.
– Ничего с хвостиком.
– Реймонд?
– Да, дорогая.
– Я хотела тебя кое о чем спросить.
– Слушаю, дорогая.
Траншаны лежали в своей двуспальной кровати. Маргарет Траншан читала женский журнал. Реймонд решал кроссворд в «Обзервере».
– Если не трудно, отложи газету. Он вздохнул и опустил газету.
– Что такое?
– Я хотела спросить тебе в последнее время поведение Дженнифер не кажется странным?
– Например, дорогая?
– Ну, просто странным.
– Должно, да? Чем же она занимается? Или, скажем, так: чем она, по-твоему, занимается?
– Вероника кое-что сказала.
– Вероника?
– Да. Сказала, что видела, как они целовались.
– Кто?
